Евгения Биткова - Гренадёры

В очередной раз погрузившись в свои мысли, я перестали следить за происходящим вокруг. Тем временем мимо нас проехала оленья упряжка. Управляли ею неумело, совершенно не смотря по сторонам.

— Осторо… — Ким не успел закончить.

Упряжка пронеслась в опасной близи. Меня опрокинуло. Отплевавшись снегом, я гневно посмотрела ей в след.

— Эй ты, водила! Смотри, куда едешь! Кто тебе только права выдал?! — грозя кулаком, прокричала я.

— По-моему, для вождения упряжки права не требуются, — заметил Ким, помогая мне подняться.

— А-а-а!!! — заверещала я, отталкивая от себя парня. Ким упал на спину.

— Ты чего? — ошарашенно спросил он, стряхивая с головы снег.

— Шнурик сбежал! — прокричала я, показывая пустую переноску.

— Похоже, дверца открылась при падении. Акира, подожди. Ты куда?

Я уже не слушала Кима. Увидев маленькую цепочку следов, ведущую вниз по склону, я метнулась следом. Снег был глубокий, а склон довольно крутой. Я спотыкалась и падала на каждом шагу. В голове крутилось лишь одно: «Шнурик! Шнурик!» Очередной раз споткнувшись, я кубарем покатилась вниз. Удар — я почувствовала острую боль в боку. Кажется, я треснулась о дерево. С трудом поднявшись на колени, я огляделась. Следов не было видно, как и самого зверька.

— Шнурик!!! — бессильно закричала я.

Рядом со мной кто-то приземлился. Я подняла заплаканное лицо. Ким посмотрел на меня одновременно сочувственным и осуждающим взглядом.

— Ну и что ты творишь? А? — начал он, опускаясь на корточки и доставая из кармана платок. — Почему ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь? Если вообще думаешь. Рванула вниз с холма, чуть себе руки-ноги не переломала, а то и шею бы свернула. Я понимаю, ты у нас неубиенная, но и у тебя есть предел живучести. Что скажешь в свое оправдание? — закончив вытирать мне лицо, спросил напарник.

— Ким, Шнурик… — хныча, заговорила я.

— Да, сбежал. Молчи. Я не хочу повторения прошлого раза, когда он убежал у тебя из дома. Это было слишком утомительно. Ты бросилась на его поиски босиком, в одной пижаме, а на улице лил сильный дождь. Ты искала весь день и всю ночь. В итоге потеряла сознание от изнеможения, вдобавок и ноги стерла в кровь. Потом ты слегла с воспалением легких. Тебе пришлось лечиться целый месяц. Но твоего хорька мы нашли. Пришлось организовать целую группу от Отдела. Наверное, людям было очень забавно смотреть, как шесть гренадеров носились по городу в поисках одного злосчастного хорька. Если уж мы нашли его тогда, то и сейчас найдем. Пожалуйста, успокойся и возьми себя в руки. — Закончив свою речь, Ким выдохнул.

Она его явно вымотала. Парень вообще любил обходиться короткими фразами, но в работе со мной так не получалось. Ему постоянно приходилось что-то разжевывать.

— Ким, там был город, а здесь целый лес, как мы его отыщем? — шмыгая носом, спросила я.

— Мы же гренадеры. Нас учили выслеживать людей, думаю, хорька-то мы должны отыскать.

Вокруг были сплошные деревья, и с приближением темноты видимость становилась все хуже и хуже.

— Ты действительно веришь, что у нас получится?

— Нет. Но мне и не надо верить. Ты прекрасно это сделаешь за двоих. Ладно, мы теряем время. Подымаемся, — скомандовал парень, сам вставая. Я последовала его примеру. — У тебя фонарик с собой есть?

— Нет.

— Я так и думал. Взял два, держи.

Я включила фонарик. Желтая полоска света рассекла наступающий мрак, но толку было мало. Посветив по сторонам, я увидела все ту же необнадеживающую картину снежного леса.

