Глен Кук - Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

Истерман закрыл глаза и начал говорить. Вообще-то это было нечто вроде речи, но произнесенной не по-карентински. Я догадался, что он лопочет на Старом Форенсе (этот язык все еще используется для литургий у некоторых наиболее консервативных конфессий из тысяч различных культов, существующих в Танфере). Я не знал и десятка слов на Старом Форенсе, однако мне доводилось его слышать, и я узнал общий ритм и модуляции.

Старый добрый Фидо был таким же скверным лингвистом, как и чародеем. Но отсутствие таланта он компенсировал энтузиазмом. Парень завывал, пуская изо рта пену.

Я пришел сюда с Торнадой только для того, чтобы задать вопросы. Теперь же делать мне здесь было нечего. У меня оставалось единственное желание — убраться как можно скорее. Там снаружи существовал разумный мир. Там впервые со дня основания Танфера над городом летали громовые ящеры. И торчали у самых городских ворот. Там по улицам бродили кентавры. Там водились саблезубые тигры, мамонты, морКары и гномы. Там исчезали мои друзья. Но в целом это был разумный мир, в котором я вполне мог существовать.

— Я подумываю переквалифицироваться в каменщика, — сказал я Торнаде. — У них таких проблем не бывает.

Торнада пожала плечами, продолжая пялиться на Истермана, словно на гения, вещающего о тайнах мироздания. Быть может, она его понимала? А что, если и девица тоже слегка со сдвигом?

Я сдался и даже как будто задремал, оставаясь на ногах и сохраняя достаточно внимания для того, чтобы заметить любую попытку подкрасться ко мне сзади и трахнуть по черепу боевой секирой. Оставался я только потому, что Торнада не собиралась уходить. Я не имел права оставить ее один на один с этим страшилой. А вдруг он приносит в жертву девственниц (которой Торнада, полагаю, еще сравнительно недавно была и — чем черт не шутит, — может, еще и остается). К тому же ей было известно нечто такое, что я тоже желал бы узнать.

Закончив свой припадок, Истерман без малейшего смущения произнес:

— Итак, сэр, насколько я понимаю, мы пришли к полному согласию.

— Нет.

Похоже, его люди начали испытывать смущение. Но они сумели это скрыть и не удалились. Наверное, он платил им по-настоящему хорошо. А что бедолаге остается делать?

Он казался озадаченным. Это было заметно, несмотря на складки жира, скрывающие выражение лица.

— Я думал, сэр, что выразил свое пожелание абсолютно понятно.

— Если в ваших словах и были проблески смысла, то я их во всем этом дыму как-то не заметил.

— Гаррет! — заорала Торнада.

Истерман улыбнулся. Или, может, мне показалось, что в глуби — на его физиономии промелькнула улыбка.

— Хорошо. Попытаюсь говорить словами, которые даже вы, сэр, способны понять. Я хочу получить эту книгу. Я всегда получаю то, что желаю. Те, кто мне поможет в этом, будут щедро вознаграждены. Тех же, кто попытается встать на моем пути, ждет не столь радостный удел. Вам теперь все ясно?

— Да. — Я послал ему улыбку. — Если я случайно встречу Чодо Контагью или Змеюку, непременно передам им ваши слова. Уверен, это настолько их напугает, что они немедленно уберутся с вашего пути, предоставив вам свободу действий.

Угроза и контругроза. Все весьма по-дружески — с ножами, спрятанными за спину.

Торнада начала извиняться за мое варварское поведение. Чем больше я на нее смотрю, тем меньше понимаю ее характер.

— Не имеет значения, мое дитя. Не имеет значения. Этот человек должен поддерживать свое реноме. Как, впрочем, и все мы. Мы все так поступаем. Прекрасно, сэр. Прекрасно. На этом, полагаю, деловую часть нашей встречи можно считать завершенной. Мы поняли друг друга. Я собираюсь отобедать. Не желаете ли присоединиться ко мне? Я держу очень хороший стол.

Я отказался, сославшись на занятость. Мне не хотелось видеть, какой стол держит этот урод. Его яства могут оказаться вредными для здоровья. Да и время ленча еще не наступило.

— Хорошо, сэр. Как вам будет угодно. Надеюсь, что вскоре снова увижусь с вами при обстоятельствах более благоприятных для нас обоих. Чума, — обратился он к труповидному старикану, — вас не затруднит проводить наших гостей к выходу?

Старик поклонился и повел нас с Торнадой к вратам замка. Я не спускал со старикашки глаз — не желая, чтобы меня толкнули в какую-нибудь потайную дверь. Попытки завести беседу о его боссе ни к чему не привели. Он не желал говорить на эту тему. Весьма мудро в его положении.

— Я в тебе разочаровалась, — небрежно бросила Торнада.

— Я и сам в себе сильно разочаровался. Но все же скажи, чем я разбил твое сердце.

— Этот парень — созревший фрукт.

— Не просто фрукт, а целый фруктовый сад, Торнада.

— Если бы мы поперли в нужном направлении…

— Не мог вынести этого клоуна. Возможно, он и сказал бы мне что-то важное, но… Пусть повертится на горячей сковородке.

— Гаррет!

— Ты связалась с ненормальным, Торнада. Из-за него тебя укокошат. Я поверил тебе на слово, что ты не работала с теми парнями, которые гонялись за мною утром. Не заметила некоторых из них среди толпы слуг? Тебе следует держать глаза открытыми.

Подозреваю, что они вели с Торнадой двойную игру с того самого момента, как Истерман нанял ее. Для типа вроде него это естественное поведение.

Я не испытывал к Фидо никакой симпатии. Я не должен ему и ломаного гроша. Теперь было ясно, кто замочил Бельчонка. Когда в очередной раз встречу Садлера и Краска, обязательно поделюсь с ними своими подозрениями.

Когда мы удалялись от этого клоповника, я даже не оглянулся.

— Торнада, ты знаешь что-нибудь об этой книге?

— Только что она вот такого размера, а страницы сделаны из латуни. — Латунь. Латунные призраки. — Это то, что карлики называют Книгой Призраков. Каждая страница посвящена какому-нибудь существу. Тот, кто прочитает текст, в это существо превращается.

— Неужели?

Мы снова были в безопасности. Я чувствовал, что за нами нет хвоста. Мы поднялись по ступеням здания, которое по традиции почему-то считается общественным. Пока. Подданные короля собираются на его ступенях. Некоторые из них даже постоянно живут здесь, если погода позволяет. В этом месте мы могли поговорить, не опасаясь получить удар по голове от уличной шпаны, и отсюда нас не могли прогнать парни, именуемые стражей.

— Подумай об этом, любовь моя.

— О чем? И с какой стати?

— Представь себе человека, который о чем-то мечтает. Не важно, насколько это мечтание безумно или насколько безумен этот человек. Понимаешь? И вот у него появляется шанс воплотить свою мечту в жизнь. Понимаешь?

— Ты совсем заморочил мне голову, Гаррет.

Вот уж не думал, что она так туго соображает. Пришлось развернуть тему и подробнее объяснить, что представляет собой эта книга: