Кэтрин Куртц - Хроники Дерини.Книга 1. [ Возвышение Дерини.Шахматная партия Дерини]

Моргану не понравилось такое бездушное, холодное изображение Христа. Оно полностью уничтожало впечатление теплоты, человечности, исходящее от стен, потолка, в которые лучшие мастера вложили свою Душу.

Даже живой свет лампад и свечей пилигримов не мог смягчить холод, которым веяло от надменной фигуры Царя Небесного.

Морган окунул пальцы в чашу со святой водой, стоящую слева от двери, перекрестился и пошел дальше. В его состояние спокойствия и безмятежности при более внимательном осмотре часовни вкралось ощущение беспокойства. Он пожалел, что на его поясе нет меча. Он был бы рад поскорее покончить со всем этим и убраться отсюда.

Задержавшись у небольшого стола в центре часовни, Морган зажег свечу, которую он должен был принести к алтарю. Когда свеча разгорелась, его мысли на мгновение вернулись к прекрасной незнакомке — свет свечи напомнил ему огненный цвет ее волос. Затем воск потек по его пальцам, и он очнулся. Пора было продолжать церемонию.

Алтарные ворота оказались закрытыми. Морган опустился на колени, чтобы показать свое почтение, и протянул руку к засову. Свечи других пилигримов горели за алтарной решеткой, перед изображением святого.

Когда алтарные ворота с легким щелчком открылись, Морган встал. Проходя через ворота, он вдруг почувствовал, что оцарапался. Потекла кровь. Инстинктивно он поднес поврежденное место ко рту, подумав, что алтарные ворота — очень неподходящее место, чтобы здесь пораниться.

Морган наклонился к алтарю, все еще держа руку у рта. И вдруг вся комната начала бешено крутиться. Прежде чем он смог выпрямиться, он попал в какой-то бешенный круговорот, цветные пятна мелькали у него перед глазами…

— Мараша! — раздался крик в мозгу.

Должно быть, она была на засове, а затем он занес ее с кровью в рот. Хуже всего было то, что он боролся не с оцепенением мозга, которое вызывала мараша у Дерини. Чужая личность вторгалась в его сознание, поглощающая, могущественная сила, которая угрожала захватить его, погрузить в забвение. Он упал на четвереньки, стараясь освободиться, но чувствовал, что уже поздно, что атака была чересчур внезапной, а наркотик — чересчур сильным. Чья-то огромная рука стала опускаться на него, рука, которая заполняла всю комнату, которая закрыла от него плавающие дрожащие огни, которая крепко обхватила его.

Он пытался кричать Дункану, но боль обрушилась на его мозг, подавив последнее сопротивление этой зловещей силе, которая окружила его. Все было бесполезно. Хотя казалось, что его крики могут вырваться отсюда наружу и достичь Дункана, он понимал, что все, что исходит от него, поглощается Этим…

Морган почувствовал, что рухнул, упал, и крик его был беззвучен. Он скользнул в пустоту.

А затем наступил мрак.

И забвение.

Через четверть часа после того, как Морган вошел в часовню, небо потемнело. На лужайке никого не было, кроме Дункана и трех лошадей. Поднялся сильный ветер, который растрепал волосы Дункана, хлестнул его хвостом лошади по лицу, когда он стал осматривать поврежденную ногу животного.

Лошадь подняла голову, и Дункан поставил копыто себе на колени. Он вынул кинжал и стал его острием вытаскивать острую щепку, вонзившуюся лошади в ногу.

Где-то прогремел гром, предвещая приближающуюся бурю. Дункан нетерпеливо посмотрел на часовню. Что там делает Аларик? Ведь он давно должен вернуться. Может, что-нибудь произошло?

Он опустил ногу лошади на землю, встал и вложил кинжал в ножны. Да, это на Аларика не похоже. Его кузен никогда не отличался религиозными чувствами, а теперь, когда они торопятся на заседание Курии, он не стал бы тратить время на осмотр захудалой деревенской часовни.

Дункан снова посмотрел на дверь часовни. Затем снял шляпу, поиграл эмблемой Святого Торина, повертел шляпу на пальце. Может, что-нибудь случилось? Может, надо проверить?

Решительным движением он надел шляпу и шагнул к часовне, но вдруг остановился, повернулся и отвязал лошадей — вдруг потребуется бежать — и затем пошел к часовне.

За решеткой в первой комнате послышалось какое-то торопливое движение, и его окликнул хриплый голос монаха:

— Вы не должны входить сюда с оружием. Вы же знаете это. Здесь святое место.

Дункан нахмурился. Он не хотел нарушать местные обычаи, но и не хотел при таких подозрительных обстоятельствах оставаться безоружным. Если Аларик попал здесь в западню, то ему придется бороться за двоих. Его левая рука почти бессознательно сжала рукоятку меча.

— Я ищу человека, который после меня вошел сюда. Ты видел его?

Монах величественно проговорил:

— Никто не входил сюда после вас. А если вы не выйдете отсюда с этой грешной сталью, которая оскорбляет Святого, то мне придется позвать на помощь.

Дункан внимательно посмотрел на решетку, за которой прятался монах. В нем вспыхнули подозрения.

— Так ты утверждаешь, что не видел человека в охотничьей одежде, который зашел сюда?

— Я видел только вас. И никого больше. Теперь уходите.

Рот Дункана превратился в тонкую линию.

— Тогда ты не будешь возражать, если я посмотрю сам, — сказал он холодно, подходя к двери и распахивая ее.

Он слышал позади себя негодующие крики монаха, но не обратил на них внимания. Дункан вошел в часовню и закрыл за собой дверь. Приведя все свои защитные чувства Дерини в боевую готовность, он быстро пошел вперед.

Монах не солгал: здесь никого не было, по крайней мере, сейчас. Но ведь из часовни только один выход, куда же исчез Морган?

Приблизившись к алтарной ограде, Дункан внимательно осмотрел ее, не упуская ни малейшей подробности. Он призвал на помощь всю свою память Дерини. Горящих свечей у алтаря не прибавилось, но у ступеней валялась одна сломанная, которую он раньше не видел. Но ворота — разве они были закрыты, когда он выходил? Конечно, нет. Но тогда зачем же Аларику понадобилось их закрывать? Вернее, так. Не Аларик закрыл ворота. А если он, то зачем?

Он оглянулся на дверь и увидел, как она бесшумно закрылась. Однако, он успел заметить человека с тонзурой и в коричневой сутане, который мгновенно скрылся из виду. Значит, монах следил за ним! И, вероятно, он вернется с подкреплением.

Дункан снова повернулся к алтарю и начал открывать засов. И тут он заметил то, чего совершенно точно раньше не было, и замер. Это была коричневая кожаная охотничья шляпа. Она была вся измята и валялась по ту сторону ограды. Шляпа Аларика?

Жуткие подозрения зародились в его мозгу. Он пошел к шляпе и остановился, когда его рукав зацепился за что-то. Он осторожно наклонился, чтобы посмотреть, что это. Это была тонкая игла.

Дункан осторожно оцепил рукав, убрал руку и стал рассматривать иглу. Выпустив мысленный зонд, он коснулся ее. Мараша! Его мозг резко содрогнулся от прикосновения к ней, и Дункан покрылся холодным потом. С трудом оправившись от потрясения и придя в себя, он опустился на колени. Держась за ограду, он тяжело дышал.