Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей киммерийца

Он протянул Конану моток, деловито обвязывая свободным концом себя на уровне пояса. Конан повертел верёвку в руках. Хотел было сунуть её за пояс, но, подумав, тоже захлестнул на талии петлёй, скрепив двумя перекрёстными узлами. И лишь после этого засунул остаток мотка под импровизированный пояс.

— Смотри!

Топот. Звуки ударов металла о металл.

Там, наверху.

А потом над каменными перилами балкона, рассыпая дымные искры, взлетел факел. И упал на красный песок, шипя и плюясь огнём, в каком-то шаге от Конана. Но король Аквилонии не смотрел на факел. И никто не смотрел. Потому что над каменными перилами балкона…

— И куда это мы так торопимся, что даже не попрощались?

Она стояла в тёмной арке ведущего внутрь Башни проёма, потому-то Атенаис и не заметила её сразу. Факелы горели лишь на внешней стене, внутренние же помещения этого уровня заливала темнота, слегка разреженная смутным мерцанием Ритуального зала — там, глубоко внутри. Заглядывать туда Атенаис хотелось меньше всего на свете. Может, потому-то она не сразу и заметила Нийнгааль.

Хуже всего было то, что в проходе высшая жрица находилась не одна — в полумраке за её спиной угадывались ещё три силуэта.

Атенаис отпрыгнула к каменному ограждению.

— Почему ты не… Ты же должна была! Ты сама говорила!

Нийнгааль шагнула на балкон из-под арки, её хрустальный смех заметался меж тёмных камней.

— Я так сразу и поняла, что это твоих ручонок дело! Умненькая малышка. Видишь ли, старшая дочь аквилонского короля, пыльца омариска не действует на невинных детей, не знающих взрослых наслаждений, и высших жриц — тех, кому близко знакома Милость Повелителя…

— Не подходи! — закричала Атенаис, видя, что Нийнгааль делает ещё один шаг вперёд, и остальные высшие жрицы тоже выходят из-под полутёмной арки. — Не подходи!!!

Она метнулась наискосок, за изгиб полукруглой башенной стены. Подпрыгнула. Вцепилась обеими руками в длинную рукоятку факелодержателя. Рванула, уперевшись ступнями в шершавые камни стены и напрягаясь так, что в руках что-то хрустнуло. Крепления затрещали, подаваясь, противно заскрипели выдираемые из камня болты.

Она успела спрыгнуть вниз и развернуться, выставив перед собой горящий факел, буквально за мгновение до того, как из-за полукруглого бока стены появилась Нийнгааль со своими приспешницами.

Высшие жрицы не торопились.

— Не подходи, — Сказала Атенаис уже почти спокойно, делая факелом быструю отмашку, словно от злого духа. Нийнгааль остановилась.

— У тебя нет выбора, глупенькая. Ты не сумеешь спуститься по стене, а внутри Башни на этом уровне все проходы ведут лишь в Зал Ритуала. Тебе не удастся пройти мимо своей судьбы.

— Посмотрим, — ответила Атенаис, снова делая отмашку и слегка отступая, левой рукой пытаясь нашарить каменные перила. — Посмотрим. А пока — не подходи.

— Жаль. — Голос Нийнгааль звучал почти грустно — насколько вообще может быть грустным вымороженный лёд далёких горных вершин. — Жаль портить такое красивое тело. Но ты не оставляешь мне выхода, глупая дочь короля варваров.

Атенаис не заметила, откуда в руках у высшей жрицы вдруг появился обнажённый клинок. Может быть, его подала ей одна из молчаливой троицы за её спиной. А, может быть, он был там всегда, просто раньше внимания не привлекал. Свистнул воздух, рассекаемый остро заточенной сталью, лязгнул столкнувшийся с металлом металл и тягучая гулкая боль отдалась в руках от кистей до самых плеч — в последний момент Атенаис попыталась перехватить рукоятку факела попрочнее обеими руками, вот обеим и досталось.

А в следующий миг с таким трудом выдернутый из стены факел, рассыпая дымные искры, уже летел через каменные перила балкона. Через перила — и вниз, на красный песок пустыни Шан-э-Сорх.

— Вот видишь, глупая дочь аквилонского короля? У тебя действительно нет другого выхода отсюда, кроме как через Зал Ритуала…

— Ошибаешься. — Атенаис наконец-то нащупала верхнюю плоскость каменных перил, оттолкнулась обеими ещё ноющими руками и ногами одновременно — и одним движением оказалась наверху.

Всё-таки эти штаны — чрезвычайно удобная штука! В них всё так легко и просто выходит. В сковывающем и подхватывающем каждое движение платье подобный трюк у неё вряд ли бы вообще получился. Тем более — с первой попытки.

Атенаис встала, ловя равновесие. Выпрямилась. С удовольствием посмотрела на четырёх высших жриц — сверху вниз посмотрела.

— Выход есть всегда. Хотя бы вот этот, — она, не глядя, мотнула головой в сторону расстилавшейся внизу пустыни. — Вот навернусь сейчас отсюда башкою вниз — и будет вашему Повелителю вполне себе дохлая невеста! А я ведь прыгну. Митрой клянусь — прыгну, если только попробуете подойти!

Произносить такие грубые слова и клясться Митрой по каждому поводу — это тоже было из списка того, чего не положено делать порядочным королевским дочерям. Потому-то, наверное, Атенаис ругалась и клялась с таким удовольствием.

Хрустальный смех Нийнгааль был очень холоден. Его острые льдинки рассыпались по каменным плитам, вонзались под кожу, вымораживая кровь.

— Браво, старшая дочь аквилонского короля! Браво! Прыгай. Что же ты медлишь? Прыгай! Здесь очень высоко, ты наверняка разобьёшься насмерть. А, умерев, ты станешь женой моего Повелителя. Видишь ли, мы ведь уже начали Ритуал. Так, на всякий случай. Как раз перед тем, как придти сюда. И теперь Повелителю абсолютно всё равно, каким именно образом ты умрёшь, маленькая глупая старшая дочь короля из далёкой страны…

Ночь отступала. На пустыню со стремительностью дикой орды песчаных кочевников накатывал рассвет нового дня. Никем не поддерживаемый более дым относило в сторону от Башни — снова переменился проклятый местный ветер.

Снизу не было слышно, о чём говорят те четверо на балконе — трое на самом балконе и одна — на перилах. Но видно всё было очень даже хорошо. Может быть — даже и слишком хорошо.

У Конана перехватило дыхание, когда одна из трёх фигур, громко рассмеявшись, взмахнула рукой, а маленькая фигурка на перилах вдруг пошатнулась, теряя равновесие. Показалось, что этой, маленькой, только что нанесли тяжёлое ранение. Возможно — смертельное.

Два долгих гулких удара сердца она балансировала на самом краю. Устояла. Снова выпрямилась — и король Аквилонии смог вздохнуть. Не было никакого метательного ножа. Просто эта дрянь, в капюшоне, сказала что-то почти смертельное. Попыталась убить словом. У некоторых получается. Не с Атенаис, конечно, Атенаис и не такие слова выслушает, бровью не поведя.

Но это не повод спускать всяким…

Конан недобро ощерился:

— Сай, эти три порожденья шакала обижают мою девочку. Твои ножи при тебе? Так что же ты медлишь?!