Марк Энтони - За гранью

Остальные последовали ее примеру. Опочивальня Бореаса ни размерами, ни убранством не превосходила покои, отведенные Грейс. Вот только кровать на ножках, высеченных из цельных дубовых стволов, была еще массивнее, чем ее собственная, и больше походила не на предмет мебели, а на небольшую крепость.

— Итак, миледи, о каком убийстве вы собирались мне поведать?

Задав вопрос, Бореас повернулся к ней спиной, бесцеремонно задрал впереди сорочку, расставил мускулистые ноги и пустил мощную струю в огромный бронзовый ночной горшок. Если король рассчитывал таким способом смутить ее или вывести из равновесия, то его ожидало жестокое разочарование. Только за первый год практики Грейс вынесла и опустошила столько горшков и «уток», сколько Бореасу и за десятилетие не наполнить.

Встав у него за спиной и не дожидаясь, пока он закончит опорожнять мочевой пузырь, Грейс, не повышая голоса, спокойно сказала:

— В Кейлавере существует заговор, участники которого намерены убить одного из монархов, приглашенных на Совет Королей.

Бореас, кряхтя, выдавил последние капли, повернулся и уставился на нее тяжелым взглядом, полностью игнорируя столпившихся за спиной Грейс сопровождающих.

— И давно вам об этом известно, миледи?

— Вот уже несколько дней, ваше величество, — не дрогнув, призналась она.

— Почему же в таком случае вы сообщаете мне только сейчас, ваша светлость? Или вы забыли о моем поручении?

— Я ничего не говорила вашему величеству, потому что не была уверена в вашей непричастности к заговору.

Произнеся последнюю фразу, Грейс напряглась, ожидая бурной реакции. Как ни крути, утаивание от Бореаса столь важных сведений автоматически превращало ее в отступницу или даже изменницу, поэтому она нисколько не удивилась бы любой безобразной выходке с его стороны — вплоть до того, что он задушит ее на месте, шваркнет об стену, скормит мастифам или сам разорвет в клочки своими ручищами.

Бореас довольно осклабился:

— Превосходно, миледи! Великолепно! Я считаю себя неплохим знатоком человеческого характера, но вынужден признать, что вы далеко превзошли мои самые смелые ожидания.

Грейс заранее приготовилась к вспышке королевской ярости, но оказалась совершенно не подготовлена к королевскому смеху.

— Ваше величество… — пробормотала она растерянно.

Ухмылка Бореаса сделалась еще шире.

— Я вижу, вы не понимаете, миледи. Что ж, я объясню. Хороший шпион не оставляет без внимания ни одного предположения, даже самого невероятного. Хороший шпион подозревает всех и каждого, пока не получит доказательств противного. Вы поступили правильно и очень мудро, миледи, не принимая на веру мою собственную невиновность. Уверен, найдется немало таких, кому есть чему у вас поучиться.

Взор короля как бы невзначай остановился на Эйрин. Баронесса вспыхнула.

— А сейчас перейдем к делу, миледи, — продолжал Бореас, словно не замечая румянца на бархатных щечках своей юной воспитанницы. — Раз вы убедились в моей непричастности к обнаруженному вами заговору, то, может быть, откроете мне наконец, кто все это затеял?

— Служители культа Ворона, за которыми стоит Бледный Властелин, — тихо сказала Грейс.

Бореас с усмешкой погладил бороду.

— Сдается мне, наш Суровый Бард уже и вас успел обратить в свою веру.

Фолкен шагнул вперед, порываясь что-то сказать, но Грейс жестом остановила его.

— Не надо, Фолкен! Пожалуйста. Лучше я сама.

Бард встретился с ней взглядом, нехотя кивнул и отступил. Грейс собралась с духом и приблизилась к повелителю Кейлавана.

— Вы правы, ваше величество. Я оказалась хорошей шпионкой, хотя еще недавно ни о чем таком не помышляла. И, как вы верно подметили, действительно многому научилась за минувшие недели, в том числе — не принимать на веру ничего, пусть даже все вокруг свято в этом убеждены. Вы можете сомневаться в словах Фолкена, но я своими глазами видела прямое доказательство их истинности. Так же как и все… все мои друзья. И теперь я убеждена, что Бледный Властелин существует, а исходящая от него угроза более чем реальна.

Бореас воспринял ее вызывающий взгляд со странной невозмутимостью. В свою очередь, посмотрев в упор на Грейс, он вкрадчиво спросил:

— С чего вы взяли, что я не верю в Бледного Властелина, миледи? Разве я когда-нибудь это утверждал?

Слова короля порядком ошарашили не только Грейс, но и подавляющее большинство присутствующих. Кроме Мелии, которая еле заметно кивнула и загадочно усмехнулась.

— Чему это вы так удивляетесь? — грозно сдвинул брови Бореас. — Или вы всерьез считаете своего короля тупоголовым болваном? — Он отошел от Грейс к камину, присел на корточки и принялся гладить одного из спящих у огня мастифов. — Как вы думаете, почему я затеял всю эту возню с созывом Совета Королей? Да потому что знаю, какую угрозу таит в себе пробуждение Бледного Властелина! А может, вы солидарны с Эминдой, утверждавшей, будто меня напугала шайка грязных разбойников?

Грейс отрицательно затрясла головой. У нее не хватило бы воображения представить существо, способное напугать Бореаса.

Резко поднявшись, король обратился к барду:

— Ты помнишь свой последний визит в Кейлавер, Черная Рука? Так вот, Фолкен, я не пропустил мимо ушей твое предупреждение — хотя ты, наверное, был уверен в обратном. Я запомнил твои слова о силах Зла, вновь поднимающих голову на просторах Фаленгарта. Кое-что я тогда разузнал сам, кое-что проведали мои шпионы. Стекавшиеся ко мне сведения косвенно подтверждали твою правоту, но прямых доказательств добыть так и не удалось. Первым реальным свидетельством пробуждения Бледного Властелина стала для меня принесенная тобой на открытие Совета разбитая руна. Лишь увидав ее своими глазами, я безоговорочно поверил в неотвратимость угрозы.

Руки Фолкена непроизвольно сжались в кулаки.

— Отчего же тогда ваше величество не соизволили попытаться внушить вашу уверенность другим и до последнего препятствовали сделать это мне? — сухим, неприязненным тоном осведомился бард.

— Ты хороший менестрель, Фолкен, но политика из тебя никогда не получится! Да вздумай я в открытую поддержать тебя после того, что ты учинил, со скандалом прорвавшись на первое заседание и заставив себя выслушать, я немедленно потерял бы всех своих сторонников и утратил все влияние в качестве председательствующего на Совете. — Бореас неожиданно усмехнулся. — Не огорчайся, Черная Рука, твой ораторский пыл не пропал даром. Будь доволен хотя бы тем, что снял камень с моей души: я ведь вплоть до твоего появления сомневался, правильно ли поступаю, решившись на созыв Совета. С другой стороны, подгадил ты мне тоже изрядно. Если бы ты сразу не высунулся с требованием немедленного голосования и не сорвал тем самым мой тщательно продуманный план убеждения и привлечения на свою сторону колеблющихся, сейчас, возможно, все уже было бы решено в благоприятном для нас варианте. Остается надеяться, что свидетельство леди Грейс все же позволит нам рассеять сомнения и склонить чашу весов в нужном направлении.