Александр Сапегин - Жизнь на лезвии бритвы (СИ)

— Тётя Вальпурга, тётя Энди, прежде, чем я выскажу свою идею, вспомните хоть одну магическую киностудию, — женщины, после некоторых раздумий, высказались отрицательно. — Во — от, и я о том же. Почему мы обсуждаем способы и возможности скрыться от старого пердуна. Я считаю, что будет лучше оказаться в центре общественного внимания, так сказать на всеобщем обозрении и тогда возможность манёвра у директора будет крайне ограничена. Он не сможет влиять на широко известные в обществе личности.

— Устами младенца глаголет истина, — сказала крёстная. — Стоящая идея. Что конкретно ты предлагаешь?

— Я предлагаю создать киностудию или продюсировать, на худой конец можно спонсировать какой‑нибудь фильм. Основным условим вложения денег установить привлечение актёров на главную роль. К чему я веду: в одной из главных ролей можно и даже нужно задействовать тётю Петунью, ей полезно вспомнить школьный театр и любительские постановки. Если фильм окажется успешным, то внимание актрисе, исполнявшей главную роль, гарантировано, причём сразу и по всем направлениям. После чего остаётся периодически подливать маслица в огонь интереса, на этой волне «выстреливает» муж актрисы, который, ко всем прочим достоинствам оказывается не только продюсером, меценатом и успешным бизнесменом, но и общественником. А дальше могут быть различные варианты общественной и политической деятельности, лучше, конечно, совместить и то и другое, причём в обоих мирах. Если дело выгорит, то Дамби задерётся нас колупат. ь

— Га — арольд! — повысила голос Вальпурга. — Выбирайте выражения. У кого какие предложения? — Леди Блек добровольно взвалила на свои плечи функции неформального лидера….

Для успеха операции к делу привлекли гоблинов. Во время следующего посещения Гринготтса, Вальпурга скользом обронила фразу, что намеревается вложить определённую сумму в американский Голливуд. Мол, у неё есть некий знакомый, предлагающий беспроигрышный вариант в загребании бабок. Фраза не осталась без внимания. Коротышки махом пробили тему и выяснили, что скрывается за словом «Голливуд». Через день в банк наведалась компания из Вернона и меня. Во время обсуждения финансовых вопросов Груборыл осторожно поинтересовался у Вернона возможностью получения прибыли из такого магловского увлечения, как синематограф.

— Да вы чЁ?! — совсем некультурно удивился я. — Вы чЁ, ни разу в кино не были?

— Не приходилось, — ответил Груборыл, разведя в стороны руки.

— Не думал, что гоблины окажутся такими ретроградами.

«Забыв» о финансах, я разродился пространной и пламенной пятнадцатиминутной речью, прославляющей вышеупомянутое достижение. Груборыл слушал не перебивая. В конце монолога я сокрушённо посетовал:

— Груборыл, вы просто не можете представить, какие деньги тратятся на спецэффекты и графику? Представьте себе, какой фурор и взрыв произведут настоящие драконы на экране или кентавры, а плотные иллюзии? Какая к чёрту и Мерлину графика? Это настоящая революция, кто первый застолбит жилу, тот будет грести деньги лопатой. С помощью магии можно снять таку — у–ую конфетку, что большинство режиссёров просто захлебнётся от зависти. Им‑то невдомёк, что здесь задействована магия, маглы ни за что не поверят в сверхъестественное, а будут думать на компьютеры. У вас есть думосбор?

— Как не быть? — усмехнулся гоблин.

— Мистер Груборыл, поможете извлечь воспоминания? — попросил я поверенного. — Я тут не так давно фантазировал, вот бы снять такой фильм!

С небольшой помощью гоблина я извлёк и погрузил в думосбор несколько наиболее ярких эпизодов из «Аватара» и «Ванхельсинга».

— О — о! Об этом можно снять в кино и показывать всем желающим?

— Конечно, у меня готов сценарий (в основу сценария лёг спёртый у Кемерона «Аватар» и первый эпизод «Звёздных войн» Лукаса, переделанные на магический мир).

— Гарольд, можно мне показать ваши фантазии и воспоминания совету директоров? — спросил вынырнувший из воспоминаний потрясённый гоблин.

— Да ради Мерлина, — разрешающе махнул я.

Рыбка заглотила наживку. Гоблины впечатлились, гоблины вдохновились, гоблины загорелись желанием, а когда они чего‑нибудь страстно желают, то действуют без промедления. Запах денег издревле манит коротышек, а запах больших денег заставляет «крутиться» с наибольшей скоростью. К вечеру в кабинете Голдрыла — генерального директора Лондонского филиала Гринготтса, состоялось подписание трёхстороннего соглашения…, Леди Блек дала себя уговорить любимому крестнику вложить деньги в начинание гоблинов, а не тратить их бездумно на сторону. Сам Лорд Слизерин через дядю Вернона и поверенного тоже выделил от своих щедрот двести пятьдесят тысяч галеонов.

Через десять дней в Лондон приехал приглашённый из Америки режиссёр и сценарист в одном флаконе. Надеюсь, я не сильно выглядел охреневшим, когда в кабинет Голдрыла вошёл Джордж Лукас, в этом мире оказавшийся сквибом…. Да, в тот момент я на двести процентов поверил в успех предприятия. Вот свезло, так свезло.

— Приветствую вас, Лорд Дарт Ментор. Да пребудет с Вами сила, — ляпнул я. От прозвучавшей фразы гоблины натурально припухли, а Лукас странно втянул в себя воздух, моментально покраснел и заразительно рассмеялся….

Лукас оказался нормальным мужиком, без особых заскоков, правда, со своими тараканами в голове, но кто сейчас без них? О чём говорить, если перед моими хитиновыми очаровательными зверюшками мадагаскарские монстры трусливо переворачиваются на спину и поджимают лапки. И ничего — живу! С лёгкой руки Лукаса, которого теперь за глаза вся съёмочная группа кликала Дарт Ментором, меня окрестили Падаваном или Дартом Dunce (Раздолбаем, если у кого сложности с английским). Я его, понимаешь, Учителем назвал, Наставником, а он меня обидел — раздолбаем обозвал. Даже Дадли в этом смысле повезло больше. Дарт Стерн, что обозначает «Суровый», как ни крути, звучит лучше моего «погоняла». Где справедливость, спрашиваю я вас?! Ну, да, Дадлик на моём фоне выглядит больше и упитаннее, он и до моей ссылки на Тисовую мелким не был, а тут, на зельях и физкультуре, да в додзе и в фехтовальном зале, мальчика распёрло на живую мышечную массу. Мы оба, в восемь, почти девять лет, могли с лёгкостью накостылять любому двенадцати — тринадцатилетнему подростку. Насчёт четырнадцатилетнего противника ничего сказать не могу, но старшему брату Пирса Полкинса, которому как раз было тринадцать, я доп освещение подвесил. Три не очень сильных плюхи и он преисполнился бескрайним уважением и пиететом перед Эвансами и Дурслями, а пакостный Пирс навеки зарёкся прятаться за спину старшего брата. Теперь он поминает дядю — боксёра, на что Дадли хмурится и задумчиво почёсывает сбитые костяшки кулаков. Мне даже жалко этого дядю, теперь Дадлик ему, при встрече, из принципа фотографию в паспорте поправит. Ладно, что‑то я о грустном, вернёмся к нашим баранам.