Юлия Гутиева - Ликвидатор

Ливон объявил победителей: Кирк и Джонс. Задав стандартный вопрос о том, хочет ли кто-либо снять свою кандидатуру и получив отрицательный ответ от всех участников, лев провёл жеребьёвку, в результате которой решилось, кто будет драться с Синти. Счастливчиком оказался Джонс. Недовольный рык раздался со стороны зрителей, похоже, чаша весов качнулась в другую сторону: наёмник отдыхает, Дон тратит силы, в итоге 1:1.

А Джонса мало кто принимал в расчёт при данном раскладе. И большинство не ошиблось.

Мужчины дрались в обличии людей. Синти наступал, заставляя молодого соперника постоянно двигаться, уворачиваясь от продуманных, мощных выпадов, и практически не давая возможности бить самому. Но всё же пара ударов Джонса достигла цели, хотя и не принесла противнику реальных повреждений. На четвёртой минуте кулак Дона врезался в подбородок Джонса, оборотень упал в снег и не смог подняться. Часть зрителей недовольно рыкнула, не успев насладиться полноценным мордобоем и быстро забыв о том, что Синти удалось сэкономить силы для решающего поединка.

Ливон объявил победителя, все удалились на перерыв.

Мрачный и холодный, с длинными, развевающимися на ветру волосами, Арон приблизился к ограде, оценивая происходящее печально-ироничным взглядом с нотками превосходства. Смешные попытки льва спасти обречённую стаю. Может, Ливон и не видел всего масштаба проблемы, а может, не хотел видеть, но архаи чувствовал раскол на уровне инстинктов: злость, страх, обида и ненависть исходили от кошек, на первый взгляд, мирно сидящих на деревьях. И кто бы не победил в решающем поединке, ему придётся постараться, чтобы устоять на краю пропасти и не дать упасть остальным. Шансы слишком малы, достаточно лёгкого дуновения ветерка, и пожар разгорится с неистовой силой, сметая всё на своём пути: традиции, устои, долг, свободу и верность.

Колдун глубоко вдохнул воздух, наполненный чужими эмоциями, замер, не спеша выпускать столь чудотворную смесь для своей души, затем медленно выдохнул.

Характерный шелест хвоста, уверенно и грациозно расчищающего себе путь от снега, возвестил о приближении Мелиссы.

Ливон подошёл к гостям и, не утруждая себя приветствием, сразу перешёл к делу:

— Зачем ты здесь?

Арон прищурился, сложил губы в искусственную улыбку и тихо произнёс:

— Я имею право прийти, разве нет?

Лев ответил, не меняя интонации:

— Знаю, что имеешь, я спросил — зачем?

— Забавно посмотреть на игры кошек, а точнее, на жалкие попытки спасти то, что осталось от когда-то сильной и могучей стаи.

Ливон промолчал, понимая, любое сказанное вслух слово станет ошибкой. Но властный и решительный голос, принадлежащий Кирку, прервал неловкую паузу:

— Своим присутствием ты хочешь изменить расклад, понимаю, но зачем таскать с собой эту шлюху? Она портит весь имидж.

Он стоял на снегу, почти обнажённый, с синяками и ссадинами, улыбкой лисицы и взглядом зверя. Противоречивые осколки личности сложились в единое целое, спаянное первобытной энергией монстра. Арон ощутил силу, исходящую от пумы, но не направленную ни на кого конкретно, она просто существовала, делая воздух вокруг наёмника горячим и вязким.

Никогда ранее маг не сталкивался с подобным, он недооценил врага, а судя по опыту, такие ошибки стоили дорого.

Пришло время расставить всё по местам, начав с женщины:

— Не смей называть её так. Она — моя.

Кирк лениво хохотнул, на несколько секунд смутив колдуна.

— И поэтому я должен уважать её. Забавно, но я сужу о людях не по тому с кем они, а по тому, что они из себя представляют и как относятся к себе подобным.

