Катерина Полянская - Я ненавижу оборотней

— Что ты делаешь?! — возмутилась я уже громче, как только мы остались одни. — Совсем мозги продуло?!

Кажется, это была его комната…

Серый не ответил. Он опалил меня мрачным взглядом и одним сильным движением сорвал с шеи кулон.

В горле встал ком. И это тот самый забавный парень, к которому я привыкла?

Я смотрела на порванную цепочку и чувствовала, как слезы текут по щекам.

— Откуда у тебя ЭТО? — рыкнул оборотень, не замечая моего состояния.

А в ответ не получилось произнести ни звука. Не было голоса, не было слов. Все, что я могла, это просто смотреть на него и тихо плакать.

— Джая, не молчи! — продолжал нервничать серый, и в его голосе прорезались рычащие нотки. — Я хочу сейчас же узнать, откуда взялась эта дрянь. Ты его нашла? Купила у старьевщика? Позаимствовала у подруги? Ну скажи уже что-нибудь!

Видя, что я не реагирую, парень схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул.

— Это не дрянь, — сипло произнесла я и указала на кулон, которым он потрясал у меня перед носом, — а единственное, что осталось у меня от родного отца. Для справки: Адастис Бушар — мой отчим.

Серые глаза неуловимо потемнели, обтянутая футболкой грудь часто вздымалась. Дахор отпрянул от меня и грязно выругался.

Но больнее всего было то, что на меня смотрели как на домашнего паучка, вроде бы привычного, но вдруг увеличившегося раз в сто. Я необъяснимым образом ощущала на себе почти все эмоции оборотня: привязанность, неверие, досаду, ненависть… страх?

— Вот, забери.

Через несколько долгих минут молчания Дахор вложил мне в руку кулон:

— Только спрячь подальше. Старшие члены стаи тебя просто порвут, если увидят с этим.

Плохо слушающимися руками я вернула вещицу в сумку.

— Я бы предложил починить, но сам не умею, а обращаться с этим к кому-то из здешних нельзя. — Голос Дахора звучал так же глухо и безжизненно, как и мой собственный. — Поэтому давай, я просто куплю тебе другую цепочку? А эту отдашь ювелиру через год, когда уедешь в свой город.

Вдох-выдох. Слезы высохли, зато меня начало трясти.

— В качестве компенсации меня вполне устроят объяснения. — Губы пересохли и, когда я заговорила, потрескались. — Что не так с моим кулоном?

И в доказательство того, что я с места не сдвинусь, пока не узнаю хоть что-нибудь, отошла от двери и уселась в вертящееся кресло у письменного стола.

— Джая, ты издеваешься?

Серый моего энтузиазма не разделял и смотрел с подозрением и неприязнью.

Вижу, первой объясниться придется мне:

— Проблема в том, что я никогда не видела своего отца. То есть видела, но мне тогда и года не было.

Получалось путано, но в реальности все так и есть.

— Я пытаюсь что-нибудь выяснить, но пока не очень успешно. А этот кулон еще в детстве мама отдала мне. Ей самой он стал не нужен, а выбрасывать дорогую вещь было жалко.

Дахор тяжело вздохнул, сел на низкую кровать, покрытую черным покрывалом, и подтянул кресло поближе к себе, чтобы я оказалась напротив.

— Прости, что накинулся, — пробормотал он и потер лицо ладонями. — Я просто не ожидал.

Несколько секунд наполненного сомнениями молчания.

— Твоя побрякушка — не просто кулон, это знак принадлежности к роду. Сама понимаешь, их ограниченное количество, здесь ошибки быть не может. Если рассматривать его при определенном освещении, в глубине камня можно увидеть сплетение первых букв двойной фамилии.

Поняла. Дома проверю!

— А… ты случайно не знаешь, что там за род? — спросила с надеждой и запретила себе верить в то, что это даст хоть какой-то результат.

— Знаю, конечно, — подтвердил Дахор. — Ланс-Эльшенгер, старинный клан охотников на оборотней.

Второй раз за вечер я онемела. Ланс-Эльшенгер? Он ничего не перепутал? Просто я уже видела эту фамилию, когда узнавала, от кого получила посылку мама.

Джералд Ланс-Эльшенгер.

Круг замкнулся.

Столько всего хотелось спросить! Но мысли рассыпались подобно бисеру, и ни одной связной выхватить пока не удавалось. Дахор зажал мои дрожащие ладошки меж своих, и так мы и сидели, ни слова друг другу не говоря.

Но недолго.

Сначала я почувствовала… что-то. Потом удар, треск — и Ланхольт во вспышке ослепительного света, стоящий в дверном проеме. Самой двери на положенном месте уже не было.

Блондин стряхнул белесую пыль с рукава и перешагнул через обломки, валяющиеся на полу.

— И как это понимать? — меланхолично осведомился Дахор. — Бесчинствуем на чужой территории?

— Я думал, вы тут… — пробормотал Лан невнятно. — А вы не…

Что-то мне сегодня из всех приходится слова клещами вытаскивать.

— Что — мы «не…»? — спросила требовательно и, чуть повернув голову, посмотрела на него в упор.

Глаза Вимара округлились:

— Джая, твое лицо… Что ты с ней сделал, щенок?!

Он бы бросился на серого, если бы я не вклинилась в середину.

С откровенными разговорами мне всегда не везло.

— Эй, угомонись!

Я возмущенно толкнула белого в грудь. А он и с места не двинулся, стоял как скала. Совсем охамел!

— Я тебя еще за вчерашнее не простила, а ты уже новые подвиги совершаешь.

Лан виновато улыбнулся и поймал мои ладони, переплетя пальцы со своими. О присутствии поблизости Дахора он, кажется, забыл.

— Вы ушли в дом и пропали почти на час. Я подумал… — Он запнулся, громко сглотнул, облизал пересохшие губы. — Черт, Джая, помнишь, я говорил, что переживу, если ты останешься в городе ради кого-то другого? На словах это звучало куда легче.

— Он подумал, что я тут тебя соблазняю, — напомнил о своем присутствии Дахор.

Он тоже встал.

— Прости, что разочаровали! — фыркнула я и высвободила пальцы.

— Но все равно это был не повод крушить мой дом! — гнул свое серый наследничек. — Ты нарушил все договоренности, использовав… как вы там это называете?.. Магию?.. На нашей земле!

Бесконечную минуту они боролись взглядами, радужки в обоих вспыхнули, у обоих с дыханием прорывался рык. Наконец Лан разорвал незримую нить и тряхнул головой, его идеально уложенные волосы чуть растрепались.

— Джая, иди, пожалуйста, умойся. — Он подтолкнул меня к двери. — У тебя косметика по щекам растеклась.

Уйти и оставить их один на один? Я с сомнением поглядывала на одинаково недовольных парней.

— Если вы сейчас подеретесь, я уйду домой и перестану с вами разговаривать на следующие одиннадцать месяцев! — Пустяковая угроза, но придумать другую просто не смогла.

Развернувшись на каблуках, я устремилась в ванную.

Зеркало беспристрастно отразило зареванную и чуть припухшую мордашку, перепачканную тушью, тенями, блеском и еще чем-то коричневым. Самой страшно стало! Бедные парни…

На умывание и восстановление красоты ушло примерно полчаса. Оборотни за это время не только не поубивали друг друга, но и по очереди ломились в запертую дверь с раздражающими вопросами: