Владимир Васильев - Ведьмак из Большого Киева

— Зря, — вздохнул вирг, мельком взглянув на помповуху Синтии, и повернулся к Геральту. — «Черкассы» устроят?

— Если не полудохлые и с полными баками — устроят, — сказал Геральт. — Сколько? Если российскими.

— Десять.

— Ты охренел? — несказанно изумился Геральт. — Две.

— Это ты охренел! Восемь.

— Пошли отсюда. — Геральт развернулся и взял Синтию за рукав.

— Эй, постой, постой, — заволновался вирг. — Ты куда? Пять!

— Да я стопом на шару доеду, — бросил ведьмак через плечо.

— Три!

Геральт и не думал оборачиваться.

— Ладно, две! Забирай, шахнуш тодд, скупердяй!

Вот тут Геральт остановился. Обернулся, мрачно взглянул на вирга.

— Выгоняй, — велел он. — И учти… Когда я сердитый — окружающим плохо. Да и девчушка… хорошо стреляет.

Синтия словно в подтверждение снисходительно улыбнулась и лениво повела стволом помповухи.

Вирг немедленно смылся куда-то в глубь своей епархии; вместо него на вышке над воротами появился подросток, тоже вирг. Правда, без оружия. Он недоверчиво глядел на пришельцев — неотрывно, пристально, словно сыч из дупла. Потом ворота открылись, и уже знакомый вирг выгнал наружу упомянутые «Черкассы» — небольшую шуструю легковушку. Новой машину язык назвать не поворачивался, но и уж совсем убитой — тоже. Геральт походил вокруг, придирчиво осматривая покупку, попинал зачем-то скаты, сел за руль, погазовал, послушал двигатель.

— Ладно, пойдет, — буркнул он удовлетворенно. — Садись, Синтия.

Синтия охотно отворила дверцу.

Не выходя из машины, Геральт отсчитал две тысячи дедовыми полтинниками и сунул в окно:

— Держи. Бывай здоров.

— Бывай и ты… скупердяй. — Вирг тоже не отличался любезностью.

— Я не жадный, — в тон ему пояснил Геральт. — Я экономный.

— Все тут не жадные. — Вирг сноровисто пересчитал деньги и сунул в карман. — Особенно бонза местный.

— Это который? Который на бульдозере разъезжает?

— Он самый. Знаешь, как его местные зовут?

— Как?

— Безбашенный Кран.

— Очень отражает, — согласился Геральт и до пола утопил акселератор. Машина взревела, завизжала на повороте протекторами и понеслась вперед.

К усадьбе старого орка, любителя конопли, они домчали очень быстро. Лишь однажды Геральт остановился у каких-то придорожных кустов — сказал, что хочет в сортир. Синтия, озаботившаяся сходной проблемой еще на территории мастерской на середине пути, подождала его в машине.

— Ты будешь мне нужна, — сообщил Геральт, когда «Черкассы» замерли. — Во-первых, садись за руль. А во-вторых, если начнется стрельба и первым из этих… ворот выйду не я — гони без раздумий. Если понадобится — стреляй по любому, кто попытается тебя остановить.

— А ты?

— Я справлюсь. И знаешь еще что… — сказал Геральт и заглянул полуорке прямо в глаза — черные, как спелые маслины. — Если уедешь одна, не суйся на Матвеевский полигон. Лучше ступай к Весемиру.

— Да ну, глупости какие, — насупилась Синтия. — Вместе уедем. И давай я лучше с тобой пойду — в два ствола оно как-то надежнее.

Геральт не успел ответить — из ворот усадьбы вывалила целая толпа, живых с дюжину. Сплошь орки во главе с уже знакомым дедулей. Самому младшему было лет двадцать пять, что по орочьим меркам — сопливое отрочество.

— Началось, — буркнул Геральт.

Он выпрямился и направился к оркам.

— Ну как? — радушно поинтересовался старый орк. — Справился?

— Нет, — холодно ответил Геральт. — Я отказываюсь от задания. Вот деньги. — Он протянул орку три пачки соток.

— Хм… — удивился орк. — Почему это отказываешься? И потом, помнится, я давал тебе несколько больше денег.

— Я вычел за ложный вызов. — Геральт ничем не выказывал неуверенности или сомнений. — А отказался потому, что ты мне соврал.

— Вот как? — недобро ухмыльнулся дед. — В чем же я тебе соврал?

— Бульдозер, который катался по твоей конопле, вовсе не дикий. Обычный, прирученный бульдозер, им живые управляли. Конкуренты твои, аптекари Безбашенного Крана. Уж не обессудь — в такие дела ведьмакам соваться не резон. Так что забирай свои бабки — и адье.

Ведьмак небрежным жестом швырнул пачки к ногам орка.

В тот же миг, словно по мановению Великого Техника, в руках каждого из орков возник ствол. У кого пистолет; у кого ружье, у кого обрез. У сопляка-отрока — древний барабанный револьвер. Только старик остался стоять, как стоял.

— Что ж ты мне грубишь, а? — укоризненно протянул он. — Деньгами швыряешься… Ай-ай-ай.

— А что, не так? — Геральт склонил голову набок и прищурился. — Ты хотел надуть ведьмака. И думаешь, я после этого буду перед тобой на цырлах приплясывать?

— А ведь мы можем и наказать, — вкрадчиво проскрипел дед. — Ты-то один, если девку не считать. А нас — гляди сколько!

Синтия не видела лица Геральта, но готова была поклясться, что сейчас он криво улыбнулся. Потому что самое время было сыграть на публику. Улыбнулся хищно и с угрозой, как могут только люди, не боящиеся в одиночку стоять перед дюжиной стволов.

— Ты угрожаешь мне? — ровно спросил Геральт. — Ты угрожаешь ведьмаку? Побойся жизни, старик. Пусть твои олухи Могут питать какие-нибудь беспочвенные иллюзии. Но ты-то, ты!

— Отец! — не выдержал кто-то из толпы. — Я его пристрелю!

— Валяй, — фыркнул ведьмак. — Пали, дуралей. Подохнете все на радость аптекарям и лично Безбашенному Крану.

— Не стрелять! — металлическим, в высшей степени непререкаемым тоном распорядился старик и предупредительно воздел костлявую руку. — Черт с тобой, ведьмак. Верни остальные деньги и проваливай.

— Все, что причитается, я уже вернул. Ты мне солгал, ты отнял у меня время. Время ведьмака дорого стоит. А ложь я, так и быть, прощу. На первый раз.

— А-а-а!!! — неожиданно заорал сопляк с револьвером и выстрелил. Геральта швырнуло назад, на спину, на асфальт. Практически в тот же миг сопляк рухнул с простреленной головой — юная недоучившаяся ведьмачка догадалась, от кого следует в первую очередь ожидать сюрпризов, поэтому прицелилась загодя. И началось…

Синтия стреляла быстро и холодно. Без злости, без остервенения. Время остановилось. Существовали только черные штрихи мишеней, ствол помповухи и спусковой крючок. Она не чувствовала ни страха, ни боли. Боль и страх придут потом, а пока все, что умела она сама, и все, чему учил ее подстреленный ведьмак, выплескивалось наружу обтекаемыми кусочками свинца и рвало чужую плоть.

Лишь когда остались в живых только старик и четверо уцелевших из тех, кто догадался бросить оружие и поднять руки, время возобновило свой бег.

Синтия с хрустом передернула затвор, выплевывая очередную гильзу.

— Все назад! — спокойно, безгранично спокойно приказала она.

Орки затравленно повиновались, отступили.