— Як-то грустно, — уныло протянула я.

— Не то слово, — вздохнул Ким. — Кажется, я вижу следы, идем.

И мы, обреченно хрустя снегом, стали продираться сквозь сугробы.

— Знаешь, Ким, мы напоминаем двух светлячков, блуждающих по лесу ночью, — заговорила я после десяти минут пути.

— Угу. Только напрашивается один вопрос.

— Какой?

— Какого черта светлячки забыли в лесу зимой?

— Действительно интересно. А может, они всесезонные?

— Не иначе. Акира, а тебе обязательно морозить глупости?

— По-моему, морожу не я, а мороз.

— Понятно, обязательно.

— Ким?

— М-м, что на этот раз?

— Мне страшно.

— Я не припоминаю, чтобы ты раньше боялась темноты.

— Я не про темноту. Ее я не боюсь с пяти лет! — гордо заявила я.

— О, с тех пор ты сильно выросла.

— Ким, я серьезно!

— Я тоже.

Минута тишины.

— Мне страшно от мысли, что мы не сможем его найти. Какие у нас шансы?

— Ну, если говорить оптимистично, то пятьдесят на пятьдесят, а если говорить реально, то они мизерные, — прикинув в голове, ответил парень.

— Зашибись, — выдохнула я.

Ким остановился.

— Возвращаемся? — обернувшись, спросил он.

От неожиданности я споткнулась.

— В смысле? Ох! — Мне в лицо ударил луч фонаря Кима. — Ты не мог бы опустить фонарь? Мне в глаза светит.

— Твой ответ?

— О чем ты? Какой ответ?

— Сейчас поздно, холодно, мы ищем зверька размером пятьдесят сантиметров и весом два килограмма в бескрайнем северном лесу. Как я говорил раньше, наши шансы практически равны нулю. Зачем нам мучиться? Какой смысл в этой затее? Не проще ли вернуться? В любом случае мне наплевать на судьбу этого звереныша. — Закончив свою речь, парень опустил фонарик.

— Плевать, да? — дрожащим голосом произнесла я. — А мне нет!!!

Ким пролетел пару метров. К его счастью, он приземлился в сугроб. Подбежав, я грубо схватила его под грудки, посветив фонарем. На бледном лице парня с правой стороны красовалась приличная ссадина. Завтра она превратится в симпатичный синяк.

— Тебе плевать, а вот мне совсем нет! — повторила я, тряся его. — Ты не представляешь, что он для меня значит! Я его ни за что не оставлю! Никогда! Пока у меня есть силы дышать, я не перестану искать его! — Я почувствовала, как мои ноги подкосились.

Отпустив Кима, я устало села. Слезы хлынули с новой силой. Красивые слова, но я полная дура!

— Ну ты и сказанула. Сколько пафоса. Знаешь, какой бы целеустремленной и упрямой ты ни была, есть вершины, которые тебе неподвластны, — потирая ушибленное лицо, произнес Ким. — Но это не значит, что ты не должна пытаться их покорить.

Я удивленно посмотрела на друга:

— Я тебя совсем не понимаю. Несколько секунд назад ты говорил, что все наши усилия бессмысленны и проще все бросить, а сейчас убеждаешь в обратном? Я так сильно тебя ударила?

— Я сейчас в сознании?

— Да.

— Значит, несильно. Послушай меня еще раз и перестань рыдать. У тебя уже щеки льдом покрываются, — сказал он, указывая на мое лицо.

Я испуганно принялась их тереть.

— Врешь ты все! — обиженно проговорила я, но плакать перестала.

— Я сказал правду. Мне лично до твоего Шнурика как до фонаря. Эй, погоди и опусти кулаки. Почему, чуть что, сразу рукоприкладство? Главное слово здесь «твоего». Это твой хорек, и ты за него отвечаешь, и твои бешеные выходки, направленные на его спасание, естественны. Со мной он никак не связан, именно поэтому его судьба меня не сильно колышет.