Анна Чарова - Любовь приходит в черном

Артур покинул салон, открыл перед ней дверцу, взял за руку и потянул к себе.

— Не бойся.

— Я не…

Едва ноги коснулись земли, Артур привлек ее к себе, огладил спину, потом оттолкнул, не выпуская запястья.

— Идем.

— Да.

Автопилот повел ее вдоль молоденьких лип, вдоль песочницы, где блестел игрушечный перевернутый бульдозер, мимо желто-зеленых лавочек к подъезду на кодовом замке. Марина впервые в жизни возрадовалась, что в доме нет консьержа.

Вспомнилось платье, небрежно брошенное на кровать, и недопитая чашка кофе на полу. Но неловкость улетучилась, едва Марина ввела код, и дверь подъезда, мигнув красным огоньком, распахнулась.

Держась за руки, взбежали на четвертый этаж, и Марина непослушными пальцами достала из сумочки ключ.

Щелкнул замок.

Едва переступив порог, Артур прижал Марину к стене и погладил по щеке, она потерлась о его ладонь и зажмурилась. Сон… какой удивительный сон!

Артур медленно, одну за другой, расстегнул пуговицы на блузке, опустился на колени, ужалил языком в пупок, провел вверх, до ложбинки между ключицами — Марина застонала, зарылась пальцами в его волосы.

А потом потолок метнулся навстречу — Артур подхватил ее на руки, толкнул дверь в спальню, опустил Марину на кровать, не замечая неубранное платье. Руки нырнули под его футболку, подняли ее, отшвырнули прочь.

До чего же он великолепен! Даже черные волосы на груди, которые у большинства мужчин растут неопрятными клочьями, у него уместны и эстетически привлекательны. Если и существует бог, то Артур точно создан по его образу и подобию.

Он не походил на перекачанного бодибилдера, не казался массивным, но в нем чувствовалась сила. Марина залюбовалась фигурой Артура: широкий в плечах, с развитыми мышцами, кубиками пресса. Руки скользнули на его бедра: мускулистые, твердые. Ни единой лишней капли жира.

На пол упали брюки — звякнув, покатилась выпавшая из кармана мелочь. Белые кружевные трусики повисли на стуле флагом капитуляции. На мгновение Марина почувствовала странное: будто она перед Артуром не только без одежды, но и без кожи, еще есть шанс уцелеть, но он проговорил:

— Ты такая нежная, — поцеловал сосок, сжал его губами — Марина выгнулась. — Как арфа, отзываешься на каждое прикосновение.

Тревога отхлынула. Осталось сладкое томление, желание принять его, чтобы он наполнил ее смыслом, как вода наполняет сосуд, как, вращая механизм, проникают друг в друга зубчики шестеренок.

Скрипнула кровать — Артур сел, стянул трусы и, опираясь на локти, чтобы Марине не было тяжело, улегся сверху. Прижаться к нему, раствориться в нем, вывернуться наизнанку.

Лицо к лицу. Глаза в глаза. Больше ничего не существует — только его лицо, только его темно-карие глаза в желтую крапинку. Его дыхание. Удары его сердца…

Перевернувшись на бок, он провел ладонью вверх по бедру. Надавил на низ живота, скользнул ниже, и Марина захлебнулась собственным дыханием.

Его член прижимался к ноге Марины, и, казалось, будто он очень горячий, куда горячее всего тела.

Пальцы ласково раздвинули сокровенные складки. Марина почувствовала, как внутри все запульсировало — мучительно и сладко, в ожидании близости.

Артур, не переставая гладить, поцеловал Марину. Он не делал попыток целовать ниже пояса — и хорошо, у многих мужчин недостаточно такта, и они зарываются лицом в промежность на первом же свидании, не подозревая, что партнерше может быть неудобно и стыдно.

Ничего стыдного не было. Тело Марины отзывалось на его движения, и при этом ею овладела странная слабость, не позволяющая проявлять инициативу. Она извивалась и стонала, мечтая об одном: чтобы Артур вошел и заполнил ее полностью.

Артур снова улегся сверху, отвел руки Марины в стороны, прижал к постели и проговорил:

— Девочка моя… Тебе из-за меня может быть больно, я плохой человек…

— Молчи, — прохрипела она.

— Я должен предупредить…

Марина поднялась и закрыла его рот поцелуем.

— Плевать, — проговорила она, отстранившись.

— Тогда не жалуйся, — плотоядно улыбнулся он, раздвинул ее ноги и вошел рывком.

В глазах потемнело. Казалось, мир пульсирует медленно, ускоряется, замирает, заставляя Марину двигаться навстречу, выгибаться, вскрикивать.

А потом дыхание перехватило, и наступила темнота. Марина ощутила, будто внутри нее рождается солнце, неудержимо катится к горизонту, лижет лучами небо, а потом взрывается, поднимаясь и заливая светом холмы, и леса, и синие ленты рек, и улыбающиеся лица.

Новая вспышка скользит по стеклам домов, отражается крылом самолета, золотит края облаков.

Теплый свет разливается по миру искры качаются на серебристых волосах ковыля, мерцают в зрачках парящей чайки.

Видения блекнут и вскоре гаснут. Марина понемногу начинает осознавать себя. Легкие прикосновения — это Артур целует веки, щеки, лоб. Его волосы свешиваются и щекочут лицо. Ликующая пустота повсюду. Кажется, что каждая клеточка тела звенит, наполненная светом.

— Это было волшебно, — прошептала она.

Артур лег на бок, положив ладонь ей на живот. Обессиленная Марина с удивлением отметила, что снова хочет его. Хочет, но не в силах пошевелиться. Артур сгреб ее в объятия, зарылся лицом в волосы и проговорил:

— Спокойной ночи.

Не привыкшая спать с кем-то, Марина проснулась перед рассветом. Все еще не веря в происходящее, она осторожно откинула одеяло, погладила Артура, спящего на спине, по груди — жесткие завитки волос защекотали пальцы.

Прижавшись к его боку, она мирно засопела, а когда проснулась, никого рядом не оказалось. За окном чирикали воробьи и хохотали дети, золотое пятно солнечного света трепетало на потолке.

Приснилось? Марина поднялась на локтях, осмотрела скомканную простыню, взяла несколько жестких черных волос. Нет. Но где Артур? Принимает душ? Нет, в ванной тихо. Заваривает кофе? Тоже вряд ли.

Неужели ушел? Марина вскочила, заметалась по комнате, споткнулась о валяющиеся на полу брюки, схватилась за стол и заметила записку, где ее любимой золотисто-розовой помадой был написан телефонный номер.

Ушел, не попрощавшись. Разве так поступают? Здравый смысл проворчал, что подобные Артуру — еще как поступают. Подумаешь, еще одну восторженную дурочку осчастливил, а сколько их, неосчастливленных, по миру ходит? Вспомнился стишок:

Возникло желание изорвать записку и выбросить в мусорное ведро, пострадать денек-другой над нереализованными мечтаниями да успокоиться. В конце концов, есть у нее собственное достоинство или нет? Однако позвонить, нет, написать сообщение хотелось сильнее, причем прямо сейчас. А потом, затаив дыхание, ждать, когда же он ответит. Или слушать протяжные гудки, успокаивая щемящее сердце. Наслаждаться эмоциями, как девочка-подросток, открывшая для себя мир взрослых переживаний.