Анна Чарова - Любовь приходит в черном

— Мне еще ехать далеко. Джинсы у тебя можно высушить?

И что? Вредность советовала выставить его на улицу здравый смысл — распрощаться мирно, а напутанной маленькой девочке, которую Марина редко слушала, хотелось, чтобы пришел кто-нибудь сильный, сделал все правильно и хорошо.

Она молча открыла дверь и махнула рукой, приглашая гостя. Войдя, он принюхался, свел брови у переносицы.

— Да, тут кто-то побывал, — кивнул Ян, разделся и протопал в кухню, толкнул дверь, включил свет.

Марина осмотрелась: вроде все вещи на местах. Будь она аутистом или педанткой, заметила бы, что чашка сдвинута, в ящике пластиковые крышки лежат не по цвечу пакет с гречкой повернут… Но Марина не запоминала таких мелочей.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

— Чувствую, как когда ищейка берет след. Ты тоже так можешь, только пока еще не осознанно, и тревожишься, чуя ловца.

Марина кивнула. И вдруг заподозрила Яна в том, что он водит ее за нос: хитро строит фразы, да и она не ловца почуяла, а чужой запах. Но зачем ему уходить от ответа? Неужели есть что скрывать?

— Халат имеется? — спросил он, расстегивая ремень. — Не могу больше в мокром, И дай мне утюг, чтоб высушить…

— Подожди, краску с лица смою и сама все сделаю. А то люди меня пугаются…

Ян вскинул бровь:

— Так уж и пугаются?

— Да, пьяная девушка в подъезде приняла меня за галлюцинацию.

Марина шагнула в спальню, распахнула шкаф и сняла с вешалки махровый желтый халат, протянула Яну. Сама плеснула себе коньяку, выпила залпом и отправилась в ванную отмываться. На это ушло минут пятнадцать — въедливая краска никак не хотела сходить.

Закончив, она собралась было облачиться в домашние джинсы и футболку… но ее ждал Ян. Почему-то казалось, что нужно предстать перед ним в приличном виде, и Марина надела черные брюки в обтяжку, золотистую кофточку. Причесалась и подвела стрелки.

— Кнышева, — проговорила она своему отражению. — Никак, ты совсем оголодала и решила соблазнить первого встречного мужчину… Ладно-ладно, не первого встречного, а первого приличного.

Ян, закутавшийся в желтый халат, ждал ее на табурете в кухне, постукивая по фарфоровому электрочайнику. Выглядел коллега антиэротично, скорее, трогательно. Возникало желание накормить его, почесать за ушком и усадить за газету под телевизор.

— Хотел чаю заварить, да не нашел, где он у тебя, — пожал плечами он. — Утюга тоже не дождался.

— Конечно же, чай в баночке с надписью «соль», — процитировала Марина бородатый анекдот, распахнула шкаф. — Тебе какой: черный, зеленый или пакетированный?

— Зеленый, не из пакета, если можно.

Марина насыпала заварку в чайник, залила кипятком, поставила чашку напротив Яна.

Она покосилась на коллегу: правильные черты мужественного лица, ямка на подбородке, синие глаза, четко очерченные красивые губы. Мечта! Любая женщина на месте Марины от счастья прыгала бы, а она харчами перебирает, да еще какими!

Будто прочитав ее мысли, Ян посмотрел на нее заинтересованно, улыбка тронула его губы.

— Марина, у тебя есть что выпить? Утомил меня сегодняшний день.

— Коньяк, вино красное сухое и белое полусладкое…

— Пожалуй, коньячку.

Марина покосилась на джинсы, лежащие на батарее. Похоже. Ян решил тут заночевать — не сядет же он за руль «под газом». И правильно, так спокойнее… Спокойнее ли?

Пока ходила за коньяком, она прислушивалась к себе, пыталась понять, чего ей хочется. Секса? Есть немного. Конкретно Яна, или это хмель кружит голову? Да как бы там ни было, главное, появилось желание! А значит, и надежда, что скоро она вернется в мир большого секса, а не продолжит влачить монашеское существование.

— Наливай, напьемся. — Она поставила бутылку на стол.

Ян откупорил ее, налил. Бокалы соприкоснулись с жалобным звоном, его рукав коснулся Марининой руки — аж мурашки побежали.

Опустошив бокал, Марина расслабилась, наслаждаясь огнем, струящимся по жилам. Ян смотрел пристально, и непонятно было, он мысленно снимает с нее одежду или изучает как диковинную зверушку.

Марина и сама до конца не была уверена, что сегодня Ян очутится в ее постели. Еще неделю назад она не могла представить его в роли любовника, сейчас же что-то изменилось. Или просто хочется тепла, заботы, поддержки, а Ян — понятный, надежный, на него можно рассчитывать?

После второго бокала мысли начали путаться, веки — слипаться. Ян никак не проявлял заинтересованности, что стимулировало Марину, заставляло томно вздыхать, накручивать прядки волос на палец, поедать гостя взглядом.

В его глазах, будто подернутых вечной мерзлотой, не отражалось чувств. Или таким, как он, уже неинтересен секс, а флирт и околопостельные игры — тем более? Артура секс вполне себе интересовал, но с «пищевой», если так можно выразиться, целью: выкачать из жертвы силы.

Ну не набрасываться же на него! Выпив третью порцию коньяка, Марина неуверенно встала, громыхнув табуреткой.

— Ты будешь спать на кровати или на полу? — поинтересовалась она, стараясь из последних сил, чтобы голос звучал трезво.

Ян не ответил. Тоже поднялся, шагнул к ней, обдав запахом дорогого парфюма. Молча собрал ее волосы в пучок на затылке, чуть запрокинул голову и прошептал в самое ухо:

— Ты сама знаешь, что сегодня я буду спать с тобой. Я слишком долго ждал этого.

Но вместо того, чтобы страстно поцеловать его или приникнуть к нему, обхватить ногой его бедро, она вжалась в стену, цепенея, будто девственница во время первой брачной ночи. Доигралась. Дособлазнялась, дурища пьяная!

Три месяца назад был Артур, тогда она никого на пушечный выстрел бы к себе не подпустила. Потом, когда изгнала его из мыслей, стоило представить кого-то в своей постели, как захлестывал панический страх. Затем страх отступил, и потянулись размеренные будни, наступило хрупкое равновесие.

И вот чужой… Ну да, пусть хорошо знакомый, но все равно чужой мужчина с непривычным запахом сейчас разденет ее, повалит на кровать… И томно, и страшно при мысли об этом. Страшно раскачать равновесие и снова оказаться у края бездны, непривычное дыхание так близко, запах… А молодость, темперамент и алкоголь берут свое, и тянет в низу живота, хочется отдаться ему, раствориться в нем и ни о чем не думать.

И одновременно тошно, муторно. Оттолкнуть бы его, выдворить за зону комфорта, пусть все остается, как было: прохладно, уединенно, но спокойно. То есть понятно и предсказуемо. И чтоб никто не проникал в ее хрупкий мир, с таким трудом слепленный из осколков.

Похоже, Ян не заметил ее замешательства. Или заметил и попытался склонить чашу весов в свою пользу, закрыл рот требовательным поцелуем.

Марина зажмурилась, все еще не зная, что делать дальше. Ведь еще не поздно оттолкнуть его, и он уйдет, не посмеет настаивать. Невольно она шевельнула губами, и кончик его языка раздвинул зубы, проник в рот.