Джонатан Уайли - Лабиринт теней

— Ну как ты не понимаешь? — взорвался Хьюитт. — Только теперь я понял, какой может быть музыка, каких заоблачных высот может достигать истинное мастерство! И это являет мне какой-то… какой-то…

— … слюнявый идиот, — договорила Магара.

— Нет! — Лицо Хьюитта залилось кирпичным румянцем. — Я никогда… У меня нет слов, — заключил он упавшим голосом. — Лисле не такой, как ты или я.

— Вот именно, — согласилась невозмутимая Магара. — Он совершенно особенный, возможно, даже единственный в своем роде — и во многом обделен. Возможно, боги хотели восстановить некое подобие справедливости, одарив его в чем-то одном сверх всякой меры.

— Я отдал бы все, чтобы так играть! — страстно воскликнул Хьюитт.

— И даже согласился бы быть таким, как он?

Молодой человек во все глаза уставился на девушку, словно не понимая, о чем она говорит. Потом отрицательно покачал головой. Тогда Магара, как смогла, растолковала ему соображения Слэтона по поводу рассудка Лисле. Хьюитт внимательно слушал, постепенно успокаиваясь.

— Сам видишь, — сказала Магара, — как музыкант Лисле безусловно гениален, во всем же остальном навечно останется младенцем. Неужели твоя музыка сделалась хуже лишь оттого, что кто-то превзошел тебя в мастерстве?

— Но я всегда был лучшим, — прошептал музыкант.

— А что важнее: сама музыка или твое дурацкое превосходство? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ты потрясающий музыкант, Хьюитт. Ты дарил радость сотням людей, включая и меня. Я любовалась тобой, когда вдохновение уносило тебя на своих крыльях в мир неземной гармонии. Неужели ты всерьез полагаешь, будто все это утратило цену лишь потому, что кто-то играет лучше тебя?

— Наверное, нет, — чуть погодя промямлил Хьюитт, — но…

— Никаких «но»! Ты вкладывал в свою музыку душу, любовь и страсть, и этого нельзя хоронить!

— Но по-прежнему уже не будет никогда… — обреченно вздохнул музыкант.

— Все мы изменяемся, — ласково сказала Магара. — Изменяться — это и означает жить.

Хьюитт поглядел на нее недоверчиво, но вскоре кивнул и прошептал:

— Научи меня, что делать…

«Он сейчас словно заблудившийся малыш», — с грустью подумала Магара. Вслух же сказала:

— Тебе надо поспать. А когда проснешься — поесть. Ну, а завтра, когда немного окрепнешь, пойди к Ньюберри и скажи ему, что хочешь сыграть. Кстати, пусть он авансом тебя накормит. Тогда тебе волей-неволей придется рассчитаться музыкой. — Девушка улыбнулась. — Хорошо?

— Я попробую, — безжизненно сказал несчастный музыкант.

— Вот и ладно. А я приду тебя послушать, — пообещала она. — Вот когда услышу твою новую песню, тогда пойму, что ты вполне исцелился.

— Этого никогда не будет! — решительно заявил Хьюитт. — Теперь это его песня. Я не смогу…

— Поживем — увидим, — прервала его Магара. — А сейчас ступай, иначе уснешь прямо тут, у меня в кресле.

Когда она чуть ли не силой вытолкала Хьюитта за порог, он заморгал, словно изумляясь тому, что на дворе белый день.

— Жарко… — сказал он и побрел по сходням, для верности крепко держась за перила.

Магара проводила его взглядом и только тут поняла, что уже почти полдень, а она все еще не умыта и толком не одета. День и вправду выдался очень жарким. Небо было синим и безоблачным, а легкий ветерок, пробегавший по водной глади, не приносил живительной свежести.

Магара решительно стянула через голову платье, оставшись лишь в тонком белье. Она огляделась — не видит ли кто ее дебелых телес, коих девушка жутко стеснялась, — и стремительно скользнула в воду. Поначалу она задохнулась от леденящего холода, но заставила себя энергично двигаться и вскоре преодолела неприятные ощущения. И вот она уже плавает на спине с закрытыми глазами. Магара не чувствовала себя столь блаженно-расслабленной вот уже несколько дней, хотя не забывала слегка втягивать животик — на случай, если кто-либо смотрит в ее сторону с берега.

Вдруг на нее упала странная тень, и Магара внутренне сжалась, опасаясь, уж не затмение ли это. Но, открыв глаза, чуть было не ослепла от яркого солнечного света. Побултыхавшись некоторое время, она осмотрелась и тотчас же поняла, что напугал ее не кто иной, как Талисман. Птица пролетела как раз над нею, направляясь к дому.

На водной глади виднелось несколько лодок. Одна из них была довольно близко, и Магара поплыла прямиком к ней. Приблизившись, она узнала тех, кто сидел в лодке, — это были двое ныряльщиков, Коул и Пера. Девушка решила их не отвлекать. Тут из-за лодки показалась голова третьего — это был Рэйн, старший. Он что-то говорил товарищам. Слов его Магара не слышала, но ей стало любопытно. Тут Пера заметила ее и замахала руками.

— Магара! Плыви к нам! У нас тут кое-что интересненькое.

Магара поначалу растерялась, ведь ныряльщики обычно никогда не позволяют посторонним мешать им, но потом рассудила, что ей предоставляется редчайший шанс: увидеть их за работой. И она решительно устремилась на зов. Стесняясь своих неловких, как сама она считала, движений, девушка подплыла к лодке, и ее тотчас же вытащили из воды. Магара волей-неволей сравнивала свои формы, подчеркнутые мокрой сорочкой, с изящным и гибким тельцем ныряльщицы Перы, но на ее неловкость никто внимания не обращал.

— Ты ведь интересуешься стариной, правда? — спросил девушку Коул. — Ну, всякими замшелыми древностями?

— Да. А что?

— Там, внизу, кое-что есть, — сказал все еще плававший возле лодки Рэйн. — Тебе недурно бы поглядеть.

— С радостью погляжу, — откликнулась Магара. — Поднимайте.

— Никак нельзя, — ответила Пера. — Тебе придется нырнуть самой.

— Не глупите! — воскликнула девушка. — Тут же жуткая глубина!

— Мы тебе поможем, — сказал Коул. — Ты все увидишь, если нырнешь метров на тридцать.

— На ско-о-олько?!

— Глубина тут, разумеется, много больше, — продолжал невозмутимый Коул. — Но нынче ясный день.

— Угу, — мрачно промычала Магара.

— Странно, что никто не увидел раньше, — прибавил Рэйн. — Наверное, это отковырял Крейг на прошлой неделе, когда распахивал свою залежь.

— Именно с тех пор тут возникли какие-то странные течения, — кивнула Пера. — Может, с этой штуки смыло наросты и водоросли?

— Да что там такое? — пуще прежнего изумилась Магара.

— Мы не можем понять, — ответил Коул. — Поэтому и хотим, чтобы ты спустилась и посмотрела.

— Но ведь есть же у вас хоть какие-то соображения! — настаивала девушка.

— Вроде бы скала, — заговорил Рэйн. — Но она не похожа на соседние…

— Ну и?.. — нетерпеливо поторопила Магара. Ее начинало разбирать любопытство.

— Она обработана, — сказала Пера. — На камне явные следы резца каменотеса — словно эта… скала была когда-то частью постройки.