Далия Трускиновская - Нереал

— Значит, Имант действительно хотел тогда спасти Алю от этих амбалов? — обратился я к Таиру.

— Я работал в режиме сканера и отследил все ее звонки, — отвечал Таир. — Она ведь и вам звонила, следователь Горчаков! Она же сказала, что ей грозит опасность! А вы?

Васька смотрел в землю — примерно с тем же выражением, что и дуло его пистолета...

Мальчишка, которому еще точно не было двадцати, строил его, читал ему нотацию и вправлял мозги.

— Вы даже ни разу не позвонили потом Петровой, хотя ее телефон у вас есть, — продолжал этот не по годам въедливый маг. — А ваш друг вот звонил — звонили, Игорь Петрович?

Я кивнул.

— Он убедился, что Алевтина Петрова с дочерью в безопасном месте. Так, Игорь Петрович?

— На даче у подруги, а там две кавказские овчарки, — подтвердил я.

— Ну и уничтожали бы нереала где-нибудь у себя... — буркнул Васька.

— Раз мы его сюда привели, значит, нам так нужно! — перед нами стоял упрямый мальчишка, которому непременно нужно перечить старшим, и я с ужасом подумал, что годков-то он еще наживет, а упрямства-то меньше не станет...

— Т-т-т! — подтвердил Имант.

— Я хотел его разделить на сущности, но мы посовещались, — Таир показал на цыгана и продлил жест куда-то в сторону и вверх. — И мы решили поступить иначе.

— Через мой труп, — следователь Горчаков был непреклонен.

— Я бы охотно сделал это через ваш труп, сударь, — на Таира накатила ледяная вежливость, как в салоне “Инферналь”. — Но из уважения к женщине, которая десять лет вас держит в мире людей, я вас не трону. И ему вот спасибо скажите. Он мне много чего объяснил.

Имант приосанился.

У нас, у педагогов, есть один крупный недостаток: мы полагаем, будто кого-то чему-то можем научить. И тратим время на обтесывание юных созданий, хотя на самом деле все наоборот: чему-то научиться можно только у молодежи.

Когда Таир сказал то самое, что я думал про Алю, выход из положения засветился передо мной, как пресловутый свет в конце туннеля.

— Вась, а давай сделаем так. Я посмотрю, что там такого ужасного в памяти у нереала, — предложил я. — Ты же мне пока что доверяешь?

— Они подсунут тебе фальшивую память.

Я не знал, что Васька способен на такую пуленепробиваемую тупость. И я даже хотел сказать, что тупость как последняя степень упрямства...

Таир, сходу врубившись, выбросил вперед руки, волны вибрирующего воздуха ударили мне в лоб, а глаза сами собой закрылись.

Я увидел Маргариту.

Я увидел ее всю сразу — девчушкой с двумя длинными косичками, пятиклассницей в шортах и на велосипеде, единственной светлой звездочкой на уроке истории, и девчушка в голубом платьице вдруг оказалась в темноте, на проспекте Падших Бабцов, и пестрые шорты повисли на табуретке в какой-то ободранной ночной комнате, и одновременно какой-то пожилой мужчина достал бумажник, стал доставать по одной зеленые банкноты, мысля при этом какими-то неизвестными мне словами, всеми, кроме одного — “такса”. Это была жуткая сумятица из кадров, на манер кубика Рубика, только какого-то четырехмерного, но в их расположении была логика, я понял эту логику!

Кубик мне показывали, может, секунду, а может, полторы.

— Ты что? — рванулся ко мне Васька, подхватил, кинул себе за спину и прицелился в Таира. Я опомнился и повис у него на плечах.

— Вась, Вась, со мной все в порядке!

Он повернулся.

— В порядке? Да ты чуть не грохнулся!

— Это нормально... — сказал я. — Вася, это все правда — то, что они показывают. Правда — понимаешь?.. Очень мерзкая правда...

Ко мне подошел Имант и обнял за плечи.

— Т-т-т! — сказал он, и мне вдруг захотелось плакать... Мне — здоровому взрослому и вроде неглупому мужику... наконец-то...

Он повел меня куда-то, и ты-ты-тыкал, и мычал, может, даже показывал что-то свободной рукой, но я не смотрел на него.

Вот именно сейчас я прощался с Маргаритой...

Васька догнал нас и заступил дорогу.

— Куда вы его ведете? — крикнул он, отталкивая

Иманта.

— Отстань! — Я так на него вызверился, что самому сделалось дико. — Это была правда! Отстань, слышишь? Ты такой правильный дурак, что, что!.. Ты думаешь, что я?! Думаешь, да?!

Вот так бессвязно я на него заорал.

Как Башарину было неловко признаться, что пригрел змееныша на груди, так и я не мог вслух сказать, что спасаемая нами конструкция оказалась редкостной скотиной. Столько сил, столько души вложено в скотину, что ли? Моя психика отчаянно сопротивлялась.

А перед глазами стояла счастливая Маргарита!..

Да что же это такое делается?..

— Хорошо, — сказал Васька. — Я сам увижу. И быстро, большими шагами двинулся к Таиру.

— Т-т-т-т-т-т-т-т-т! — Имант разразился целой пулеметной очередью.

— Ты прав, дружище, — сказал я ему, — но мне сейчас очень тошно.

Когда мы, сделав круг по окраинам полигона, вернулись к казарме, нереал стоял у стены, не двигаясь, кирпичная физиономия сделалась темным пятном, и лишь силуэт рисовался четко. А рядом мы увидели другой силуэт — пониже ростом, пожиже статью. Васька стоял, повесив голову, как перед расстрелом. Таир выглядел не лучше.

Похоже, Васькин кубик был еще пострашнее моего.

— Ну? — спросил Таир. — И кого же вы спасали? Вася промолчал. Я хотел было брякнуть, что человека, живую душу, но посмотрел на Васю — и воздержался.

— Вы рисковали жизнью ради бездельника, приживала и, не побоюсь громкого слова, сутенера, — подвел итог Таир. — Если кто-то боялся, что он не впишется в этот мир и пропадет, то могу разочаровать. Он просто замечательно вписался.

— Т-т-т! — показывая на нереала пальцем, подтвердил Имант. И, надо сказать, очень злобно подтвердил.

— Ну, коллега, как вы полагаете? — обратился к нему Таир примерно так же, как дряхлый профессор к другому дряхлому профессору над пациентом с некой диковинной хворобой. Оба уже столько смертей и рождений повидали, что жизнь больного способны оставить за скобками, а вот хвороба вызывает в них огромный, неподдельный, академический интерес.

— Т-т-т... — цыган очень выразительно махнул огромной красной лапой.

— Как мы и предполагали, коллега, не всякое создание нуждается в том, чтобы его спасали. Я бы сказал, не всякая конструкция достойна существования, если вы не возражаете...

Таир обвел нас взглядом. Тяжелый у него взгляд, невыносимый, ну да не в этом дело. ..

Возразить было трудно. Может быть, даже невозможно. И менее всего мог возражать Вася, чье странное существование, возможно, сейчас нуждалось в очень сильном адвокате. Ведь и он был конструкцией, способной в силу своей ограниченности принести немало зла. Эта ядовитая мысль послужила мне хоть малым, а утешением.

И тут из-за угла появились Башарин с Жуковым.

Заброшенная казарма всем была хороша, даже водопровод почему-то действовал, но унитазы оказались забиты наглухо и навеки. Поэтому приходилось бегать в бурьян, Жуков же не просто бегал, а всякий раз бывал конвоирован Башариным. .Судя по всему, нереалову папочке приспичило.