Джонатан Уайли - Лабиринт теней

— Я научилась попросту общаться с Варо, — начала она, — но я его все равно не понимаю. Он так холоден…

— Однако на удивление хорош собой.

Она кивнула и потупилась.

— Ну, а Бростек?

— Он никогда не бывает серьезным, и это немногим лучше. Я… мне он очень нравится, но…

— Что — но?

— С ним очень забавно… и вроде бы я ему нравлюсь…

— Но ты видишь в нем лишь друга? — рискнул предположить Иро.

— Ну, что-то вроде того…

— А скучаешь сразу по обоим?

— Да… Они оба одержимые, и, полагаю, не без причины. Но мне так хотелось, чтобы они побыли у меня подольше! Теперь, когда их нет, моя жизнь бесцельна и пуста…

— Ну уж это, милая отроковица, самая что ни на есть откровенная чушь! — твердо сказал Иро. — Они сами выбрали себе призвание. А у тебя есть свое собственное.

— Да уж, какое-никакое… — горестно вздохнула Магара.

— Послушай меня, — продолжал рассерженный донельзя алхимик. — Я не такой уж дока по этой части, но совершенно уверен, что талантов у тебя в изобилии. И я далеко не единственный, кто твердит тебе об этом, поэтому ты никак не можешь считать подобное заявление бреднями выжившего из ума лунатика! — Его страстность поразила Магару, и она во все глаза уставилась на яростно жестикулирующего алхимика. — Ты — целительница, учительница, кстати, за твои сказки тебе охотно и недурно платят. И будь я проклят, если всего этого недостаточно, чтобы сделать твою жизнь яркой и наполненной! Ты умна и хороша собой…

— Вот-вот, именно в таком порядке следует перечислять мои достоинства! — расхохоталась Магара. — Все мои сестры — красавицы, а я — умненькая доченька, которую ни один кавалер в упор не видел…

— Вздор, — решительно прервал ее Иро. — Будь я лет на двадцать — тридцать моложе… — Он блаженно улыбнулся, но тотчас же сурово сдвинул брови. — Сама посуди, Магара. Когда кто-нибудь приходит к тебе с раненым сердцем и смятением в душе, ты всегда умеешь понять и утешить. Почему же ты столь безжалостна к себе самой?

— Ох, это значительно труднее…

— А кто говорит, что это должно быть легко? — с вызовом бросил алхимик. — Прекрати докучать мне жалобами на злую судьбу, а вместо этого займись-ка ты каким-нибудь полезным делом!

В глазах ученого плясали развеселые искорки, поэтому Магара ничуть не обиделась на его слова.

— Ну и чем же, к примеру, мне заняться?

— Ты знаешь чертову пропасть древних легенд и мифов! — ворчливо ответил Иро. — Поройся-ка в своих бесценных книжках, может, отыщешь что-нибудь про Неверн.

— Там о нем ничего нет, — возразила Магара. — Я бы запомнила.

— Ты так уверена? Далеко не всегда в книгах вещи называются своими именами.

Магара задумалась, и тут ей в голову пришла мысль.

— Но почему в сказках ни слова не говорится о том, что все заколдованные места соединены между собой? — пробормотала она себе под нос.

— Возможно, потому, что большинство сказок писали волшебники, — предположил Иро.

Он поглядел на оживившееся личико Магары и от души поздравил себя с тем, что ему удалось отвлечь девушку от бесплодных терзаний.

— Может быть… — пробормотала она, торопливо поднимаясь на ноги. — Спасибо, Иро! — И она поспешно удалилась.

Алхимик с нежностью поглядел девушке вслед, а чуть погодя направился в свое жилище. Ему тоже надо было кое-что почитать.

Магара воротилась домой затемно. Войдя, она направилась к сундуку с драгоценными своими книгами и принялась рыться в нем, разыскивая нужный том. Найдя его, девушка потянулась и сладко зевнула. Хотя было еще не слишком поздно, но она чувствовала себя разбитой, ведь предыдущей ночью почти не спала. И Магара решила почитать в постели.

Откинувшись на подушку, она вдруг наткнулась на что-то твердое. Это оказался небольшой камушек — осколок ржавой скалы с нацарапанной надписью. Буквы были иссиня-черными. Надпись гласила: «Думаю о тебе, моя малышка. Б.»

«В этом весь Бростек, — подумала Магара. К горлу ее подкатил комок. — Ничто серьезное в мире не длится долго…»

Магара, подобно всем обитателям кратера, прекрасно знала, что буквы эти вскоре исчезнут, покрывшись неумолимой оранжевой ржавчиной…

Она поставила камушек на столик возле постели и прилегла, обуреваемая и радостью, и грустью одновременно. Книга была позабыта. Она то смеялась, то плакала, пока наконец не забылась сном.

… Магаре снилось, что она попала в какую-то лесистую лощину. На нее смотрят какие-то люди. Глаза их расширены от изумления. Среди них она узнала Варо и Бростека, Слэтона и Лисле… Юноша играл на лютне. И всех их озарял странный мерцающий свет, исходивший от нее, Магары…

«Нынче вечером в глазах у меня будут сиять звезды небесные», — подумала она. И видение померкло…

Магара обычно не запоминала своих снов, но, когда проснулась наутро, лесистая лощина все еще стояла у нее перед глазами. Ей казалось даже, что это был вовсе не сон, а реальность. Она ломала голову, гадая, что бы это могло значить, но тут домик ее слегка закачался. Так бывало, когда кто-то шел ее навестить. Шаги приближались. Магара скосила глаза на тускнеющую надпись на камушке, и в душе ее вспыхнула безумная надежда. А вдруг друзья передумали и воротились?

Она пулей выскочила из постели и успела натянуть платье, когда послышался стук в дверь. На пороге стоял Хьюитт. Он выглядел вконец измочаленным, а волосы и костюм были в еще большем беспорядке, чем обычно.

— Помоги мне… — хрипло прошептал он.

— Входи, — ответила девушка. Она готова была прийти на помощь, невзирая на то, что еще толком не проснулась. — Ты неважно выглядишь. Когда ты спал в последний раз?

— Три дня назад, — пробормотал Хьюитт, перешагивая порог.

— Значит, тебе в первую очередь надо идти баиньки.

— Нет. Мне необходимо излить душу. «Спору нет, знакомое ощущение», — подумала Магара и пригласила гостя сесть.

— Тогда начинай.

— Я… я… не могу ни спать, ни есть, ни играть с тех самых пор, как… как…

— … послушал Лисле, — договорила за него Магара.

Хьюитт мрачно кивнул, потом тяжко вздохнул.

— Однако, поручиться могу, — продолжала Магара, — что напиваться это тебе совершенно не мешало.

На лице музыканта появилась жалкая усмешка.

— Да, эту способность я сохранил. — Но глаза его тотчас же вновь стали затравленными. — Паренек исполнил мою песню так, как мне в жизни не сыграть, а ведь он лишь один-единственный раз ее слышал! Ты ведь сама при этом присутствовала и знаешь, что я прав!

— Не стану отрицать.

— Тогда к чему все? — воскликнул Хьюитт. — Я только и умею в жизни, что играть на скрипке! И вот является Лисле… Словно боги решили посмеяться надо мной!

— Уверена, что им и без того есть чем заняться, — спокойно произнесла Магара.