Владимир Ильин - Напряжение

Верного слугу заинтересовала, в общем‑то, рутинная просьба начальника — не заметить взлет кланового борта. Думать 'зачем', 'почему' ему не полагалось, но почему бы не дать фантазии простор во время скучного дежурства? Вот только реальность оказалась интересней фантазий — борт, во — первых, имел совсем иные взлетные характеристики, превышая установленную скорость подъема для своего класса. Во — вторых, борт не взял стандартный набор питания и воды. В — третьих, борт прибыл к концу дежурства, затребовав к трапу скорую помощь. В — четвертых, диспетчера убили ровно после того, как он скинул свои размышления самому же себе, на собственный почтовый адрес. Причем, убили его не из‑за последнего факта — Наумов давненько почитывал монологи десятка верных слуг, имея все нужные пароли.

Глава павшего рода заинтересовался и потянул за другие ниточки, выведывая через верных людей слухи и новости из стана победителей. Где‑то заказывали новые зеркала гигантских размеров — в точь такие, что украшали галерею главного дворца — взамен разбитым (а где еще заказывать сильному клану, как не на своих заводах?), где‑то судачили о немилости господина к молодой супруге. Мелочи, пустяки, постепенно складывающиеся в неведомо‑что, вовсе неочевидное даже для монстра — интуита уровня главы рода. Разумеется, если у этого главы не было недостающего куска общей картины — солидного такого куска, знать о котором ему не полагалось. Но дед многое ему рассказывал.

Была в тех рассказах смешная и поучительная история про Веденеевых. Мол, пару сотен лет назад, сильнейшая в роду предсказательница рода предрекла появление видящей невероятной силы, имя которой будет Софья. И целые поколения, ряд за рядом, принялись строгать детишек, обзывая каждую девочку, а иногда даже мальчиков, Софьями, пока род не выродился в невероятный гадюшник, утративший всякую честь и совесть. Ныне они обычные шарлатаны, раскидывающие карты таро с гербовым узором на рубашке. Тьфу, позор.

Одну из официальных жен князя аккурат звали Софья, что вовсе не делало ее сильной видящей, не смотря на девичью фамилию. Зато делало той, к которой можно охладеть после скандала — из‑за слабости рода. За княжескими женами всегда стояла родня, превращавшая семейную ругань в политический конфликт, так что какие‑то зеркала не могли стать причиной размолвки. А еще позже — тихого развода — просто еще один верный слуга заметил, что у прекрасной госпожи нет кольца на безымянном пальце…

Сложно объяснить чистой логикой, что двигало его в размышлениях, заставляя дергать то одного, то другого верного человека, вести разговоры на раутах так, чтобы ему сами рассказали интересующие его факты. Например, что у князя есть совсем юная дочь — очень даже интересная информация, так как сведения о детях старые семьи старались не выпускать за порог дома. Вот только ни одна из роскошных, сиятельных официальных невест не пропускала светскую жизнь в последний год, украшая своим совершенством картинку телеканалов и глянцевые страницы. Интуиция тащила его через дебри неточных слухов и ломанных описаний к разгадке. Найденный через половину года усилий ответ вполне подходил по размеру к княжеским амбициям.

Его враги решили поиграть в воспитание видящей. Да еще так, чтобы никому даже мысль об этом не пришла — ведь стандартная практика предписывает разлучить будущую видящую с матерью, а молодая госпожа вовсе никуда не уезжала, пребывая ежедневно во дворце, словно напоказ. Но ведь совсем не обязательно использовать для этого мать… Вполне можно обойтись другим близким родственником, например — новорожденным братишкой или сестренкой. Это, разумеется, сложнее, чем с мамой — взрослый человек, осознавая долг перед родом, сам скрывается и играет в грандиозные прятки с будущим пророком. Но ведь вполне реально, если все правильно организовать, верно? И никто не догадается искать носителя благородной крови, отданного в жертву потенциальному могуществу рода… Да и где его искать? Мир — огромен! Мир, разумеется, огромен, а вот Верхний Новгород, куда направлялся княжеский борт в ту ночь, всего лишь полумиллионный городишко, в котором, если задастся целью, не так и сложно найти ребенка даже ему. Только действовать надо крайне осторожно! Чужая территория, все‑таки, да и про слежку забывать не след.

По некоторому размышлению, поиски решено было отложить — пусть парень вырастет достаточно, чтобы ему можно было опознать по фотографии отца. Пока же неспешно велась работа с директорами учебных заведений, деньгами и вежливым обхождением склоняя выполнить маленькую просьбу, когда придет время. Всего‑то — сообщить. Но вышло даже лучше. Парень сам проявил родовую силу, спасаясь от избиения. Да еще очень удачно оказался в стенах интерната, жить в котором ему предстояло весь остаток своей жизни — до того момента, как организм войдет в идеальную форму.

Было бы так сладко натравить его на отца, взрастить его в ненависти к тем, кто предал его и забыл, к его роду, к его семье и клану. Или даже — забрать его и женить на внучке, переложив месть собственному деду на правнуков. Но вдруг ведьма найдет брата? Так рисковать родом он не мог.

Наумов решил сделать тоньше, в традициях своей семьи и рода задумав месть гораздо изящней, чем пошлое убийство и пытки.

Он возьмет сердце сына его врага. Пересадит себе его кожу и волосы, печень и легкие, заберет его глаза — такие же синие, как у отца! И в рождественскую ночь, на имперском балу в центральном дворце, глядя глазами сына врага в глаза врага, пожелает ему, чтобы мечты всегда сбывались.

Внутри у Наумова сладко задрожало от предвкушения.

— Г — господин… У меня есть новости для Вас, г — господин.

Старик встрепенулся, дернувшись на мягком кресле, частью которого уже вполне мог считаться за последние годы, фокусируясь на замершей напротив фигуре.

— Письмо? — Пошамкал глава губами, давя в душе недоброе предчувствие, зарожденное встревоженным видом слуги.

— Устное сообщение, господин. От господина Венцеславова. — Согнулся тот в поклоне, пряча глаза.

— Не тяни, — давя тревогу, Наумов отыскал рукой ручку трости и крепко сжал костяной набалдашник.

— Господин Венцеславов сожалеет, но срочные дела вынуждают его покинуть страну на неопределенный срок.

— Что?! — Заревело раненным зверем под сводом старого дома.

— Господин Венцеславов рекомендует восьмой канал. — Задрожав голосом, продолжил слуга. — И советует обратить внимание на курорты Китая. Это все, господин, дословно.

— Помоги встать, — дернулся Наумов, опираясь на трость.

На вершине подъема тело согнул резкий кашель, на минуту заменив все мысли болью и попыткой не упасть. Та дрянь, что летала тридцать лет назад над родовыми кварталами, оказалась вовсе не углем, а кремниевой пылью, надежно застрявшей в легких. Даже сейчас слюна выйдет с кровью расцарапанных бронхов, а на целителей денег давным — давно нет. Ничего, скоро у него будут новые легкие…