Марк Энтони - За гранью

— Я иду к тебе, мой Черный Повелитель! — ликующе вскричал Себарис, затем пошатнулся и ухватился за отгораживающий нишу полог. Огонь перекинулся на портьеру, рыжей белкой взлетел по ней к потолку и сразу начал лизать потемневшие деревянные балки. Тело лорда сложилось пополам и сползло на пол. От него не осталось почти ничего, кроме кучки золы и обугленных костей.

Трэвис с трудом приподнялся, задыхаясь и кашляя от боли в горле и омерзительного запаха горелой человеческой плоти. Он кое-как встал на колени и только тогда увидел замершего на пороге комнаты Фолкена, а за его спиной — Мелию и Бельтана. Рыцарь сжимал в руке обнаженный меч с потемневшим от крови клинком. Лица их выражали неподдельное изумление.

— Как, Трэвис? — мягко спросил бард. — Как ты это сделал?

Трэвис недоуменно посмотрел на свою ладонь. Кожа выглядела гладкой и чистой. Буквально испепеливший Себариса огонь не оставил на ней никаких следов. Он открыл рот, но не смог произнести ни слова.

— Сейчас у нас нет на это времени, — быстро сказала Мелия.

Над головой уже гудело, перекидываясь с балки на балку, быстро набирающее силу и размах пламя. Фолкен пристально взглянул на Трэвиса и нехотя кивнул. Бельтан помог ему подняться на ноги, и все четверо устремились вперед по коридору. Едкий дым раздирал легкие, сверху сыпались угли и горящие обломки. Трэвис подумал на миг о служанке, но вспомнил повязку у нее на лбу и понял, что спасать ее уже поздно, да и бессмысленно.

Жадно глотая свежий воздух, они выбежали из пылающего дома в ночную темень и не останавливались, пока не достигли конюшни. За их спинами с грохотом осела прогоревшая кровля, вслед за ней с громким треском, похожим на раскат грома, обрушились внутрь каменные стены. Высоко в небо взметнулось облако раскаленных искр, напоминающее тысячеглазое огненное чудовище.

Трэвис с наслаждением вобрал в легкие холодный воздух. Горло все еще саднило, но способность к членораздельной речи почти вернулась к нему.

— Что произошло в комнате?

— Двое в черных балахонах влезли в окно, — ответил Фолкен. — Поклонники Ворона, вне всякого сомнения. Они бы нас наверняка прикончили, да нарвались на Бельтана, которому в последнее время, по счастью, неважно спится.

— Нет, — замотал головой Трэвис, — они явились не убивать!

Мелия бросила на него короткий вопросительный взгляд, но боль в горле удержала Трэвиса от более подробных объяснений. О визите Себариса с клеймом и обо всем остальном можно будет рассказать и позже.

Бельтан вытер о траву окровавленный клинок и вложил его в ножны.

— Не знаю, зачем эти типы приперлись, — проворчал он, — но прикончить их оказалось нелегко. Одному я проткнул брюхо, так он все равно пытался до меня добраться, пока я ему башку не снес. Но это все ерунда по сравнению с тем, что ты сотворил с Себарисом! Как, во имя Ватриса, ты ухитрился…

— Достаточно, Бельтан, — негромко, но повелительно произнесла Мелия. — У нас еще будет время поговорить об этом.

Трэвис поежился. Его занимал тот же самый вопрос, что и Бельтана. Перед мысленным взором вновь предстала корчащаяся в неугасимом пламени фигура, а в ушах зазвучал надтреснутый старческий голос, взывающий к своему дьявольскому повелителю.

— По коням, друзья, — вывел его из задумчивости голос барда. — Пока луна не зашла, нужно убираться отсюда как можно дальше.

Обучение ее светлости леди Грейс из Беккетта придворным манерам и феодальной политической интриге началось прямо на рассвете следующего дня.

Ее разбудил мелодичный звон. Рука машинально потянулась к бедру в поисках пейджера. Опять срочный вызов! Скорее всего от этого противного жирного червяка Морти Андервуда. Она слепо пошарила вокруг, но пальцы нащупали только мягкую материю. Снова послышался звон, однако то был не электронный сигнал, а чистый, звонкий звук металла по металлу. Отбросив одеяло, Грейс села в постели, и на нее сразу нахлынули воспоминания предыдущего дня. Денверский мемориальный остался в другом мире. Казалось бы, мысль об этом должна вызывать угнетение и тревогу, но она почему-то испытывала лишь огромное облегчение.

У подножия высоченной кровати под балдахином стояла Эйрин. Ее свежее прелестное личико жизнерадостно сияло. Сегодня на ней было другое платье — тоже синее, но более светлых тонов, схожих с неяркой голубизной зимнего неба за окном. В руке она держала маленький серебряный колокольчик.

— Рада видеть, что ты наконец проснулась, Грейс, — улыбнулась баронесса и поставила колокольчик на полку. — Знаешь, сначала мне показалось, что я выбрала неподходящий инструмент, и совсем уж было собралась звать на помощь королевского трубача.

— Ммрумпф, — сердито пробурчала Грейс, еще не привыкшая воспринимать юмор в столь ранний час.

Она кое-как сползла с кровати вниз, одетая в те же штаны и тунику, что были на ней накануне. Минули всего сутки с того момента, когда рыцарь Дарж нашел ее в снежном сугробе. Кости и суставы немилосердно ныли, да еще вдобавок ее снова прошиб озноб.

Веселье в глазах Эйрин сменилось озабоченностью.

— Тебе нехорошо, Грейс?

«Тебе нехорошо, Грейс?!» Она прикусила язык, чтобы не разразиться диким хохотом. Она оставила дом, любимую работу, всю свою прежнюю жизнь и, спасаясь от людей с железными сердцами, каким-то непостижимым образом очутилась в совершенно другом мире. Хорошо это или нет, хотелось бы знать?

— Со мной все в порядке.

Эйрин с облегчением улыбнулась.

Грейс стиснула зубы, чтобы те перестали стучать.

— Сегодня мое первое утро в Кейлавере, — сказала она, — но у меня нет ни малейшего представления, с чего его начинать.

— С ванны, разумеется, — пожала плечами Эйрин, даже не подозревая, какой ангельской музыкой прозвучали ее слова в ушах новой подруги.

Вообще-то Грейс привыкла считать, что в мрачную эпоху феодального средневековья люди мылись раз в год или не мылись вовсе. Однако две ванны за сутки начисто опровергали эту теорию. По приказу Эйрин две служанки — те самые девчушки в сереньких платьицах, что заходили к ней в спальню вчера, — внесли деревянную бадью и сноровисто наполнили ее горячей водой. Грейс заметила, что они уже не так сильно боятся ее. С другой стороны, накануне она попала сюда полузамерзшей, в ореоле фантастических слухов и в диковинном чужеземном наряде. Сегодня же вряд ли кто-нибудь в здравом рассудке мог принять за королеву фей обыкновенную женщину в штанах и рубахе, годных разве что для прислуги.

Баронесса и служанки деликатно удалились, а Грейс с наслаждением окунулась в восхитительно горячую воду, блаженно ощущая, как расслабляются и оживают ее бедные мышцы и суставы. К сожалению, вода в конце концов остыла, и ей пришлось смириться с неизбежностью.