Далия Трускиновская - Нереал

— На какую Базу? — насторожился следователь Горчаков. Мало того, что эти безумцы согласились приютить человека, за которым гонятся жуткие колдуны, так он еще и названием недоволен!

— На нашу, — буркнул Корвин. — Ну, есть у нас такая...

— База хронодесанта, — сказал Хэмси так, словно каждому идиоту было известно: именно из нашего города совершает свои налеты знаменитый на всю галактику хронодесант.

Васенька посмотрел на меня, как будто без моего вердикта и шагу бы не ступил в направлении Базы. Точно, сообразил я, я же историк и должен сейчас объяснить ему, что слово “хроно” употреблено по назначению.

Но ничего я объяснять не стал.

Пусть сперва он мне объяснит, почему Башарина нельзя было спрятать в ментовке!

Эту Базу хронодесанта видеть нужно было! Когда-то давным-давно там жили люди. Они установили кухонный гарнитур и привезли холодильник. Они купили шкаф и два кресла с журнальным столиком. А потом куда-то подевались.

Те, кто их сменил, не обременяли свои головы мебельными делами, а просто привезли и покидали на пол матрасы, классические полосатые матрасы, возможно, даже больничные. Они также стащили сюда множество книг, но полки вешать не стали, это тоже было ниже их достоинства. Книги стояли вдоль стены высокими пирамидами, не менее метра, — вернее, параллелепипедами, если уж считаться со стереометрией. Эти параллелепипеды угрожающе кренились. И не хотел бы я попасть под обвал — среди книг имелись и дореволюционные фолианты издания Брокгауза и Ефрона.

Хронодесант в составе Корвина, Лирайт, Хэмси и Корнета, доставивший нас сюда, не только о мебели — и о еде мало беспокоился. Хотя Вася предлагал денег, чтобы добежать до круглосуточного ларька, хотя и я полез за кошельком, они уставились на нас, как на принцев крови, имеющих наглость требовать маринованных устриц, и командировали младшего. Корнета, на кухню варить макароны.

Серые макароны, опущенные в не успевшую закипеть воду и доведенные до состояния плохо размешанного цемента (или бетона?) получились того самого качества, которое моя строгая бабуля обозначает словом “по-польски”. Скажем, “котлеты по-польски” — это котлеты, которые нечаянно вывалили на пол и потом сметали на тарелку грязным веником... Корнет честно пытался обжарить эти жуткие макароны на остатках растительного масла, но, как мне показалось, выполнял эту операцию впервые в жизни.

Что любопытно — Корвин, Хэмси и даже Лирайт ели этот кошмар с большим энтузиазмом. Башарин тоже наворачивал — будь здоров. Очевидно, ему просто надоела ворованная на огородах картошка.

Комнат было две. Лирайт и Корвин ушли ночевать в дальнюю, более того — заперлись там, а Хэмси и Корнет легли на матрасах в проходной. Нам как гостям выделили два кресла с приставленными к каждому набитыми рюкзаками, неизвестно чьими, и спальник.

Но нам было не до сна. Вася велел нам с Башариным оставаться на кухне и приступил к допросу.

— Протокола не будет, — сказал он с таким видом, что мне одновременно сделалось нехорошо и отрадно. Нехорошо — потому, что Васька явно затевал какую-то противозаконную самодеятельность. А отрадно — в случае соблюдения юридически-процессуальных норм именно меня заставил бы этот вредитель конспектировать свою склоку с Башариным.

— Можно и с протоколом, — возразил Башарин. — Как там у вас положено? Протокол допроса подозреваемого...

— Свидетеля, — поправил Васька.

— ... от такого-то числа такого-то мохнатого года...

— Двадцать восьмого сентября... Нет, двадцать девятого! — внес я свою лепту.

— Какого???

Очевидно, скитаясь по огородам, Башарин не догадался делать на какой-нибудь стене зарубки.

— Двадцать девятого, — подтвердил и Вася. Башарин только вздохнул.

— Я уже знаю, что ты ни в чем не виноват. Ну и какого же ты лешего удрал, если не виноват? — резонно спросил Вася.

Это уже было начало допроса.

— Да-а, не виноват! — прохныкал здоровенный дядька Башарин примерно так же, как хныкал в возрасте четырех лет, будучи застукан за добыванием шоколадных конфет из запечатанной коробки. Имелось в виду — да-а, все факты — против меня, но на самом деле я действительно не виноват, и все вы, невзирая на оправдания, до смерти будете считать меня виноватым!

— Вот, Игорешенька, — Вася совершенно непедагогично показал на впавшего в младенчество Башарина пальцем. — Вот, смотри и учись, как не надо вести себя с органами власти. Этот мужчина наверняка был в указанное время занят чем-то противозаконным, но куда менее противозаконным, чем стрельба по президенту “Бастиона”. Допустим, он даже снимал колеса с чужой машины. Ну, что мы с ним сделаем за колеса? Обругаем, заставим вернуть украденное и впаяем какой-нибудь идиотский условный срок...

— Да не снимал я никаких колес! — заорал Башарин. — Что я — совсем идиот?

Мы переглянулись и одновременно повернулись к кухонной двери. Оба юных существа, Хэмси и Корнет, наверняка дрыхли без задних ног, но каково было Корвину и Лирайт в самую неподходящую минуту слушать такие вопли?

— Ну, я бы не рискнул так категорически заявлять... — тонко намекнул я.

— Башарин, прекратите наконец истерику! — казенным голосом рявкнул Вася. — Вы в состоянии осознать свое положение? Вы несколько месяцев стреляли в тире, и не просто так, а тренировались с Костей Сафари. Вы не выпадали из девятки. Я связался с курсами бодигардов и узнал, что вы хотели туда поступить, но возраст уже не тот, берут до тридцати пяти. Тем не менее вы продолжали всем рассказывать, что хотите сменить профессию, и тренировались! Так?

— Так, — не дождавшись от Башарина ответа, сказал я. — Давай, Вась, оглашай дальше!

— Дальше по списку — во время покушения на Ротмана вы были непонятно где. И, наконец, сбежали! Что я как следователь должен был подумать?

— Да чего ты — были, сбежали?.. — восстал против вежливости Башарин. — По-человечески нельзя, что ли?

— Я с тобой, дураком, пробовал по-человечески — так ты визжать начинаешь, — объяснил Вася. — Ну вот объясни мне — как назвать человека, который не виноват, но на всякий случай удрал? Он таким дурацким образом заставляет всю городскую милицию гоняться исключительно за собой, а настоящий преступник в это время благополучно скрывается!

— Эх!.. — сказал на это Башарин и махнул рукой. В голосе слышалось: все рухнуло, жизнь не состоялась, и одна у меня перспектива — пойти и повеситься. Это “эх” Васе явно понравилось — перед тем, как намылить петлю, человек бывает склонен к откровенности.

— Да если ты даже в это время квартиру брал — тебе умнее признаться! — проникновенно посоветовал он. — Потому что если на тебе повиснет эта идиотская стрельба по Ротману — тебя в покое не оставят. Ротмановская “крыша” начнет из тебя выбивать — кто заказал? А им нужно знать, кто заказал, чтобы доложить о своей бурной деятельности. Тебе непременно надо, чтобы угрожали твоей жене и твоим детям?