Макс Каменски - Вера

Магические потоки коснулись Ловца. Медленно нащупали канал. Меж тем магический взор следил за отрывавшейся от тела неизведанной материей, которую нельзя описать ни словами, ни рисунками, ни музыкой. Это было нечто, что выше понимания, выше узкого разума смертных. Это была душа. И сказать больше не представлялось возможным. Не имелось слов, которые смогли бы хоть как-то передать то, что сейчас видел Дарлинг. Страх, безумный страх стал колотить его существо, но маленький волшебник загнал в клетку никчёмное создание эмоций. В его руках была Мощь! И сейчас, сейчас, стоит уловить момент, когда эта материя станет уходить. Но… А вдруг её нет? А вдруг это всего лишь воображение? Или просто исказилась реальность? А вдруг?

Многое, очень многое делают смертные по наитию, когда их разум остаётся бессилен. И сейчас, когда неизведанное рвануло сквозь толщу мировой материи, сквозь реальность и само бытие, Дарлинг открыл каналы Ловца, и грандиозная, исполинская сила ворвалась в его существо, грозя разорвать, истерзать, изничтожить никчёмную плоть и вырвать дух. Но где-то на грани интуиции Дарлинг свернул поток и направил вслед за исчезающей материей.

Вокруг застонал воздух, каменные своды над головой треснули и разлетелись в пыль. Всё вокруг заиграло в бешеной пляске тени и света, жара и безумного, нестерпимого холода… Сама реальность вопила, кричала, словно её рвали на куски щипцами.

Гоблин более не понимал, что происходило вокруг. Мироздание исказилось, всё нарушилось, всё пошло совершенно не так, как он хотел. Он потерял контроль, и сейчас его разум покидал бренное тело. Да, он сошёл с ума. Рассудок, воля… Те вещи, что мы так ценим, здесь были бессильны. Их самих не существовало в этом междумирье. Вся его сила, способности, умения – исчезли. Не было ничего, и он был вновь простым, никчёмным, маленьким гоблином, которого вывели в незапамятные времена на площадь Ла Рафэль перед Собором Господнем, чтобы совершить аутодафе. А перед ним… Прямо перед его измученным лицом во пламени горела морда Зверя. Морда непонятного, неописуемого Зверя. Что это? Кто это? Ты сам Сатана? Неважно… Малышка гоблин смеётся тебе в лицо. Безумие не знает страха. Но Зверь молчит, и его огромные, бесцветные глаза глядят в пустоту. Нет. Они никуда не глядят. Здесь даже его нет. Есть только ты и ничто. И тысячи знаков, чисел и множество неясных символов.

Смерть.

Мессир Даратас был очень доволен. Очень. Ему неописуемо нравилась самобытность и целеустремлённость ученика. Теперь он не сомневался, что выбрал правильно, когда искал себе последователя. В жилах маленького существа текла настоящая кровь его несгибаемого народа, пускай и ушлого, но умеющего обходить трудности и выживать там, где люди пасуют и начинают молиться богам.

Даратас хмыкнул и закинул ногу на ногу. Он сегодня был очень доволен.

Малыш Дарли немного ошибся, предположив, что его слабенькая защита разума смогла уберечь помыслы от всепроникающего учителя. Нет, конечно, такую броню не пробить ни одному из хвалёных «магистров», но для него, Даратаса, это составило бы дело одной секунды. Но такие меры были совершенно ни к чему. К тому же причинили бы боль юному магу.

Даратас посмотрел на небольшую сферу, внутри которой средь голых камней пробиралась маленькая фигурка в тёплом меху, с заплечным мешком, и посохом с изумрудным набалдашником. Он и так следил за учеником, и был отлично осведомлён, что и как тот делает. Единственное, он не знал его целей, но это лишнее. Лучше понаблюдать, что на этот раз решит исследовать Дарли.

А ведь он достаточно незауряден в своих изысканиях. Придумывает различные алхимические новшества, что-то вроде порошочка очень долгого горения; наблюдает различные сплетения сил в тех или иных потоках. А теперь вот решил некромантией заняться.

