Надежда Попова - И аз воздам

— Могу сбегать, — предложил Лукас. — Заодно присмотрюсь-прислушаюсь, что теперь творится в городе.

— Хорошо, — подытожил Курт. — Сбегай и прислушайся. Петер, мне нужны краткие отчеты по результатам первых допросов арестованных. Ян? Не спускай глаз с Готтер. Я поговорю с матерью убитой.

— А потом?

— А потом еще кое с кем, — недобро отозвался Курт. — И очень надеюсь, что до допроса там дело не дойдет.

Альтенбург утвердился на самом высоком холме Бамберга, и его центральная башня в три этажа была видна издалека — строгая, узкая, как маяк; да маяком, в том числе, она и была — железная комната-корзина под самой крышей в былые времена использовалась для того, дабы вовремя подать сигнал всей округе в случае опасности. Однако свет в ней давно уже не зажигался, а подходы к Альтенбургу кое-где поросли мелким молодым леском; правду сказать, вблизи самой крепости деревья были тщательно вырублены, трава выкошена, и приблизиться к епископской резиденции незамеченным было невозможно.

Башня была видна практически из любой точки города, отчего создавалось обманчивое впечатление близости, и Курт предположить не мог, что тащиться до Альтенбурга придется без малого час. Не будь рядом Нессель, он, разумеется, добрался бы скорее, а то и попросту вывел бы из стойла скучающего жеребца, однако настоять на своем и таки отправить ведьму в «Ножку» майстер инквизитор так и не решился. Почему — он не мог объяснить себе сам, но отчего-то засели в памяти слова охотника «она сказала, что должна быть здесь», сказанные на берегу Регнитца у ратуши. На вопрос «зачем», заданный ведьме, когда суета чуть улеглась, та лишь нахмурилась, коротко отозвавшись: «Шутишь? Так штормило!». Объяснить доходчиво, что она имела в виду, Нессель так и не сумела, и Курт махнул рукой, отложив попытки добиться внятных растолкований на потом. Вверх по крутому холму он шагал, косясь на свою спутницу и с прежним неприятным чувством отмечая, что в ее присутствии ощущает себя в большей безопасности, точно его сопровождает не слабая женщина, а pro minimum пара парней из зондергруппы.

К низкой калитке во внешней стене они подошли изрядно утомленными — не столько физически, сколько морально: Курт был убежден, что думала ведьма весь этот неполный час о том же, о чем и он — что творится сейчас за их спинами, на городских улицах, о чем перешептываются в домах, что пересказывают друг другу горожане и во что теперь это может вылиться… Безвестность и невозможность быть сразу всюду и если не контролировать, то хотя бы видеть происходящее — выматывала и раздражала. Казалось, пока он здесь, вдалеке и в неведении, Бамберг падает в разверстые глубины Ада…

На стук в калитку долго никто не отвечал, и лишь когда майстер инквизитор, не церемонясь, саданул в доски ногой, приоткрылось небольшое окошко, в коем обнаружилось недовольное лицо привратника.

— Святая Инквизиция, Курт Гессе, — приподняв к нему Сигнум, коротко бросил Курт. — Мне надо видеть Его Преосвященство Георга фон Киппенбергера. Немедленно. Нет, — продолжил он, не дав лицу возразить или задать вопрос, — мне не назначено, о моем визите Его Преосвященство не предупрежден, город не в осаде, не горит и не наводнен демонами. И тем не менее, войти и задать несколько вопросов господину епископу мне безусловно необходимо.

— Если вам не была назначена аудиенция… — начал привратник, и Курт повысил голос:

— За последние пару часов не нашлось ни единого наушника, который передал бы Его Преосвященству свежие новости? Сомневаюсь. А стало быть, он должен понять, что я явился сюда не от скуки и не для того, чтобы обсудить проблемы усиления позиций гвельфов в Милане или цены на рыбу в Баварии. Мне. Нужен. Епископ. Сейчас.

— Я глубоко уважаю вас, майстер инквизитор, как представителя Конгрегации, — недовольно скривился привратник, — и Его Преосвященство, уверен, тоже, однако…

— Я сюда все равно войду, добром или худом, — вновь оборвал Курт, и тот запнулся, глядя на непрошеного гостя уже не просто неприязненно, а почти с ненавистью. — Можешь так и передать Его Преосвященству. Ответа я, так и быть, подожду по эту сторону стены, но очень советую меня здесь не задерживать. Если принятие решения станет для Его Преосвященства отчего-то слишком затруднительным, пусть вспомнит девяностый год, Кельн, и подумает еще раз.

Привратник мгновение молча смотрел на него, явно желая послать визитера по известному направлению, не дожидаясь решения хозяина резиденции, и, наконец, кивнул:

— Да, майстер инквизитор. Передам слово в слово.

— Очень на это надеюсь, — подчеркнуто любезно улыбнулся Курт, и окошко захлопнулось снова.

— А что было в Кельне в девяностом году? — тихо спросила Нессель; он передернул плечами:

— Я сжег архиепископа Кельнского.

— Ты всегда начинаешь знакомство с угроз?

— С тобой же не начал.

— Со мной ты его начал с обмана.

— А с другими — по ситуации. Но главное, чтобы угрозами, а то и их исполнением, знакомство не заканчивалось, разве нет?

Ведьма не ответила, одарив его упрекающим взглядом исподлобья, и обернулась на простирающийся внизу город, глядя на его улицы, крыши и шпили Собора с тоской. Отсюда город казался спящим — разглядеть людей на улицах было невозможно, и чудилось, что там, в отдалении, Бамберг застыл неподвижно, затаился, сжался…

Засовы с той стороны калитки загремели спустя несколько минут, и Курт мысленно удивленно хмыкнул; он был уверен, что епископ заставит его ждать не меньше четверти часа — и попросту из упрямства, и для того, чтобы показать, кто здесь кто и кому какое место отведено. Расценивать ли столь скорое приглашение как искреннюю готовность Его Преосвященства фон Киппенбергера к сотрудничеству, как опасение за свою судьбу ввиду репутации гостя или же попросту желание покончить с делами поскорее, Курт еще не решил.

На сей раз вместе с привратником явился служка — молодой монашек с наглыми мелкими глазками, в которых при взгляде на Нессель промелькнуло замешательство пополам с нездоровым интересом, однако от вопросов служитель Господа и епископа благоразумно воздержался, коротким движением руки пригласив гостей следовать за ним. Вымощенный двор с узкой полоской травы у самой стены был пуст и неправдоподобно тих. «Все точно попрятались», — увидел Курт в глазах ведьмы, когда встретился с ней взглядом, и едва заметно кивнул. Вряд ли резиденция епископа отличалась таким малолюдством и тишиной всегда; Георг фон Киппенбергер совершенно точно был в курсе произошедшего этим утром, и что бы он ни решил предпринять, а привычное течение жизни в его уютной крепостице явно было нарушено. Коридоры, по которым вел служка, тоже были безмолвны и безлюдны, и Курт подумал, что, быть может, версия «попрятались» и впрямь имеет немало шансов оправдаться; а если точнее — сам епископ мог приказать удалить всех лишних людей с пути майстера инквизитора, дабы у того не возникло искушения ухватить первого встречного и начать задавать неприятные и неудобные вопросы.