Елена Асеева - Сыны Семаргла

— Это хорошо, что вы ни бились с восурами Люлео, — заметил Святозар и смахнул с лица опустившуюся на него цветочную пылинку, принесенную легким порывом ветра. — Но разговор сейчас идет не о восурах, а о вас неллах— приолах. И этот мальчик, как ты сказал Люлео— это и есть правитель Аилоунен, только он был правителем не просто приолов, а еще и руахов, и гавров. И поверь мне Люлео, и в прошлых своих жизнях, и в этой, он был и есть великий кудесник, сын Бога огня Семаргла. Человек, который прошел Пекло, пережил Всемирный Потоп, и падение звездных светил. Человек, который побеждал великие народы старой Яви и который всегда шел по правую руку от своего отца Бога Семаргла, в первом воинстве небесной Сварги. Вот кто перед тобой Люлео!

— Значит, ты, не уйдешь с поля боя, — спросил Люлео, словно не слыша речи Святозара.

— Нет, мы не уйдем с поля боя, — ответил наследник и отрицательно качнул головой. — Завтра с утра, так и передай от меня Манялаю, если он не подчинится моим требованиям и не передаст трон правителю Аилоунену, мы построим своих воинов и начнем с вами бой.

— Воины, — оглядев стоявшее позади Святозара и Аилоунена в три ряда воинство, проронил Люлео. — Разве это воины. — Он негромко засмеялся так, что щели скрывающие глаза раздвинулись и на наследника глянули сверкающие карие очи. — Воины, это восуры, воины, это нагаки, а это… те кто стоит позади вас, это не воины, а слюнявые мальчишки, мои люди в миг разгонят их.

— Ты, Люлео, точно плохо слышал меня, — усмехаясь, молвил Святозар. — Плохо слышишь, или просто не понимаешь кто перед тобой. А перед тобой два кудесника: Аилоунен и Святозар, и потому, тот бой, каковой мы с тобой начнем, будет вельми быстрым и скорым… вельми… И не твоим воинам, не нашим не придется даже вынуть мечи из ножен. Люлео скривил лицо и презрительным взглядом обдал Святозара и Аилоунена. Затем он нежно похлопал ладонью своего гнедого жеребца по крупу, и, легохонько встряхнув поводьями, не прощаясь, направил его поступь к своему стану.

— Люлео! — выкрикнул Аилоунен, обращаясь к сомандрийскому тофэрафу, тот тотчас придержал жеребца и оглянулся. — Люлео, это имя не неллов, это имя не приолов и не гавров. Люлео ты знаешь, что твое имя, имя народа руахов и значит оно— приносящий удачу. Люлео изумленно уставился на правителя, а его высокий лоб внезапно покрылся глубокими морщинами, черты лица дрогнули и единожды окаменели так, точно напряглась на нем каждая мышца, каждая жилочка.

— Да, — уже более тише, но все тем же четким и наполненным звонким звучанием голосом, дополнил Аилоунен. — А Ливере твое второе имя значит, что родом ты из города Ливере, который когда-то стоял на Ра-реке великой, преграждая путь племенам, приплывающим из просторов Восточного моря, чтобы покорять и истреблять мои великие народы.

Ливерцы были славными воинами, светлыми и чистыми людьми, они почитали выше всех Богов — Перуна, Бога битв и войны. Они почитали свои мечи длинные и острые, с заточенными на них с двух сторон клинками. Эти люди были всегда оплотом веры и стражей нашей земли.

Ты, Люлео Ливере, ты не их потомок? Люлео продолжал не сводить изумленного взора с Аилоунена. Его мужественное лицо вновь вздрогнуло, и по нему точно пробежала тонкая рябь, лоб расправился от морщин, а губы вытянулись в прямую линию.

Еще морг и не только в лице, но и во всем его крепком, теле, истинного воина почувствовалось беспокойство и тревога. Он крепко сжал поводья так, что белые, длинные пальцы его левой руки, еще сильней побелели, а правую опустил вниз и огладил рукоять своего длинного меча… Еще малеша он задумчиво медлил, а после порывисто выдохнул:

— Кто знает, кем были наши предки, и, что хранят наши души и сердца.

— А, ты, Люлео Ливере, — добавил не менее торжественно Святозар. — Подумай о том, что сказал правитель Аилоунен и загляни наконец-то в свою душу, что там живет и главное кто? Люлео бросил последний взгляд в сторону Аилоунена, как-то криво усмехнулся, и, развернувшись, небрежно тронув коня, медленно потрюхал к своему стану. Следом за ним поворотив своих коней и бросая изумленные и даже оторопелые взгляды на Святозара и правителя, поехали его воины. Наследник и Аилоунен долго смотрели вслед уезжающему Люлео Ливере, а после, так как солнце уже двинулось на покой и начало вечереть, решили и сами ставить стан. Воины съехали с дороги вправо и принялись обустраивать стан. Захваченные в дороге повозки, пригодились, как, нельзя, кстати, теперь у воинов было и чем обогреться, и, что поесть. Спешившись с коня, Святозар незамедлительно создал шатер, ведь обещание данное Аилоунену, не использовать магию до Асандрии, он исполнил. Войдя вовнутрь шатра, он перво-наперво снял с себя опашень да рубаху, которые за долгую дорогу, да из-за жаркой погоды вымокли от пота на нет, и порывчато бросив их на сиденье, не менее торопливо скинув сапоги, утомленно повалился на ложе. Улегшись на спину и подложив под голову подушку, Святозар ощутил, как сызнова, на него точно навалилась слабость и усталость, а тревога за восурские дружины беспокойно сжала в тиски его лазурную душу. «Зачем, зачем Путимир объединив свою дружину с дружинами воевод Добромира и Миронега, идут к Асандрии? Что движет воеводами?

Это так не похоже на восуров, напасть на неллов, да без позволенья правителя. Наверно, что-то случилось с отцом… а Тур… Тур совсем мальчишка… что он может…А, что же тогда с Любавой? С его сыном?

А где други отца? Храбр? Дубыня? Почему позволили они развязать войну с Неллией. Значит он прав, что-то случилось с отцом… с правителем Ярилом… Нет! нет! только не это», — махом пронеслось в голове наследника. Святозар резко поднявшись с ложа, сел. Мысль, что в его отсутствие мог умереть отец, такой дорогой его душе человек, была просто не выносима. Наследник спустил с ложа ноги, оперся стопами о пол, обхватил руками голову и застонал. А в голове побежали мысли одна тревожней другой… И уже чудилось ему, что нагаки захватили Славград, чудилось, что восуры изменили своим Богам, и, что вообще нет уже в Яви, не только отца, но и милой, ненаглядной Любавы. В шатер, отодвигая полог, вошел Аилоунен, и, увидев, что внутри царит полумрак, направил руку на потолок и просвистел тихой трелью.

Морг спустя под сводом намета ярко вспыхнуло два небольших ярко-желтых шара, наполнив помещение дневным светом. И тотчас правитель узрел схватившегося за голову и замершего наследника, и, поспешив к нему, взволнованным голосом, вопросил:

— Друг мой, что, что случилось? Ты опять захворал? Приляг, я скажу повеленье.

— Нет, нет, Аилоунен, — отпуская голову и выпрямляясь, да глядя на стоящего перед ним правителя, откликнулся Святозар. — У меня болит не тело, а душа.