Далия Трускиновская - Нереал

Дошло это до птенчиков не сразу, а когда дед Ворон разинул пасть и приготовился выдохнуть порцию бронебойной вони. Сирии, который как-то сдуру попал под залп и потом за полторы недели извел на себя четыре больших флакона туалетной воды, шарахнулся, и шустрый дед проскочил в подвал.

Он обнаружил Епископа в весьма пасмурном и сварливом расположении духа.

— Эфраим, я же просил... — пробурчал тот.

— С тебя причитается, рыбонька, — с тем дед Ворон и уселся напротив начальника. — Твое счастье, что есть у меня кума. А кабы кумы не было — я бы и это твое несчастье, как бишь его, не сыскал.

— Ты нашел нереала?! — Епископ подскочил.

— И не только нашел, а и на горячем прихватил! Дед откровенно радовался.

— Где он, Эфраим? Где? Ну?

— Где-где!

И дед матерно сострил.

— Да ну тебя!

Епископ вышел из-за стола и уселся рядом с дедом Вороном, заранее поставив крест на своем элегантном костюме. После такого соседства костюм пришлось бы везти осенью на Дальний Восток, чтобы проветривать сентябрьскими тайфунами.

— Стало быть, Малаховку знаешь? — сразу перешел к делу дед Ворон.

— Знаю, конечно.

— А огороды?

— И огороды знаю.

— Ну вот — там он и поселился.

— На огородах?..

— А чем плохо? Еще не вся картошка выкопана, яблоньки тоже можно обтряхать, много чего прямо с грядки в рот закинуть.

— На огородах... — повторил Епископ. — Эфраим, ты уверен?

Дед от него отодвинулся с таким видом, как будто от

Епископа, а не от деда Ворона, несло городской свалкой.

— Ну, Эфраим! Ну! С меня причитается!

— Причитается! — передразнил дед. — Двадцатое число у нас когда было?

Даже не пытаясь оправдаться. Епископ полез за бумажником.

— Вот.

— А в ведомости пентаграмму поставить?

— Какая ведомость? — удивился Епископ, отсчитывая десятидолларовые бумажки.

— Зеленью не возьму, — отрекся от валюты дед Ворон. — Зелень не к добру.

— Сейчас птенчиков сгоняю поменять! Так как же ты его нашел?

Оказалось — дедова кума что-то для него этакое у себя на огороде вырастила, дед назвал растение обратим-корнем, а как по-современному — не знал. Он взял большую клетчатую сумку и поехал в Малаховку...

— Думаю — дай-ка я еще картошечкой разживусь, а то двадцатое еще когда было, а есть-то хочется!.. — с тонким намеком объяснил дед, а картошка предполагалась ворованная — это Епископ сразу понял.

Тут под покровом вечернего полумрака дед и совершил свое выдающееся открытие.

— Но, ваше святейшество, тут одна закавыка получилась, — честно признался дед. — Я как с огородов выбрался, негоднику Таирке под колпак угодил.

— Под купол? — уточнил Епископ.

— Колпак, купол — один хрен! В общем, это, может, и не колпак был. Но я дома отсиделся с недельку. Потому и на связь не выходил. Береженого кто-то уж точно бережет!

— А теперь?

— Ну, раз я пришел! — возмутился дед. — Стало быть, не чую! Может, и не колпак это был, говорю тебе, а вовсе даже щупальце! Осторожность-то не повредит!

И приосанился, всем видом показывая, какой он истинный мастер своего колдовского дела.

— В Малаховке на огородах, стало быть... — Епископ тихонько рассмеялся. — Ну, значит, сегодня мы эту проблему и решим.

Он взял со стола мобилку и набрал номер.

— Гамаюн? Давайте-ка все сюда! Живо! Дед Ворон скривил рожу. Он не понимал, зачем на таком расстоянии пользоваться техникой, если можно сделать элементарный посыл. А Епископ, недавно прикупивший престижа ради самую последнюю модель “Nokia”, не понимал другого — зачем делать посыл, если можно лишний раз похвастаться дорогой игрушкой. Птенчики осторожно вошли в кабинет.

— Алконост, беги-ка баксы поменяй! — бодро начал распоряжаться Епископ. — Сирии, твоя тачка на ходу?

— В сервисе! — отвечал догадливый Сирии. И кто бы добровольно пустил в свою машину зловонного деда?

Но хитрость эта была понятна Епископу как дважды два — четыре.

— Эфраим, ты же наговор обещал, — укоризненно обратился он к деду. — Чтобы твой выхлоп хоть к нам к четверым не лип!

— Да ты простой оберег поставь! — обиженно буркнул дед.

— Оберег его не берет! — возразил Сирии.

— А ты пробовал?

— Тихо! — оборвал зарождающуюся склоку Епископ. — Сегодня едем брать нереала. Алконост, ты угадал — у него постоянная баба. Вот мы его, голубчика, с бабы и снимем!..

Поняв, что на горизонте наконец-то обозначился не только оклад месячного содержания, но и те блага, которые сулила сдача в аренду порабощенного инкуба, птенчики воспряли духом. И Сирии даже своей “ауди” не пожалел, над которой трясся, как над больным младенцем. Вчетвером загрузились в черную “ауди” и выехали, когда стемнело.

Ехать было не так чтоб очень далеко — не вдоль растянувшегося по речному берегу города, а как бы поперек.

Но на подступах к огородам обнаружилась ерунда — дед Ворон-то шастал туда от шоссе тропиночкой и только эту дорогу к приюту нереала знал, а если бы заехать с другой стороны — то он бы непременно заблудился: И Епископ не сказал ни слова насчет сверхъестественных способностей деда, в нужную минуту негодных к употреблению. Во-первых, не время было ссориться, а во-вторых, когда по сотне гектаров раскидано полторы тысячи халабуд в самом диковинном беспорядке, то тут, пожалуй, и магия бессильна...

Хорошо, что птенчики догадались одеться попроще. Епископу же в его элегантном костюме приходилось тяжко, и потому он шел замыкающим, предоставляя подчиненным спотыкаться и выявлять опасные места. Трость с черным набалдашником он не пускал в ход даже рискуя грохнуться — она предназначалась совсем для других дел.

— Сюда, сюда, вот туточки! — командовал дед Эфраим. — Они с девонькой заняли будку, где раньше Анна Кузьминична жила. Хорошая такая старушка, душевная, ласковая. Я к ней чай пить ходил. Варенье у нее — язык проглотишь! Хозяйка! А потом, как сил у нее не стало, совсем в город перебралась. Все забываю позвонить, спросить — как там, сын не обижает ли, невестку удалось извести? Ты куда?!

— К лягушкам, — прокомментировал Гамаюн, глядя, как зазевавшийся Сирии выдергивает ногу из канавы. — А мог и кроссовку там оставить! Во лягушкам был бы праздник! Жилплощадь типа “Найк”!

— Не галди, птенчик, — одернул его дед Эфраим. — Ваше святейшество, почти прибыли.

И показал на будку с двумя крошечными окошками, которую еще нужно было знать откуда высматривать — заплетенный несъедобным диким виноградом заборчик хорошо ее прятал от соседей.

— Что-то там тихо, — заметил Епископ. — Может, гуляют?

— Девонька — та, может, и гуляет. Я ее пару раз в такую рань встречал — несется на каблучищах к будке. А тульпа треклятая допоздна не шастает. Тьфу! Да вот же он!

Не дожидаясь приказа. Епископ с птенчиками присели и, раздвигая ветки, вытаращились на мужскую фигуру, бредущую в отдалении с пластиковым пакетом в одной руке и с лопатой — в другой.