Даратас ухмыльнулся. И сам он в своё время изучал такие вещички. Но, честно говоря, создать такое существо, как Призрачный Цианос – это нечто весьма интересное. Очень даже. Что же теперь придумает Дарли? Неуёмность его жажды знаний иной раз пугает.

Но всё же он возносит хвалу придуманным богам за тот день, когда случайно оказался на Ла Рафэль и решил глянуть на казнь. Он как сейчас помнит маленькое тщедушное тело испачканного сажей, пылью и засохшей кровью, гоблина, который вырывался и жалобно верещал, прося пощады. Что тогда толкнуло его, вечно одинокого после смерти Франческо, мага, вытащить несчастного из передряги и взять к себе? Кто знает… Может, та же ушлая Судьба?

Даратас глубоко вздохнул. А потом было время обучения. Молодой Дарли ловил всё на лету, и его глаза светились счастьем и благодарностью. Да, мы, люди, так много не знаем и так много ошибаемся, что стереотипы порой заменяют истину.

А сейчас немного работы. Тревожные, однако, знамения. Силы возмущаются …

Разбираясь в хитросплетениях формул и различных графиков, мессир Даратас одним глазом постоянно следил за тем, что делает ученик. И, честно говоря, сильно волновался. Во-первых, за само моральное состояние Дарли. Он отсюда чувствовал, как обливается кровью сердце гоблина от тех вещей, которые он делает с теми несчастными. А, во-вторых, зачем ученик собирает такое количество силы? Непонятно… И вообще, надо прямо сейчас…

– Даратас, – раздался глухой голос в сознании мага.

Мессир опешил. Неужели?

– Ткач?! – ответил он.

– Да я… У нас мало времени.

– Что за? Где ты? Откуда ты? Я думал…

– Плохо, значит, думал. Я не могу погибнуть, пока жив этот мир. Я часть его.

– Так почему тебя раньше не было слышно?

– Я не мог. Я потерял все силы. А теперь. Теперь что-то очень странное в мире твориться. Потоки ослабли, и я смог прорваться сквозь завесу.

– Насчёт потоков я знаю. Ты что-то выяснил? Ты говорил с Великими?

– Да. Они ничем не могут помочь. Как всегда – молчаливое созерцание вперемешку с безумной любовью к собственным персонам. Ха! Тоже мне, бесстрастные!

– Даже совета не дали?

– Они, мол, не думали об этом, – в голосе Ткача послышалась ехидная усмешка.

– А что ты от меня хочешь?

– Отправляйся к Дариане. Вы нужны мне оба.

– О! И скоро нам представится возможность лицезреть тебя?

– Очень. Думаю, что потоки продолжат ослабляться. И… Что за? Ты чувствуешь это? Что-то происходит. Что-то…

Даратас ощутил, как внезапно начала кружиться голова. Земля сначала слегка задрожала, а затем вдруг заколотилась в приступах агонии, готовясь разорваться на куски! Дрогнули потоки сущего, и в следующий миг удар колоссальной силы сшиб мага с ног. Перед глазами мелькнули какие-то иероглифы и последнее, что успел сделать маг, это тихо прошептать:

– Дарли….

Друид орал и ругался что было сил, раскидывая проклятья во все стороны и награждая изощрёнными определениями любого попавшегося на глаза беднягу – будь то несчастный сельчанин с растерянными и полными страха глазами, или усталый и измазанный грязью солдат, или важный поп с толстым брюхом. Он спешил доставить раненого в Собор, и его мало волновали такие мелочи, как огромная толпа людей, устроившая затор метров за сто от ворот города и мешавшая проходу мамонта. Он раз двадцать приказал Симусу давить «проклятую чернь», как он называл сотни бежавших от резни ренов крестьян, но извозчик лишь только бурчал что-то себе под нос и ходу не прибавлял. Да и Фанфарор дальше криков не пускался. Он был далеко не дурак, а ругался во все стороны (в том числе и на Симуса) ради острастки. Нужно ж куда-то скопившиеся эмоции девать.