Владимир Васильев - Ведьмак из Большого Киева

Тогда Пард взглянул на Иней. Иней широко улыбалась.

— Не понял, — сказал Пард и закашлялся. — Кхе… Не понял. Значит ли это…

— Значит, — немедленно перебил Вольво. — Значит, уважаемый. Ты — кандидат в Техники Большого Киева. Единственный кандидат.

Пард от такой откровенности растерялся:

— Я? Но почему, шахнуш тодд? Я же в подметки вам не гожусь, тебе; Иней… Халькдаффу. Что, в Киеве нет более достойных техников?

— Есть, — спокойно ответил Вольво. — Но нам подошел именно ты. И знаешь почему?

— Почему?

— Потому что ты хочешь учиться и умеешь думать. И еще не закоснел, как остальные. А это — главное.

Вольво говорил коротко, жестко и однозначно.

Невольно Пард взглянул на Гонзу — тот слушал напыжившись, и непохоже было, чтобы он расстраивался или удивлялся. Напротив, кажется, он даже радовался. Перехватив взгляд друга, гоблин расплылся в улыбке, шевельнул ушами и изрек:

— Мне сегодня ночью все рассказали, Пард. Поверь, тебе предстоит выслушать весьма захватывающую историю. Правда, мы в ней выглядим эдакими… э-э-э… лопухами. Но у нас не было выбора, да и любой на нашем месте оказался бы лопухом.

— То есть? — ничего не понял Пард. — Нельзя ли поподробнее?

— Можно, — охотно согласился Гонза. — Помнишь того живого-крымчанина, который дал нам сломанные часы? И все рассказал о Крыме и тамошних машинах? Как его там — Игорь Чепурной, да?

— Ну?

— Он такой же крымчанин, как и мы с тобой.

Пард нервно поскреб щеку и глотнул из бокала.

— Он киевлянин. Живой из свиты Вольво. Вольво же его и послал к нам, — пояснил Гонза. — И вовсе он не умирал тогда. Он и посейчас жив, сидит в Центре, связь с Вольво держит. По сети.

Пард быстро взглянул на Вольво, и тот кивнул.

— Так, значит, все это была всего лишь комедия? Но зачем? — Пард беспомощно переводил глаза с Вольво на Иней, с Иней — на Бюскермолена, с Бюскермолена — на Халькдаффа и Иланда. Он глядел на живых, которые зачем-то его обманули. Его и Гонзу. И только одно удерживало его, чтобы не встать, не швырнуть бокал о стену и длинно выругаться.

Только одно.

В каждом взгляде, обращенном к нему, читалась надежда.

— Нам нужен техник, — заговорил Вольво. — Более или менее умелый техник. Именно человек, потому что люди лучше всего учатся. Решительный, умный, способный в нужный момент сделать правильный выбор, и сделать его быстро. У нас было несколько кандидатур… но они отпали.

— Почему?

— Потому что мне нравился ты, — вмешалась Иней. — Помнишь: Центр, Бессарабка, полгода назад? В конторе Сидюкаса? Ты покупал свой ноутбук.

— Ну? — не понял Пард.

— Я там была и видела тебя. И сразу поняла: ты — то, что нам нужно. Вольво не поверил, и пришлось устроить тебе несколько экзаменов. Собственно, наш поход в Крым — это последний экзамен. Ты его выдержал.

— Так что же это? — протянул Пард. — Значит, все это… цирк? Весь этот поединок с системой, погибший поезд, двух-колесники, турки, броненосцы — это все сплошная чудовищная мистификация, чтобы проверить, сумеет ли один сукин сын принять верное решение, когда у него над головой пальба и задницу печет? Так, что ли?

— Почти так. Почти, — отозвался Вольво. — Нам и понадобился такой, как ты, именно потому, что мы стали проигрывать поединок с системой. А поражение не входит в наши планы. Да и в твои не входит, просто ты об этом пока ничего не знаешь. Это вопрос, от которого зависит дальнейшая судьба Большого Киева, а возможно — и всего мира.

— Но… Как же Банник, Лазука? Как все, кто погиб в пути? — беспомощно спросил Пард.

— Это и есть поединок с системой, — пояснил Вольво. — Все, абсолютно все, что ты знаешь о Крыме, — правда. Правда до последнего слова. Мы пытались несколько раз туда попасть… безуспешно. Вот и Халькдафф тоже, говорит, пытался. И тоже безуспешно.

В Крыму действительно умеют делать машины, и добыть знания крымчан — действительно значит сдвинуть с места науку Большого Киева и других городов Земли. Наш мир застыл в одной точке, оцепенел. В нем ничего не меняется уже тысячи лет, а стоячий пруд неизбежно гниет и неотвратимо превращается в непролазное болото… Впрочем, ты все это и так знаешь. С того самого момента, как мы сели в поезд Центр — Николаев, игры закончились, Пард. Твой последний экзамен проходит в боевых условиях, а не в приближенных к боевым. И нам действительно предстоит высадиться в Крыму. Так что готовься, Пард. Боюсь, командовать с сегодняшнего дня придется тебе.

— Мне? — опешил Пард. — Но почему?

— Тебе. Тебе и Иней. Но больше тебе, потому что Иней все-таки женщина. А почему… Сколько раз тебе повторять: потому что вы — люди. И еще не успели закоснеть, в отличие от нас. Потому что вы умеете приспосабливаться и меняться, а мы — вирги, эльфы, гномы, гоблины, — мы — нет. Не умеем. Запомни и не задавай, пожалуйста, больше этот вопрос. Не думай, что говорить это мне особенно приятно, а остальным долгоживущим — приятно слушать. То, что мы признали очевидное, еще не значит, что нам не обидно. Все-таки мы владели этим миром долго, очень долго… А теперь, когда пришла пора разбудить его, мы стали лишь обузой.

— А формулы? — растерянно спросил Пард. — Я ведь знаю куда меньше формул, чем ты, чем Иней…

— Знать формулы — еще не все. Нужно еще успеть сообразить, какая именно формула нужна в данную секунду. Вот ты и будешь соображать, какая именно, а мы уж подскажем саму формулу. Доступно?

Пард только руками всплеснул. События приняли такой неожиданный оборот, что требовалось некоторое время, чтобы хотя бы привыкнуть, не говоря уже о том, чтобы проникнуться. Но с другой стороны, слова Вольво многое, очень многое объясняли.

«Вот она, игра на высшем уровне, — подумал Пард с легким ужасом. — Ты хотел пойти вверх, и ты пошел. Вознесся на самую вершину, если только все это не какой-нибудь нелепый розыгрыш. Теперь только не оплошай».

Тот, кто сидит внутри, на этот раз предпочел промолчать.

Пард посмотрел на Иней и снова встретился с надеждой в ее взгляде. И понял, что будет из кожи вон лезть, но справится со всем, что на них обрушится. С любой напастью.

Разве можно обманывать надежды тех, кто тебе дорог?

В дверь громко постучали. Пард рывком поднял голову и неуверенно отозвался:

— Да?

Вошел Гонза и, не глядя на Парда, стал демонстративно собирать вещи. Пард сел на кровати, ощутив ступнями прохладу корабельного пола.

— Переселяешься? — спросил Пард, хотя вопрос был неуместен. Ясно ведь, что да.

— Ага. К Васе-«Сексу».

Пард вздохнул. Он никак не мог подавить противное чувство неловкости, хотя глубоко в душе очень надеялся, что старый друг и приятель его понимает.

— Ты не сердишься, Гонза? Я и сам не ожидал, что так все обернется…