Екатерина Швецова - Это мой мир

Уже много раз в жизни, мне доводилось жалеть о том, что я выбрал профессию мага. Я был ограничен скудным запасом маны, небольшим разнообразием ударов, запретом на использование магии в городах, а так же невозможностью помочь своим товарищам.

Я понял, для чего учитель настаивал на том, чтобы я выучился искусству боя на каком-либо оружии, тогда, когда на моих глазах в первый раз гибли мои спутники. Правда, тогда это были такие же маги, как и я. И, так же как и сейчас, тогда я не мог им помочь, никак иначе.

Я тряхнул головой, и щелкнул пальцами, нейтрализовав тем самым уже приготовленное, но абсолютно бесполезное заклинание.

Затем я отцепил лук, спешно натянул тетиву, едва не вывихнув пальцы, и вложил стрелу. Все, пора выбирать цель.

Постр взмахнул клинком, одновременно уходя в сторону и поворачивая рукоять, поудобнее ее перехватывая. Его противник поставил блок и тут же оттолкнул от себя, обессилившего от потерянной крови, капитана. Удар, и шлем слетает с его головы, и падает на землю. Разбойник замахивается и опускает тяжелый меч на незащищенную голову Постра. В этот момент злодея настигает стрела. Разбойник дергается и падает навзничь, но капитан уже ранен. В последнюю секунду, меч касается его головы и снимает часть скальпа. Постр отступает и медленно оседает на землю. Он прижал руку к ране, и сквозь его пальцы медленно сочится кровь.

Стонха проткнул своего противника мечом и, видя раненого капитана, спешит к нему.

Я вновь вскинул лук и выстрелил в разбойника, уже готового нанести удар в спину Махтора. Вестница смерти вонзилась ему как раз между лопаток, отчего он сделал лишний шаг вперед и тяжело повалился на землю, задев воина руками.

Махтор дернулся и отскочил вбок, одновременно оглядываясь назад. Еще один разбойник попытался воспользоваться ситуацией и снести воину голову своим полуторником, но рыжий воин оказался проворней и, увидев, что его спине ничего не угрожает, отскочил назад, спасая шею от сокрушительного удара.

Еще один выстрел, и другой разбойник падает, поймав стрелу прямо в открытую часть лица.

Родви упал, выбившись из сил. Перед смертью, он успел забрать с собой еще одного врага. Оставшийся разбойник хладнокровно перерезал следопыту горло, но насладиться своей победой не успел – упал, сраженный моим выстрелом.

Внезапно, поле боя огласилось ревом. Из леса выскочила целая стая тигров, и бросилась в атаку. Семь матерых, свирепых хищников. Лук в моих руках задрожал. Я еще никогда не видел столько хищников в одном месте.

Постр и Стонха встретили их первыми. Командир все еще истекал кровью, а потому сопротивления не оказал. Он не успел даже подняться, как один из тигров прыгнул на него и в два укуса прекратил его страдания.

Стонха отмахнулся от первой кошки, но был смят второй. Его сопротивление тоже было недолгим.

Махтор, пронзивший одного из двоих оставшихся противников, поудобнее перехватил алебарду и насадил на нее прыгнувшего тигра. Зверь издал громкий, полный страдания рык, и судорожно дернувшись, затих.

Скинуть труп с алебарды он уже не успел. Еще один зверь подмял его под себя, намереваясь перегрызть ему горло. Воин же достал кинжал и попытался проткнуть зверя, но тот был слишком проворным. В итоге они сплелись в смертельном объятии, и что там у них происходит, мне рассмотреть не удавалось.

Оставшийся разбойник не растерялся и уже успел завалить двоих тигров, при помощи одного лишь меча, и сейчас отбивался еще от троих.

Тигр разделался с Махтором, и это послужило для меня сигналом. Я отбросил лук и воздел руки вверх, направив ладони к приближающимся хищникам.

– Utnortisss!

И взвыло адское пламя! Волосы у меня на голове встали дыбом, от несуществующего огненного вихря. Кожу обожгло. Все это я почувствовал, уже клонясь к седлу, и роняя на него частые капли крови из носа. Слишком уж часто мне пришлось колдовать – мой организм давно отвык от таких нагрузок. Краем глаза я успел отметить степень разрушения, вызванную «Огненной стеной Дожока».

Пламя, ревя и плавя все, что попадалось ему на пути, направилось в сторону леса. Она не просто обжигала. Она испепеляла все живое, не оставляя после себя даже золы. Трупы людей и еще живые звери – все попали в ее неистовое безумие, и никто не вышел живым.

Огонь достиг леса и исчез так же внезапно, как и появился, оставив после себя выжженную землю и запах горелого мяса.

В висках стучало, перед глазами была темнота. Кровь из носа, не останавливаясь, пачкала седло и бок лошади, которая находилась, словно в оцепенении, и даже не порывалась убежать.

Заклинание не было таким уж мощным, чтобы вызвать кровотечение. Скорее это было нервным. Такая внезапная гибель людей и осознание того, что теперь я остался один, поспособствовало тому, что я даже потерял сознание на несколько секунд.

Я открыл глаза и обнаружил, что сижу вовсе не на лошади, а на земле, хотя вовсе не запомнил тот момент, когда упал.

Кобыла стояла рядом со мной и истошно ржала. Очевидно уже давно, ибо голос ее становился все тише и тише, а налитые кровью глаза, все безумнее.

Я оперся на закопченную периллу моста и медленно встал. Кровь еще текла, создавая паническое и ничем необъяснимое чувство, что сейчас она вытечет вся, и я умру. Но нет. Ничего страшного со мной не произойдет.

Я, шатаясь, подошел к лошади. И попытался ее успокоить, оглаживая по морде. Кобыла приплясывала на месте, но постепенно успокаивалась, а услышав мой хриплый голос, и вовсе перестала дергаться.

Я обернулся и оглядел выжженное пространство. Гнев – не самый лучший помощник. Он застилает глаза и испепеляет душу. Так говорил учитель. Я знал, что он прав. Но обуздать свой характер было не просто.

– Ты сделал то, что я просил вчера?

– Да, учитель, – мальчик почтительно склонился перед наставником.

– Покажи!

Парнишка потер ладони друг о друга, и произнес заклинание. Ничего не произошло. Мальчик удивленно воззрился на свои ладони, а затем попробовал снова. И снова.

– Достаточно! – учитель встал напротив ученика – Я велел тебе тренироваться вчера, а не сегодня.

– Учитель, я тренировался весь вечер, и всю ночь. И смог десять раз установить ледяной щит.

– Твои слова расходятся с действиями. Сейчас ты не можешь этого повторить. В чем твоя ошибка?

Мальчик посмотрел на свои ладони. Затем мысленно прокрутил в уме заклинание.

– Я не знаю, учитель.

– Ты небрежен! – учитель наставил на него палец. – Твои руки черные, а под ногтями грязь! Ты разбил позавчера костяшки пальцев, саданув со злости по перилам стадиона…

– Какое это имеет отно…

– Молчать! Ты должен молчать и слушать меня. Делать все в точности, как того хочу я, или же тебе никогда не стать магом!