Роберт Сальваторе - Последний Порог

— Своё надменное отношение, пожалуй.

Энтрери засмеялся, в то время как она налила им выпивку. Далия подняла свой стакан в тосте, и убийца неохотно последовал её примеру и чокнулся с ней. Однако он едва пригубил вино, и Далия поняла, что заставила его насторожиться, а это абсолютно не входило в её планы.

— Мы могли бы сыграть на монеты, — предложила она.

— У меня их мало. И я не собираюсь искать работу на берегу.

— Тогда на вещи?

Энтрери оглядел её.

— Мне могло бы понравиться твоё чудесное оружие.

— А мне мог бы понравиться твой кинжал.

Энтрери замотал головой и скрестил руки на груди.

— Нет, что бы ты ни предложила, Далия. Однажды я потерял его, но больше этого не повторится.

— Не этот кинжал, — поправила она с озорным взглядом и искорками в глазах.

Выражение лица Энтрери не смягчилось, совсем наоборот.

— Возвращайся к Дриззту, — сказал он ровным голосом.

Далия поняла, что оттолкнула его слишком далеко. Она задалась вопросом, не был ли это своеобразный кодекс чести? Боялся ли он Дриззта? Ей это показалось неправдоподобным. А, может, Энтрери действительно был Дриззту другом больше, чем любой из них желал признавать?

— Мне нужно поговорить, — сказала она, пробуя другой подход.

— Поговори с Дриззтом.

Далия покачала головой.

— Он не понимает.

— Тогда расскажи ему.

Далия вздохнула и съёжилась от шквала коротких сдержанных ответов человека.

— Он знает, но он не понимает, — она уже не сдерживала эмоций в голосе. — Как он может понять? Как может понять тот, кто не пережил тьму?

Энтрери, казалось, исчерпал мгновенные ответы. Он просто сидел, по-прежнему скрестив руки, хотя всё-таки пробормотал:

— А Мензоберранзан? — в ответ на заявление Далии.

Далия снова подняла в тосте стакан, и к её удивлению, как ни странно, он ответил тем же. На этот раз он выпил больше, причем настолько, что она взяла бутылку и снова наполнила их стаканы.

Она поняла, что её тонкое напоминание об их общей эмоциональной травме тронуло его где-то глубоко внутри.

— Ты когда-нибудь находил любовь? — спросила она, и в её голосе звучала больше печаль, чем боль.

— Я не знаю, — признался он.

— Вот именно! — воскликнула Далия, подаваясь вперёд. Она соскользнула со своего стула, чтобы сесть на тот, что стоял рядом с Энтрери.

— Вот именно, — повторила она более спокойно. — Ты не знаешь, потому что не можешь быть уверен, так как не уверен в том, что вообще означает это слово.

— Ты любишь Дриззта? — спросил он.

Вопрос её удивил, и она выпалила: “Нет”, даже прежде, чем действительно обдумала его.

Потому что Далия не собиралась обсуждать здесь эту тему. Их отношения не имели значения. Далия была здесь для того, чтобы запустить вереницу событий, которые привели бы её туда, где она хотела находиться по-настоящему. И Артемис Энтрери донёс бы её до этого места, как прекрасный конь.

— Это вопрос удобства, — пояснила она.

Улыбка Энтрери расползлась шире, и он снова осушил свой стакан и на этот раз наполнил его по собственному желанию.

— А Дриззт это знает? — спросил он, наливая.

— Если бы я проводила свои дни, беспокоясь о том, что он знает или не знает о любви, то уверена, я не смогла бы думать ни о чём другом. Но едва ли это меня касается. Он не может понять истину того, кем являюсь я, или места, откуда я пришла, и как далеко может зайти его любовь.

Она придвинулась ближе к Энтрери, приблизила к нему своё лицо и предложила:

— Расскажи мне о годах своей юности.

Он сопротивлялся, но его руки уже не были скрещены.

Далия запаслась терпением. Она смогла увидеть истину: человека полностью разрушили неразделённые воспоминания, и его упрямство воина не отодвинуло эти тёмные дни так далеко, как ему бы хотелось.

Далия видела, что он уязвим. Из-за своего собственного прошлого, и потому что она давно поняла правду о себе, она знала, как легко побороть эту уязвимость и воспользоваться ею в своих интересах.

— Знаешь, почему я ношу эти побрякушки в ушах? — спросила она. Энтрери посмотрел на неё с любопытством, изучая её бриллианты: большинство светлых на левом ухе, и единственный гвоздик с чёрным бриллиантом на правом.

— Бывшие любовники, — пояснила она, коснувшись левого уха.

— А на правом — нынешние, — сказал Энтрери и усмехнулся. — Чёрный бриллиант в честь дроу, я полагаю.

— Надеюсь, это не будет выглядеть нелепо, когда я перемещу его налево к остальным.

Энтрери рассмеялся.

Она налила ещё вина.

— Послушаешь мою историю? — прошептала Далия.

— Я думаю, что знаю б ольшую её часть.

Далия посмотрела вокруг.

— Не здесь, — сказала она. — Я не могу. — Она отодвинула стул и встала, залпом допила своё вино, затем таким же образом осушила стакан Энтрери. Собрав бутылки и стаканы, эльфийка жалобно посмотрела на мужчину.

— Мне необходимо рассказать это, — призналась она. — Полностью. Я никогда этого не делала. Боюсь, что не освобожусь, пока не сделаю это.

Она посмотрела через зал на лестницу, ведущую в номера наверху, потом обратно на Энтрери, который, к её приятному удивлению, поднимался со своего места. По пути он остановился у стойки и взял ещё две бутылки вина.

Как только они вошли в его комнату, Далия поняла, что попалась в собственные сети, а также она поняла, что ей было всё равно. Таким образом, она всё рассказала убийце: о своей прогулке тем давним утром к реке за водой, о возвращении в небольшую деревню её клана, полностью занятую шадоварами.

Со слезами на глазах она рассказала ему об изнасиловании, о том, как наблюдала за убийством своей матери.

Они пили и разговаривали, и она начала расспрашивать Энтрери, и Энтрери начал говорить.

Он рассказал Далии о предательстве собственной матери, как он был продан в рабство и увезён в Калимпорт: убийца почти выплюнул название города. Он начал рассказывать, как рос на улицах, но вдруг остановился и бросил на неё озадаченный взгляд.

Она нервно сглотнула.

— Расскажи мне о других бриллиантах, — попросил Энтрери. — О тех, что в левом ухе.

— О других любовниках, ты имеешь в виду, — уточнила Далия, добавив в голос нотки порочности. Но все надежды на то, что Энтрери искал острых ощущений подглядывания за эротическими сценами, были быстро перечёркнуты суровым выражением лица убийцы.

— Какой из них представляет Херцго Алегни? — спросил Энтрери.

Далия безуспешно пыталась согнать с лица потрясённый вид. Как он мог предположить такое? Особенно теперь?

— Я заметил, после смерти Алегни ты ни один не переместила, — сказал Энтрери, и Далия поняла, что прошло уже много времени, пока она размышляла над предыдущим комментарием убийцы. — Ты ни один не сняла и не переставила с одного уха на другое. Почему?