Глен Кук - Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой

– Хорошо. – Она приблизилась к баронету, которого в пылу схватки повалили на пол вместе со стулом, окинула его взглядом, затем повернулась к Донни Пелл. – Это и есть та самая шлюха, мистер Гаррет?

– Еще не уточнял, но думаю, да.

– Выглядит она, прямо скажем, не очень.

– С женщинами так всегда. Если ее умыть и приодеть, ей не составит труда обольстить очередного кавалера.

Владычица Бурь метнула на меня взгляд, подобного которому я еще не удостаивался.

Тем временем в дверном проеме появилась Уилла Даунт. Судя по всему, она впервые за время нашего с ней знакомства пребывала в полной растерянности.

– Плоскомордый, почему бы тебе не привести Амбер? – Я удостоился взгляда не менее мрачного, чем тот, каким меня наградила Рейвер Стикс. Тем не менее Тарп кивнул и вышел за дверь. – Госпожа, – продолжал я, – не знаю, по адресу ли обращаюсь, но не могли бы вы прочитать какое-нибудь исцеляющее заклинание?

– Мистер Гаррет, всякий, кто сражался с полководцами венагетов, может творить элементарные исцеляющие заклинания.

– Так уж и всякий? – усомнился я. В комнату вошла мертвенно-бледная Амбер. – Привыкай, детка. Жизнь бывает порой жестокой. Плоскомордый, с тобой все в порядке?

– Жить буду. Слушай, сколько раз тебя просить – предупреждай заранее! – Он моргнул и приложил ладонь к животу.

Я не стал объяснять, что, последовав его совету, предупредил бы не только своих, но и чужих.

Тела гоблинов и слуг Гамелеона мы побросали в траву, не разбирая, кто действительно мертв, а кто только ранен. Потом пришлось рассаживать гостей. Место нашлось всем, на ногах остался лишь я да Амбер. Девушка прислонилась спиной к дверному косяку; чувствовалось, что она сильно нервничает.

– Приступайте, мистер Гаррет, – произнесла Владычица Бурь. Она сидела на колченогом стуле, однако впечатление было такое, словно тот вдруг преобразился в роскошный трон.

– Хорошо, госпожа. Начнем с моего приятеля Скредли. Будь добр, расскажи этим людям все то, что рассказывал мне в доме Чодо. Но учти, эта дама гораздо суровее нашего общего знакомого.

Скредли, который вновь преисполнился обреченности, принялся рассказывать, чуть ли не слово в слово повторяя то, о чем поведал мне.

Главной злодейкой по-прежнему оставалась Донни Пелл. Стоило понаблюдать, какие взгляды она бросала на гоблина, будто требуя, чтобы он представил ее в более выгодном свете.

На да Пену и Гамелеона посмотреть тоже стоило. И на домину Даунт – когда та поняла, что ошибалась, отказываясь верить всем подряд слухам.

Скредли закончил. Я повернулся к Гамелеону.

– Не хотите ничего добавить?

– Я хочу содрать с тебя шкуру!

– Гаррет, может, стукнуть его пару раз, чтобы научился вежливости? – осведомился Морли. – С детства мечтал услышать, как хрустят благородные кости.

– Думаю, обойдемся без этого.

– Ну разреши хоть руку вывернуть! Плоскомордый, а может, мы с тобой подвесим его за ноги?

– Хватит! – процедил я.

Рейвер Стикс вытянула в направлении Гамелеона левую руку – ладонь кверху, пальцы растопырены. Лицо Владычицы Бурь оставалось бесстрастным, но между пальцами руки вдруг замерцали лиловые искорки.

– Нет! – воскликнул Гамелеон. Неожиданно он испустил пронзительный вопль (я и не подозревал, что он умеет так кричать) и обмяк на стуле.

– С одним разобрались. Ваша очередь, баронет. Что споете вы?

Баронету петь явно не хотелось, особенно в присутствии супруги, которой были известны все его уязвимые места.

– Карл, – проговорила Владычица Бурь, – увертки ни к чему хорошему не приведут. – Она вновь вытянула руку. Опять замерцали искры. Баронет съежился и заскулил. Рейвер Стикс опустила руку и криво усмехнулась. – Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю.

Да уж, подумалось мне. Я огляделся. Сколько бледных лиц – Гамелеон, да Пена, Уилла Даунт… Амбер, по-видимому, жалела, что вообще увязалась за мной. А бедняга Скредли, должно быть, корил себя за то, что ему взбрело в голову вернуться и попытаться отомстить.

Что касается Донни Пелл… Я повнимательнее пригляделся к девушке. Точнее, позволил себе приглядеться, ибо до того опасался, что ее чары могут подействовать даже на меня.

Она выглядела невинной овечкой. Невысокого роста, симпатичная; ей было, наверное, под тридцать, однако миловидное личико и смуглая кожа придавали Донни Пелл вид девочки-подростка. Не сказать чтобы красивая, но, безусловно, привлекательная. Даже привязанная к стулу и облаченная в лохмотья, она будила в мужчине желание обладать и стремление защитить.

Сам я не связываюсь с маленькими девочками, но мне хорошо известно, какие чувства может вызвать у мужчины аппетитная пятнадцатилетка.

Мне несколько раз доводилось встречать таких вот Донни Пелл. Они весьма умело манипулировали мужчинами – творили, что хотели, причем эти мужчины испытывали одновременно физическое желание и нечто вроде отцовского чувства. Между прочим, несмотря на умение крутить сильным полом, в голове у сих юных особ обычно ничего нет.

В Донни Пелл, судя по всему, пропадает великая артистка. Как лихо она перевернула представления патриархального общества о роли женщины, как ловко подчинила своей воле всех представителей противоположного пола, с какими ее свела судьба! И, невзирая на положение, в котором оказалась, пыталась покорить остальных.

Но ее привлекательность и шарм были всего-навсего маской, под которой скрывалась жестокая, бессердечная личность, этакий Морли Дотс в женском обличье. Неудивительно, что она вертела Скредли и его сородичами как хотела.

– Мистер Гаррет, мы ждем, – напомнила Рейвер Стикс.

– Я просто прикидываю, с какого бока подступиться. Ведь на данный момент ни у кого из них нет причин быть с нами откровенным.

– Придется, если они хотят остаться в живых. – Владычица Бурь встала и подошла ко мне. – Кто-то из них приказал убить Амиранду и моего сына. Пока не знаю, кто именно, но он за это заплатит. Возможно, остальные составят ему компанию, если не сумеют убедить меня в своей невиновности. Чем не причина для откровенности, мистер Гаррет?

– Целиком и полностью с вами согласен. Остается только вразумить тех, кто полагает, будто общественное положение защищает их от подобной, так сказать, несправедливости.

– Справедливость тут ни при чем. Мною движет кровожадное желание отомстить. Политические последствия меня не интересуют. Мне глубоко плевать, что будет потом.

Последний довод снял все сомнения. Я поглядел на баронета и Гамелеона. Карл-старший, похоже, разделял мою точку зрения, а вот Гамелеон никак не желал смириться с поражением.

– Как насчет Коуртера? – спросил я вполголоса.

– Я про него не забыла, – также вполголоса ответила Владычица Бурь.