Илья Сомов - На равнинах иерехонских

— Не точись на месте, — бросил он, не оглядываясь. — Твое время уже почти вышло, еще немного и отсюда даже мышь не проскочит. А ведь я так старался вести себя хороший мальчик. Будет обидно, если все будет впустую. Ты ведь не хочешь меня огорчить?

Томэ не понял и половины из слов Вильда, но прозвучавшую в конце угрозу он уловил сразу. Десятник развернулся и бросился к выходу из храма. Он был уже на пороге, когда сзади прогремел голос Вильда.

— Тимониты убили Юлана! Я видел преступника, он ранил моего товарища и побежал туда!

— Сволочь! — выругался Том. Он распахнул последнюю дверь, и со всех ног понесся прочь от собора.

Томэ шагнул под своды склепа патриарха. Чтобы добраться сюда у него ушло куда больше времени, чем он ожидал. С площади перед собором он ускользнул почти чудом (чтоб Вильд себе язык откусил), но дальше особых проблем десятник не ожидал. Однако, он прошел всего несколько кварталов и понял, что Столица заполыхала. Поперек улиц в страшной спешке возводили баррикады. До боев дело пока не дошло, но из закоулков уже доносились крики, и несколько раз ему приходилось перешагивать через лужи темнеющей крови. Несколько раз какие-то типы приставали к нему желая выяснить на чьей он стороне. Томэ быстро объяснял им неуместность любопытства, но потом приходилось бежать и часто совсем не в ту сторону, которая была нужна.

За стенами склепа что-то громыхнуло. Звук пришел издалека и Томэ не мог сказать точно, но это очень походило на взрыв. Неужели дело все-таки дошло до боев между армейцами и летунами?

— Аши, ты где?

Томэ никто не ответил. Десятник нахмурился и прошел вглубь склепа. Проклятье, нежели Гашфар до него добрался?! Или не хватило сил вернуться?! И каким же дураком надо быть чтобы отправить больного бродить по городу. Шаг Томэ все ускорялся, впереди, у основания стены подношений, он разглядел темный комок. Десятник выругался и перешел на бег.

Аши свернулся калачиком, казалось, он очень замерз, но когда Томэ коснулся его шеи, то ощутил жар. Он обхватил паренька за плечи и постарался усадить. Тело Аши было совершенно безвольным и постоянно сползало на пол. Томэ осторожно потянулся к силе, похоже, он уже достаточно восстановился, чтобы ею управлять. Он прикрыл и снова открыл глаза, теперь тело каи казалось для него полупрозрачным, по коже паренька бегали язычки багрового пламени. Томэ видел, как огонь словно просачивается вглубь тела и по сосудам продвигается к сердцу. Пламени оставалось пройти совсем немного.

Томэ отпустил Аши и выпрямился, каи что-то пробормотал на своем наречии, но он не смог ничего разобрать. Десятник снова зажмурился и вернулся к привычной реальности. Он почти опоздал. Теперь нельзя было терять ни минуты. Томэ распахнул свою фамильную нишу в стене подношений и вытащил шкатулку. Он сразу почувствовал упругую пульсацию сквозь стенки, словно Роза откликалась на его призыв. Знать бы еще, что она хочет сказать. Томэ открыл крышку и заглянул внутрь.

На первый взгляд Роза походила на шар чистейшего пламени, огонь, горящий во всех мирах. Но если присмотреться становилось ясно, что сияние скрывает просто истинную форму, сложную и одновременно очень простую. Роза была совсем рядом с Томэ и в то же время страшно далеко. Он принес ее сюда, но она никогда не покидала места, где находилась. Тень не может оставить тело, а палладиум адорантов был именно тенью, хотя сиял так, что мог ослепить любой глаз. Оттиск Пламени Истинного в реальности. Он действительно мог заворожить и поглотить разум. Томэ поспешно отвел взгляд, для того что он собирался сделать, ему не нужно было на нее смотреть.

Он прижал шкатулку к груди и отошел от саркофага. Нужно было найти подходящее место. Томэ остановился в середине центрального нефа. Он не знал, почему так решил, просто это казалось правильным. Он вытащил из кафтана подвеску с фиалами и поднес к глазам разноцветные кристаллы. Сколько же правды в древних легендах?

Двумя пальцами он обхватил розовый кристалл, а второй рукой взялся за крепеж подвески. Томэ шевельнул запястьем, сначала было легкое сопротивление, а потом фиал повернулся, серебряный крепеж остался в левой руке, словно крышечка. Десятник не видел никакого отверстия в кристалле, но чувствовал, что сосуд открыт, ноздри щекотал маслянистый цветочный запах.

Томэ опустился на колени, склонил фиал полу и стал рисовать. Крошечные капельки касались мозаики и тут же пропадали, не испаряясь, а словно проваливаясь в камень. Казалось, они исчезают без следа, но своим особым зрением, он видел оставшуюся светящуюся черту. Томэ торопливо передвигался по полу. Он хотел, сделать рисунок побольше, и одновременно опасался, что жидкость в фиале кончится раньше, чем тот будет завершен. Скрепя сердце, пришлось остановиться на промежуточном варианте.

С каждым движением фиал в руках ощущался чуть легче, а уровень жидкости понижался. Это происходило намного быстрее, чем он надеялся. Томэ стал опасаться, что пожадничал и содержимого фиала все равно не хватит. Он окинул взглядом свою работу и глухо выругался. Изменять размер фигуры было уже слишком поздно, нарисовать другую тоже не получится. Оставалось только взять себя в руки и надеяться на лучшее.

Уровень жидкости понизился до самого дна. Ему оставалось провести последнюю черту, Томэ уткнулся носом в мозаику и очень осторожно двигал фиал. Еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть и он уложится! До нужной точки оставалось прочертить не больше ногтя, когда Томэ понял, что капли больше не появляются. Он тряхнул рукой. Бесполезно, последний клочок камня оставался сухим.

— Ну уж нет!

Томэ размахнулся и ударил фиал об пол. Кристалл разбился в дребезги, осколок рассек кожу, кровь потекла по ладони. Он отдернул руку и склонился к рисунку. Две крошечные капли розовой жидкости пульсировали на самом большом осколке, как роса на лепестке. Томэ задержал дыхание и подхватил их пальцем. Это было больно, эликсир словно колол его невидимыми иголками. Он стиснул зубы, смахнул свободной рукой осколки фиала и очень аккуратно нанес последнюю черту. Вся фигура на один миг вспыхнула, а потом исчезла, словно морской зверь, который вынырнул на миг и снова ушел в глубину. Томэ кивнул, он хотел использовать фиал для другой цели, но выбирать не приходилось, главное чтобы легенда говорила правду.

Он встал, подхватил шкатулку и бегом вернулся к Аши. Ему показалось, что каи стал дышать еще слабей, чем несколько минут назад. Томэ сказал себе, что это лишь его воображение, но в глубине души вовсе не был уверен действительно ли это так.

Он уселся рядом с Аши, скрестив ноги, и поставил перед собой шкатулку. Тень Розы завораживающе мерцала, пальцы коснулись огненной вуали и проникли через нее. Раньше он никогда не позволял себе так рисковать, но теперь не оставалось другого пути. На миг у него закружилась голова, возникло ощущения падения, в ушах засвистел ветер. Томэ, как за клочок травы на обрыве, ухватился за окружающую реальность. Это был критический момент, либо он удержится, либо Роза вычеркнет дерзкого из бытия.