Дмитрий Вернидуб - Корона Лесной феи

Закончив последний куплет и собираясь вновь его повторить, Тина обернулась к Олли и заметила в лазоревом небе быстро приближающуюся Хрюрю.

— Хозяин! — выпалила крылатая собака, отдышавшись. — Уткинс стал малюсенький! Гав!

— Что, в детство впал? — не понял Виндибур.

Он представил, как почтенный тесть ползает на четвереньках и, пуская слюни, играет в деревянные куклы.

— Нет, хозяин, он р-ростом с ежа! Р-р-р! Лило постар-р-р-ался!

— Ой! — Тина спрятала лицо в ладони. — Кошмар! Бедный папочка! Скорей туда!

Папаша Модл уже весь извелся. Он не успевал скакать по грядкам за шустрым Уткинсом, увещевая его:

— Да погоди, сосед, куда тебя опять несет! Не ровен час, в помойную яму свалишься!

А измельчавший Уткинс шмыгал у него под ногами туда-сюда, обуреваемый желанием хоть что-нибудь предпринять. Он успел уже побывать в гороховых зарослях, подраться на капустной грядке с лесным кроликом и отдубасить палкой здоровенную жабу, надувшуюся было на него. Но больше всего несчастного садовода выводили из себя насекомые.

— Вредители! Одни вредители кругом! — кричал он, носясь со сломанной столовой вилкой наперевес, как морской царь с трезубцем, и брал «на абордаж» жуков и сороконожек.

— А ваш папаша знатный охотник, — сказал старый Модл, как только увидел Олли и Тину.

Он сидел весь в поту на ступеньках крыльца и держался за сердце.

— Ой, вот он! Осторожно! — Тина схватила супруга за рукав.

— Родного отца не зашиби! — с грозным упреком заверещал Уткинс, простирая руку с вилкой в сторону дочери.

Тут он увидел очередную сороконожку и, издав боевой клич, кинулся на нее.

Наконец Олли пришел в себя, достал усмарил и протараторил заученное на зубок заклинание. В пылу борьбы тесть не заметил даже, как принял прежние размеры. Да и как он мог это заметить, если сороконожка, попав в зону действия чар, тоже увеличилась, став вдруг гораздо больше среднего невысоклика.

Жуткая тварь согнулась дугой, зашипела как удав и приготовилась к броску. Она явно собралась расквитаться с Уткинсом за своих сородичей. Ее челюсти отвратительно зашевелились, готовясь впиться в ненавистного огородника. Казалось, папашу Уткинса уже ничто не спасет. Но Олли не растерялся, треснув в отвратительное рыло молнией. Сороконожка описала в воздухе кульбит, перелетела через забор и понеслась вскачь по улице, делая соседских собак заложниками пожизненных ночных кошмаров.

Использование переходов давало казне большую прибыль. Канцелярия переходов и возглавляющий ее Болто пользовались заслуженным уважением. Пеликан Хрюкла Проглот вовсю пользовался популярностью нового вида передвижения среди местных жителей. Он пасся у дверей Канцелярии, принимая от благодарных посетителей непременное угощение.

Кроме постоянных препирательств с посетителями, в обязанности главы Канцелярии входило еще многое. Болто и два его помощника объясняли правила пользования, растолковывали расписание появления дверей, сами ходили провожатыми, уменьшали и увеличивали, выручали угодивших в какую-нибудь неприятность. Но самым хлопотным делом, оказалось уследить за расписанием — его постоянно воровали.

Помощники Болто — два молодых невысоклика, замучились расчерчивать на свитках таблицы с часами работы и номерами переходов, вывешиваемые в коридоре Канцелярии. Если не каждый день, то уж каждый второй расписания пропадали. Наконец Болто это надоело. Он выжег цифры на доске и собственноручно прибил ее к входной двери. Расписание провисело целых пять с половиной дней. Конец шестого Хрюкл провел в бешенстве. Он перебрал все слышанные когда-то ругательства. Под вечер, убедившись, что расписание не вернулось на свое законное место, Болто пошел к Олли.

Выслушав стенания несчастного друга, Виндибур принялся рассуждать.

— Слушай, я могу себе представить, что бумажные расписания прихватывают наши нерадивые соотечественники, которым их лень переписывать или запоминать, или даже гномы, из экономии чернил и бумаги. Но тот, кто покусился на прибитую доску, сделал это намеренно, пытаясь насолить.

— И ему это удалось, — фыркнул Болто.

— Вот именно. Где гарантия, что он не упрет, скажем, каменную плиту, раз для него это имеет какой-то смысл? Поэтому надо раз и навсегда лишить его этого смысла. Сколько у нас сейчас переселенцев?

— Что ты хочешь сказать?

— Помнишь трюк с солнечными очками во время штурма? Тогда на всех хватило. Так вот, если у каждого в руках окажется свое расписание, то какой смысл воровать? И, кстати, неплохо бы припомнить, кто чаще всего мелькал в Канцелярии.

Болто всегда поражался способности Виндибура сразу выуживать корень проблемы. Уже на следующий день помощники стали выдавать всем желающим удобные складные расписания-памятки, где кроме часов работы размещались еще правила пользования переходами и таблица стоимости пропусков. Народ был страшно доволен и благодарил за заботу.

Совет Олли припомнить часто «мелькавших» вылился в целое расследование. В результате, подозреваемых в краже расписаний оказалось двое. И оба являлись помощниками Болто. Получалась ерунда. Побеседовав с Модлом и Прыглом, Болто вдруг вспомнил про архивариуса.

Расписания пропадали ближе к вечеру, а если еще точнее, под самое закрытие. Это совпадало с графиком передвижений Пью Клюкла. Архивариус регулярно забегал за выручкой, которую сдавал Грейзмоглу, назначенному казначеем Объединенного Совета.

«Точно, это же Клюкл!» — радовался догадке Болто. Непонятно только было, зачем воровать расписания тому, кто мог сам их переписывать. Теперь оставалось выяснить причину и вывести негодяя на чистую воду.

Архивариуса стали ловить на живца. Листы старого образца вывесили на прежнем месте в коридоре. Все оказалось очень просто. Клюкл, выходя с выручкой, прихватывал расписание и караулил неподалеку, дожидаясь припозднившегося посетителя, у которого помощники Болто захлопывали перед носом дверь. А когда перед тобой закрывают дверь, в которую ты собирался зайти, даже расписание, висевшее за дверью, имеет совсем другую цену.

Клюкл уступал расписание за пару стаканчиков, обещая еще похлопотать о скидке на пропуск. Расчертить же пару листов самому в голову архивариуса не приходило, по крайней мере, в это, трудное для его здоровья время суток.

Припозднившиеся посетители попадались почти каждый день, а помощники закрывали Канцелярию минута в минуту. Поэтому свой «урожай» Клюкл собирал исправно. Архивариус так привык рассчитывать на вечернее угощение, что впал в ярость, увидев на двери деревянный щит с расписанием. Однажды ночью он его сорвал.

Увидев прежнее бумажное расписание на прежнем месте, Пью Клюкл решил, что все возвращается на круги своя. И вдруг, он заметил в руках у купившего пропуск невысоклика аккуратно изготовленную расписание-памятку.