Катерина Полянская - Я ненавижу оборотней

Я вцепилась в него покрепче.

— Что-то мне правда нехорошо, — признала и остановилась. — Не принесешь воды?

Вожак бело-черных обеспокоенно заглянул мне в лицо и поджал губы. Видимо, видок был не очень.

— Конечно. Иди пока в сторону тех деревьев.

Он указал вправо, где заканчивались дома и начинался хвойный лес.

— Видишь скамейку? Жди меня там. Посмотрим, что с тобой.

И мы разошлись в разные стороны.

По мере того как я удалялась от танцующих, музыка казалась тише, а воздух — все более насыщенным запахами леса и ночи, и мне становилось чуть полегче. Сейчас посижу, приду в себя — и к маме. Вряд ли она станет возражать против того, чтобы уехать домой поскорее.

Именно на этой мысли меня опять повело, голова закружилась, и сознание заполнила темнота.

Голова болела. Это было первое, что я ощутила, когда пришла в себя. Наверное, падая, стукнулась затылком о скамейку…

Потом в темную пока реальность врезались голоса.

— Где ты ее взял? — Женский, немного низкий, отчего истеричные нотки были не так слышны.

И мужской, неприятный:

— Возле леса валялась. Наверное, перебрала с алкоголем.

Оба совершенно незнакомые.

— И что, обязательно было тащить ее сюда?

Дамочка была чем-то недовольна.

— Брэнн же вчера сказал, что нам не хватает самок, — пояснил оборотень, отчего я вся похолодела. — Три волчицы на восьмерых волков. А впереди полнолуние! Вот, будет еще одна.

М-м-мамочки…

— Отлично! — фыркнула оборотень. — И как собираешься тащить ее к ребятам? Нас двое, байк один, и если серые хватятся, на одного волка в нашей свободной компании станет меньше. Лично я в этой авантюре участвовать не собираюсь!

Страх ко мне в последнее время приходил нечасто, но всегда вовремя. Как ножом изнутри резануло, даже голова болеть перестала. Не двигаясь и не открывая глаз, я лихорадочно пыталась оценить ситуацию. Скорее всего, я перенервничала. Как результат, свалилась в обморок. А так называемые свободные оборотни, которых Дахор вышвырнул из города, вертелись в близлежащем лесу. Хотели отомстить? И, кажется, у них это получилось…

Что делать?! Мамочки, что же делать?!

Выхода из щекотливой ситуации пока не видела и поэтому решила повременить и не выдавать себя.

— Посторожи ее.

Тем временем придумал решение своих проблем похититель:

— Я сгоняю за кем-нибудь из парней. Туда и обратно, пятнадцать минут.

Его подруга была против, но ее мнение никого не интересовало. Скоро препирательства вообще стихли, и у меня над ухом взревел байк. Понятно, почему эти двое не решились тащить меня вдвоем, — с разъяренным оборотнем проблем не оберешься!

Звук стих вдалеке, и я сразу же открыла глаза.

— Отпусти меня, а? — смерила опасливым взглядом женщину лет тридцати, присевшую на корточки рядом.

Она оценивающе посмотрела на меня и презрительно фыркнула. Да-а, видок не слишком дорогой…

— На что-то ценное ты не тянешь, — бросила волчица. — Обойдешься.

— Ради меня проснулся дар вожака бело-черных, и наследник серых ухаживает за мной! — решила давить авторитетом.

— Ну да, а я летала на Луну! — заржала дамочка.

Псина бесхозная! Но придумать, что еще можно сказать, не успела. Взгляд мерзавки остановился на клатче, что до сих пор валялся у меня на коленях. Наверное, ее дружок прихватил.

— Сиди тихо, не то придется попортить тебе шкурку. — Она опасно осклабилась. — А пока мальчики едут, посмотрим, что там у тебя…

И она схватила сумочку.

Вот это было уже слишком. Так зла я не была никогда в жизни! Перед глазами все поплыло, кровь застучала в висках, верх живота завибрировал… и в груди родился странный рычащий звук. Меня переполняли сила и ярость, разум лишь блеклой искоркой в глубине сознания фиксировал события.

Рычала правда я? Не почудилось?

Девица побледнела, ее глаза расширились, сумка выпала из ослабевших пальцев. О да, я была просто в бешенстве! Ведь я, в отличие от паршивой воровки, прекрасно знала, что там. Мой кулон. Черт с ним, с похищением! Как-нибудь вытерплю то, что меня напугали до смерти, и молчу о том, для чего хотели использовать! Но украсть единственное, что осталось от отца, не дам!!!

Еще раз рыкнула, поражаясь внезапно открывшимся вокальным способностям. Разум застилал белесый туман… Или это снаружи? А, плевать! Потом разберусь.

И я бросилась на нее.

Во второй раз за сравнительно короткий промежуток времени приходить в сознание оказалось значительно тяжелее. Ничего не болело. Но тело подрагивало и будто бы сокращалось в размерах, мышцы то и дело сводило судорогами, кости ныли, горло саднило, и подушечки пальцев чесались.

Память сохранила все в мельчайших подробностях. И то, как я рычала подобно волку, как бросилась на хищницу и без труда свалила ее на траву. Она тоже рычала, отрастила когти, и глаза сделались звериными, но меня в тот момент это нисколько не волновало. Я царапала, кусала, рвала ногтями одежду и плоть. И когда зубы волчицы впились в предплечье, отреагировала тем, что хорошенько врезала ей коленкой в живот.

Приступ ярости схлынул так же быстро, как накатил, и я сползла с тела противницы, откатилась в сторону и принялась жадно глотать вместе с воздухом расплывчатый туман. Но она не воспользовалась случаем, чтобы напасть. Просто пододвинулась ко мне и заскулила. Потом обернулась и начала потихоньку зализывать рану.

Это, и еще топот нескольких пар ног и голоса, было последним, что зафиксировало ускользающее сознание. Я опять отключилась.

И вот теперь лежала на чем-то мягком и не решалась открыть глаза. А рядом шепотом спорили.

— Отрицать бесполезно, мадам. Мы чувствуем в девочке свою родственницу, — степенно говорил мужчина.

Поднапрягшись, я узнала в нем Рендалла, который самый главный.

— Джая — приемный ребенок? — Женщина говорила немного взволнованно. — Если так, то она останется в стае.

— Она в любом случае останется, — сказал Рендалл, но уже не вожак. — В этот период зверь должен находиться под контролем.

— Руки прочь от моей дочери! — взвыла мама, и я услышала какую-то возню. — Она — моя кровная дочь, и я шкуру спущу с любого, кто хоть когтем коснется ее!

По явно небольшому помещению разлетелись смешки.

— Смелая угроза, но трудновыполнимая, — хмыкнул глава стаи серых.

— Наша стая обязана Джае кое-чем, — вклинился в дележку меня Ланхольт. — Думаю, будет правильно, если опеку над ней возьму я.

Установилась короткая тишина, нарушенная позже лидером серых:

— При всем уважении, молодой человек, но когда я сказал, что чую в ней родственницу, я имел в виду не только серую волчицу. У нас больше прав на девушку.

— Ювелина, думаю, пора рассказать им все. — Роль голоса разума взяла на себя гьета. — Только так мы вместе сможем решить, что лучше сейчас для твоей малышки.