Роберт Сальваторе - Последний Порог

— Ты точно не захочешь это слушать, — ответила Далия.

— Я должен ревновать? Или бояться?

— Ты определённо не выглядишь ревнивцем.

В ответ Энтрери ухмыльнулся так, что заставил эльфийку думать, будто он знал о её жуткой игре с бриллиантовыми гвоздиками намного больше, чем показывал.

— Херцго Алегни был моим насильником, а не любовником, — произнесла она безжизненным голосом, и Энтрери кивнул. Его не испугал угрожающий тон Далии, и похоже, он ожидал именно такой ответ и был ему рад.

— И когда ты переместишь чёрный бриллиант?

Далия серьёзно посмотрела на него, но не ответила.

— Правило старого мечника, да? — поддразнил Энтрери, и выпил, подняв полный стакан правой рукой и осушив его. Он вытер рот левым рукавом и сказал:

— Правой рукой действуй, левой завершай.

Далия снова сидела молча, осмысливая острую проницательность убийцы. Конечно, ни один из бриллиантов не представлял скотину Алегни, но правдой также было и то, что Херцго Алегни представляли они все. В конце концов, эти бриллианты и игра в целом появились из-за него. Из-за него она заводила любовников, из-за него убивала, потому что эти любовники были недостаточно сильны, чтобы победить в неизбежном сражении и положить конец её собственной боли.

И таким образом все они служили для насыщения жажды мести женщины, все те любовники, один за другим, получая справедливое воздаяние Алегни…

“Но тогда, как насчёт Дриззта?” — задумалась она.

Они выпили ещё немного, и Далия позаботилась о том, чтобы подобраться совсем близко к Энтрери, так как они сидели на его кровати, и повернуться именно так, чтобы он мог лицезреть соблазнительный вид её глубоко расстёгнутой блузки. И ещё она позаботилась прикоснуться к нему так, чтобы сначала утешить, а затем раздразнить.

И поняла, что она действительно достигла того самого эффекта.

— Ты отрицаешь это, но ты любишь Дриззта, — сказал неожиданно Энтрери, отбрасывая её назад, но только немного.

— Я не с Дриззтом, — возразила эльфийка.

— Потому что ты любишь его, а он оттолкнул тебя. Разве Далия может принять такое?

— Ты в самом деле хочешь поговорить про Дриззта? — воскликнула она, решив не отклоняться от цели.

— Или ты, пожалуй, завидуешь ему? Зависть, или просто восхищение?

Убийца сбил её с толку. Далия откинулась назад и недоверчиво на него уставилась.

— Потому что он оказался сильнее тебя, — объяснил Энтрери. — Из-за его выбора. Могу тебя заверить, по собственному опыту, что Мензоберранзан, родина Дриззта, ничуть не лучше того, с чем тебе когда-либо пришлось столкнуться — даже изнасилования Алегни.

— Не думаю, что ты вправе делать подобное заявление. — Далия усиленно старалась не злиться.

— Мерзкое место. Ужасное во всех отношениях.

— И хуже всего, что я знала?

Энтрери ненадолго замолчал и, казалось, глубоко задумался над этим вопросом, а затем кивнул.

— Или, во всяком случае, настолько же плохое. И Дриззт там вырос, постоянно предаваемый своей семьёй.

— Настолько же плохое? — повторила Далия и многозначительно фыркнула. — Ты говоришь о моих чувствах к Дриззту? Зависть? Восхищение? Или о своих собственных?

— Нет, я думаю, у тебя это на самом деле любовь, — сказал Энтрери, изворачиваясь. — Я не виню тебя. Дриззт выжил. Дриззт преуспел там, где ты не смогла.

— Где мы не смогли, — подчеркнула Далия.

У Энтрери не было ответа.

Они выпили ещё немного, и разговор перешёл к их нынешней ситуации, но Далия не хотела слышать никаких дальнейших обсуждений, касающихся Дриззта. И действительно, когда Энтрери попытался поднять тему дроу, Далия упала на него, топя его слова в страстном, голодном поцелуе.

И хотя она намеревалась изображать именно это, чтобы достичь своей более важной цели, сейчас в сознании Далии этой цели не было, и её голод был неподдельным.

Она схватилась за его рубашку и начала расстёгивать. Он пытался протестовать, но без особого рвения, его возражения не могли соперничать с чувствами, которые Далия пробудила в нём.

Чуть дальше по коридору приоткрылась дверь, и в коридор выглянуло тёмное лицо, наблюдающее за съёмной комнатой Энтрери.

Звуки изнутри недвусмысленно указывали на происходящее за той дверью, что сделало лицо наблюдателя угрюмым.

Эффрон Алегни справился со своим первоначальным желанием ворваться в соседнюю комнату и обрушить на парочку шквал разрушительной магии. Он напомнил себе о предупреждении Дрейго Проворного, затем многозначительно уточнил, что предостережения Дрейго касались Дриззта, а не этих двоих.

Таким образом, он мог войти туда и убить их, пока они развлекались…

Но он этого не сделал.

Эффрон закрыл дверь, прислонился к ней спиной и глубоко вдохнул, пытаясь выровнять дыхание.

Косые утренние лучи скользнули внутрь сквозь грязное окно и упали на прекрасную спящую Далию.

Артемис Энтрери наблюдал за ней.

Он просчитывал свои последующие ходы. Он не использовал местоимение “мы”, не включал себя в группу, которая, как бы случайно, выйдет из Врат Балдура на Мелком Шкипере , однако намеревался сделать именно это. Ведь корабль шёл в Мемнон, хотя Дриззт, Далия и другие этого не знали, и чем ближе Энтрери мог оказаться к Калимпорту, тем лучше, как он полагал.

Но почему?

В конце концов, что было у него в Калимпорте? Двавел давно уже была мертва, и у него там больше не осталось друзей, как и в любом другом месте этого несчастного мира.

По правде говоря, у него вообще не было друзей.

Он смотрел на Далию.

И размышлял.

Прибыв на следующее утро в доки Врат Балдура, Эффрон находился в паршивом настроении в немалой степени из-за отвращения к своей матери и её постельной скачке. И не меньше из-за Артемиса Энтрери — Баррабуса Серого, человека, вызвавшего у Эффрона глубокую неприязнь ещё в то время, когда они сражались вместе под командованием Херцго Алегни.

Человек, появившийся столь внезапно и сорвавший лучшую попытку Эффрона схватить Далию, обошёлся молодому тифлингу значительной потерей денег и репутации, подавив засаду Кавус Дун.

Он продолжал повторять наказы Дрейго Проворного, как напоминание о чётких границах, установленных вокруг него опасным нетерезским лордом. Однако каждый раз с презрительной усмешкой на губах.

Он спустился в доки и отыскал своих информаторов. Как и всегда, казалось, они пытались выглядеть занятыми, управляясь со швабрами в этот день, но Эффрон быстро понял, что на самом деле они в очередной раз ничего не делали, как обычно и бывало с этой парочкой.