Евгения Биткова - Гренадёры

— Не трави душу. Пойдешь со мной или подождешь на улице?

— Подожду. Кажется, я успела привыкнуть к местной температуре.

— Везет же некоторым моржам, — проворчал Ким, скрываясь на почте.

— Я все слышу!

Вредный парень! Мысленно костеря Кима, я с интересом смотрела по сторонам. Путешествовать все-таки здорово. Несмотря на все трудности. Было бы их чуть меньше.

— Шнуря, ты как? — поинтересовалась я, заглядывая в переноску. Зверек недовольно дернул зубами прутья дверцы. Он явно не мог проникнуться всеми прелестями путешествия, сидя взаперти. — Не ломай зубы! Сейчас я тебя выпущу.

Я осторожно достала зверька из переноски и посадила за пазуху. Не знаю, как тут относятся к выгулу хорьков в общественных местах, пусть пока посидит так. Шнурик тут же высунул свой любопытный розовый нос с Т-образной полоской наружу. Темные глазки хищно заблестели.

— Веди себя прилично, мы за границей. Не позорь западных хорьков, — принялась я читать лекции Шнурику. Хорек чихать на меня хотел, заинтересованно крутя головой. — Шнурберт ван Хорь, ты меня слушаешь? Будешь себя плохо вести или попытаешься опять удрать, я тебя…

Закончить угрозу мне не удалось. Нечто неопознанное чуть не снесло меня с ног. Да что за страна такая?! Вечно кто-то или что-то налетает! Я отшатнулась, едва устояв на ногах. Инстинктивно прижала руку к груди, но кроме своего пышного бюста ничего не нащупала. В глазах на секунду потемнело. Только не снова. Захотелось закричать и начать отдирать мостовую по кирпичикам, лишь бы… Но прежде чем я приступила к акту оправданного вандализма, зрение ко мне вернулось и глаза смогли сфокусироваться на стоящей передо мной фигуре. Человек. Мужского пола. Вроде. Точнее сказать не могу. Для меня он сливался с общим фоном. Единственное, что я видела четко, — Шнурик, висевший на губе незнакомца.

— Шнурик, отцепись!!!

Я схватила хорька и дернула на себя, запоздало вспомнив о последствиях подобных действий. Губа незнакомца могла с легкостью оторваться. Повезло. Шнурик сам разжал пасть, не забыв обшипеть и меня, и случайно попавшуюся на клык жертву. Я крепко стиснула хорька, не зная, то ли обнимать, то ли душить мелкого гада. Я скоро с ним седой стану. Все, в переноску, на замок и в воду. Нет, в воду уже лишнее. Хотя… С запозданием я вспомнила про жертву хорячьего нападения.

— Эм, простите… Вы как? Целы? Ну, хотя бы местами? — Незнакомец аккуратно убрал окровавленную руку ото рта. М-да, а Шнурик-то знатно вспорол ему губу. Заживать будет долго. И рубец, скорее всего, останется на всю жизнь. Кровь не думала прекращать течь. Раны на лице самые подлые. Кровотечение всегда сложно остановить. Уж я помню, как долго у меня хлестало из щеки. — Не убирайте руку! Вам нужно прижать рану. Подождите.

Я нервно пошарила у себя в кармане. Где же этот платок? Ага, нашла! Вроде даже чистый. Отломав от ближайшей сосульки кончик и завернув его в платок, я протянула сверток укушенному.

— Благодарю, — улыбнулся незнакомец здоровым краем губы и приложил компресс к ране. Мало чем поможет, но за первую помощь сойдет. — Какой у вас сторожевой хорек.

— Эм, да… — смущенно протянула я, критически смотря на Шнурика. Хорек кусался не из чувства защиты, а из-за вредности характера. Щенком он впивался мне в руку с такой силой, что казалось, разжать его челюсть можно только ломом. Пришлось потратить много сил и крови для укрощения строптивого зверя. Теперь Шнурик контролировал свою кусачесть (сытное питание и вовремя проведенная кастрация также внесли свою лепту). Я могла с ним спокойно играть и даже при необходимости залезть в пасть, зная, что все мои пальцы останутся при мне. Единственные предметы тела, которые все еще оставались в зоне риска, были голые ноги и лицо. Тут по необъяснимым причинам (мне не дано понять хорячий мозг) Шнурик не поддавался воспитанию. И главное, он прекрасно знал, что получит, но все равно норовил укусить. — Извините, пожалуйста. Но не переживайте, он у меня привит, если что.