Мелисса изящно вильнула хвостом, швырнув охотнику в лицо порцию снега со словами:

— Ты не знаешь меня.

Улыбка Кирка стала шире, но в голосе появились стальные нотки:

— Я знаю Морана, в твоём случае, детка, этого достаточно.

— Пора начинать, — властно объявил Ливон.

Охотник кивнул, проницательным взглядом скользнул по Арону и тихо произнёс:

— Ты здесь для того, чтобы дезориентировать меня перед решающей битвой. Но ты просчитался. Тот, кто привык к ненависти со стороны окружающих, начинает питаться ею, страшное чувство делает сильнее, главное, научиться этому… И я научился, уже давно.

Кирк на секунду замолчал, посмотрев в сторону Синти, нервно вышагивающему вдоль ограды:

— А он — нет… Ты оказал мне услугу, Арон.

Маг уставился на Дона, пока не обратил на себя его внимание. Но пума быстро отвернулся в неудачной попытке скрыть беспокойство. Колдун стиснул зубы, ненавидя охотника всей душой, насквозь пропитанной мраком и гневом.

Почувствовав новую волну силы, Кирк тряхнул головой, ощущая себя полностью готовым к последнему бою.

Две пумы схлестнулись за право стать вожаком. Мощные удары Синти, иногда попадающие в цель, оглушали Кирка, заставляя терять драгоценные секунды на восстановление, но охотник не оставался в долгу — его выпады реже достигали тела Дона, но были точны и продуманы, заставляя соперника рычать от боли. К тому же, каждый раз встречаясь взглядом с Ароном, в груди Синти росло беспокойство, рассеивающее внимание, мешающее сосредоточиться. На Кирка колдун действовал с точностью до наоборот.

Маг намеренно нарушил баланс поединка, но просчитался с мишенью. Оставалось молча наблюдать: к какому результату приведёт ошибка.

Желая изменить тактику, Дон обратился в пуму, перед этим с силой швырнув охотника на ограду. Острая боль прокатилась по телу наёмника, но разум остался трезвым. Не спеша отдаляться от источника боли, Кирк чуть задержался, лёжа на снегу и давая возможность Синти напасть. Окрылённый мимолётным успехом, Дон потерял бдительность, позволив человеку схватить себя за передние лапы и с силой впечатать в ограду, протолкнув между двумя канатами. Нечеловеческий вой пронзил поляну, слившись с запахом палёной шерсти. Пока Синти выбирался из плена боли Кирк обратился, готовый к наступлению.

В эту секунду Арон почувствовал провал, ощутив истинную силу зверя — жестокую, безжалостную, очищенную от каких бы то ни было эмоций. В обличии пумы Кирк представлял первобытное зло, холодное и расчётливое, способное поглотить и никогда не пожалеть об этом.

Две кошки закружились в бешеном танце смерти, поднимая ввысь вихри снега, клочья шерсти и вырванные куски плоти. Вскоре поляна представляла собой полотно оттенков красного с двумя окровавленными фигурами, беспорядочно перемещающими по периметру. Соперники быстро теряли силы, но никто не желал сдаваться. В какой-то момент Кирк прыгнул на спину Дону, всей силой припечатав пуму. Острые когти вцепились в бока, клыки — в горло, но охотник понимал: в таком положение он долго не продержится, соперник силён и скоро вырвется. Внезапное решение показалось единственно верным. Всё ещё находясь верхом на пуме, наёмник обратился в человека. Крепко сжав коленями бока хищника, мужчина схватил Дона за голову, больно вывернул уши и мощным ударом погрузил мордой в снег, лишив возможности дышать. Пума хрипел и вертелся, но любая попытка поднять голову заканчивалась неудачей. Через несколько минут Кирк почувствовал, как зверь под ним слабеет, но убийство не входило в планы охотника, по крайней мере, сегодня. Вывернув морду пумы вбок, наёмник дал сопернику сделать вдох и вновь ткнул носом в снег. Подобное могло продолжаться до бесконечности.