Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей киммерийца

Добавил — уже совершенно другим тоном:

— Ищите то, что даёт самый густой и вонючий дым. И побольше! Что там в Ахлате осталось? Тащите кошмы, мешки, сёдла, шкуры, трупы — всё сгодится! Ветер здесь постоянный. Мы их просто выкурим!

— И костры! — крикнул он уже в спину рванувшегося выполнять приказ Квентия. — Больше костров! Как можно больше! Пусть думают, что нас тысячи! Десятки тысяч! Сотни!!! Пусть осознают, что единственный выход — вернуть Атенаис!..

— Их тысячи. Десятки тысяч. Может быть даже — сотни…

Чёрный вонючий дым душным облаком стелился над красной пустыней Шан-э-Сорх, превращая ранние сумерки в глубокую ночь. Здесь, на верхних ярусах башни, ещё можно было кое-как дышать, но от отвратительного смрада никуда не деться и здесь.

— Не важно, сколько их. Повелитель велик, и ни один из них не сможет переступить границу и остаться живым. Ни один. Никогда.

Две жрицы стояли у окна на предпоследнем ярусе башни, разглядывая затянутые вонючим дымом окрестности. Две обманчиво молодые жрицы, но лишь одна из них была молода на самом деле. Молода, неопытна и сильно напугана. Вторую же происходящее скорее забавляло — её негромкий льдистый смех хрустальным колокольчиком то и дело звенел под гулкими сводами башни.

— А если среди них есть женщины-воительницы?

— Вряд ли. Иначе нас бы уже давно атаковали.

— А если всё-таки? У нас так мало мужчин! Да и те — не воины! Все наши воины всегда оставались в Ахлате… Неужели придётся драться самим?!

На это раз Нийнгааль смеялась долго — очевидно, юная жрица в качестве вооружённого защитника Башни действительно представлялась ей зрелищем довольно комичным.

— Не бойся, глупенькая! Тебе драться даже в этом невероятном случае точно не придётся. И никому из нас не придётся. С женщинами разберётся сам Повелитель. И после этого они уже и сами ни с кем не захотят драться. Ну, разве что с кем-нибудь из высших жриц — за возможность быть к нему поближе.

Юная жрица долго молчала, переваривая услышанное. Но всё-таки высказала последнее опасение:

— Этот дым… От него все так устают! Хоть бы ветер переменился, что ли…

— Ветер тут не причём. — Голос Нийнгааль стал задумчивым. — Мы уже трижды меняли его направление, но они очень быстро перестраиваются, и самые дымные костры оказываются с наветренной стороны меньше, чем за половину поворота клепсидры. Но ты права — люди от дыма действительно устают. И будут уставать ещё больше. А этих варваров слишком много, они могут постоянно сменять друг друга и не устанут жечь свои костры днём и ночью. Их десятки тысяч, может быть — даже сотни, с чего бы им уставать. Через две недели мы будем иметь толпу вконец издёрганных жриц, на ходу засыпающую от усталости прислугу и полумёртвую невесту… Нет! Ты права, маленькая. Великий Ритуал надо проводить со свежими силами, не отвлекаясь на головную боль и кашель!

— Повелитель их всех уничтожит?! Вместе с их гадкими кострами?! — С надеждой спросила младшая жрица, сверкнув в полумраке восторженной белозубой улыбкой. Нийнгааль снова рассыпала по каменным ступеням хрустальные бусины смеха:

— Да нет же, глупенькая! Повелитель сам никогда никого не уничтожает! Он ведь Хранитель, понимаешь? Великий и древний Хранитель Великой и древней пустыни Шан-э-Сорх. Он никогда не убивает сам, даже Невесту ему готовят высшие жрицы. Да и зачем ему убивать? Шан-э-Сорх и сама великолепно справляется, вытягивая жизненные силы из неосторожных путников. Сотни тысяч паломников ежегодно стремятся в Ахлат — и один повелитель знает, сколько из остаётся здесь навсегда… Красная пустыня сурова. А Он лишь охраняет эту пустыню. И мы ему помогаем в этом. Иногда. Вот как, например, сейчас… Мы просто проведём Ритуал раньше, пока всех ещё не вымотала эта глупая осада. Например, завтра… А что? Платье готово, остались кое-какие мелочи, но с ними вполне можно управиться до утра. Решено. Это будет завтра.

Младшая жрица, похоже, пришла в ужас:

— Но ведь до полнолуния целых две недели! Это невозможно! Нельзя! Великий Ритуал проводят только в полнолуние!!!

Бусинки хрустального смеха скакали по каменным плитам, разбивались острыми осколками, терялись в глубоких тенях.

— Какая же ты ещё… глупенькая! Полнолуние — это символ. Просто удобный символ — для людей. Для самого же повелителя и его Ритуалов оно не имеет ни малейшего значения. В те далекие времена, когда Повелитель пришёл в этот мир, никакой Луны ещё и в помине не было! Так какое же значение для него могут иметь какие-то там фазы того, чего вообще нет? Ступай! Передай остальным — пусть готовятся, мы начнём на рассвете! Трудная ночь, трудный день, да, да, я понимаю… Зато уже завтра к вечеру, возможно, никакого дыма больше не будет и в помине! И никакой осады. Не понимаешь? Завтра вечером мы выдадим этим варварам тело той, за кем они сюда пришли! И им больше незачем будет нас осаждать и окуривать дымом… Беги же!

Атенаис стремительно и бесшумно взлетела по ступенькам в свою комнату на самом последнем ярусе Рубиновой Башни и прижалась к стене, в который уже раз мысленно вознеся благодарственную молитву Митре Справедливому за собственную предусмотрительность: её босые ноги ступали по холодным каменным плитам совершенно беззвучно. В отличие от обутых в деревянные сандалии ног младшей жрицы — та, сбегая по лестнице, издавала грохота не меньше, чем горный обвал средних размеров.

Вот и хорошо.

За этим громыханием и воплями никто не расслышит быстрое судорожное дыхание пленницы с последнего яруса. Не задумается — а почему это, собственно, пленница так тяжело дышит? Бегала, что ли, куда? А куда это она бегала — по высокой крутой лестнице, так торопливо, да ещё и босиком?

И, главное, зачем это она туда бегала?..

И очень удачно, что ни один мерзкий рубин под босую ногу не вовремя не подвернулся — эти пакостные камни здесь были буквально повсюду! Раньше Атенаис никогда бы и представить себе не могла, что слишком большое количество драгоценных камней может по-настоящему отравить жизнь. И не какой-нибудь глупенькой младшей её сестрице, вообще к драгоценностям равнодушной, а лично ей, Атенаис, отравить. Но Рубиновая Башня в первый же день доказала ей её неправоту.

После кошмарной ночи, проведённой в тщетных попытках устроиться поудобнее на странном ложе и наконец-то уснуть, она каждый вечер очень тщательно стала перестилать свою постель — и регулярно вытряхивала оттуда на пол не меньше горсти камней! И откуда они только там брались — ведь никто, вроде бы, не подкладывал специально — Атенаис следила!

Казалось, эти чёрно-красные переливчатые камни рождались прямо из вырубленных в скале стен Башни — и рождались в самых неудобных местах. Они постоянно подворачивались под ноги и в полном беспорядке торчали отовсюду, так и норовя оцарапать острой гранью неосторожно подвернувшуюся часть тела. Даже к тарелке жаркого следовало в этой Башне относиться с повышенной осторожностью — если, конечно, не хочешь сломать зубы о замаскировавшийся под мясо рубин!..