— Это радует. Ну, я пойду. Приятно было познакомиться с вами и вашим хорьком, — поклонившись, проговорил незнакомец и, обойдя меня, пошел вниз по улице, бодро напевая себе под нос.

— А, да, нам тоже… Вы там осторожно и сходите к врачу! — прокричала я, ошарашенно смотря вслед скрывающейся фигуре. Во дает. Северяне — загадочный народ. Такие, эм, отмороженные, что ли.

Наверное, я бы долго стояла в состоянии медитации, не выйди Ким из почты. Парень подошел ко мне, толкая какую-то, несомненно, умную речь. Не дождавшись ответа, напарник внимательно посмотрел на меня. Помахал перед глазами рукой. Реакция — ноль. Ким задумчиво почесал нос и решил обратиться:

— Акира? Акира? Акира! — повысил он голос, теребя меня за плечо. Я неохотно очнулась.

— А? Что? Где?

— Здесь. Предупреждай, когда в следующий раз уйдешь в себя далеко и надолго. Еле докричался. Хм, а это что за пятна крови? Акира, ты тут, часом, никого не мочканула?

— Это была не я.

— А кто?

— Он, — я ткнула пальцем в морду хорьку. Шнурик заинтересованно его понюхал.

— Понятно. И где тело? — осторожно спросил Ким, заглянув в помойную урну.

— Ушло.

— Все интересней и интересней.

— Да пустяки! — отмахнулась я. — Одному «счастливчику» достался Шнуриков пылкий поцелуй. У тебя чего?

— Я отправил телеграмму. Осталось отыскать гостиницу и попытаться выяснить, как можно добраться до Снегиря.

— Замечательно. Идем?

— Идем. Акира?

— М?

— Нет риска, что по Айсбергу теперь будет бегать хорячий оборотень?

— Ха-ха, — презрительно проговорила я, отвернувшись. Шутник. Я взглянула на Шнурика. Хорек довольно слизал с морды последнюю красную каплю.

Подходящую гостиницу мы нашли быстро. Под «подходящей» Ким подразумевал самую дешевую. Столь возмутительный подход вызвал у меня праведное негодование. Я не гонюсь за бархатными коврами и мраморной ванной, но знаю одно железное правило: в дешевых гостиницах и еда дешевая. Я высказала свое возмущение другу, тот лишь напомнил про наши плачущие финансы и предложил растягивать удовольствие. Какое удовольствие, я не поняла. Покончив с гостиницей, мы направились прямо в порт перетирать вопрос о переправке в Снегирь. Порт нашелся сразу же, все дороги города вели к нему. Пронизывающий ветер с моря убедил нас в правильном направлении. Я первый раз в своей жизни увидела порт. Он казался отдельным городом, построенным из деревянных и железных коробок, контейнеров, растянувшихся до самого горизонта. Погрузочные краны устремлялись высоко в небо, пугающе скрипели на ветру. Люди, точно муравьи, суетливо бегали туда-сюда, разнося грузы. Треща и громыхая, гусеницей поползли куда-то ящики по одноколейке, тут же рядом тяжеловозные лошади с мохнатыми ногами везли пузатые бочки, не обращая внимания на ругань хозяина. Порт ревел и дрожал, напевая лишь ему известную песню. Но главной жемчужиной, конечно же, были корабли. Ах, сколько их было! Всевозможных видов, конструкций, размеров. Преимущество было на стороне могучих стальных гигантов, остающихся для меня полной загадкой. Я никак не могла понять, как такая железная махина может держаться на воде. Ким однажды пробовал мне объяснить, но после вступления: «На любое тело, погруженное в воду, постоянно действует выталкивающая сила, и величина ее равна весу вытесненной этим телом воды…» — мое любопытство быстро сошло на нет; увидев мою мину, Кимов энтузиазм тоже. Чувствую, это навсегда останется для меня тайной. Рядом с гигантами стояли более знакомые деревянные корабли и даже маленькие шхуны, трогательно смотрящиеся на их фоне. Я готова была целый день напролет любоваться кораблями на просторах темно-синей, почти черной воды, но у нас оставался открытым вопрос: