Джонатан Уайли - Лабиринт теней

Они с Бростеком разошлись в разные стороны, а Варо с минуту помешкал. Тут он кое о чем вспомнил и выбранил себя за то, что не додумался до этого раньше. Ведь надгробие находилось в самом центре весеннего пейзажа! Прекрасно зная, где оно находится, он припустил бегом. Подошвы его скользили по какой-то слизи, под ногами чавкала жижа. Пробегая мимо надгробия, Варо заметил, что в надписи после буквы «Н» прибавился еще какой-то крючок, но не остановился — слишком спешил к цветку.

Вдруг Варо увидел впереди женскую фигуру и тотчас узнал Селию. Он опрометью кинулся к ней. Женщина спокойно шла по жирной черной грязи, увязая в ней босыми ногами по самую щиколотку. В руках она держала цветок. Но вот Селия перестала напевать, поднесла цветок к губам — и дунула. В воздух взлетели невесомые пушинки…

— Нет! — заорал Варо так, что Селия вздрогнула и бросилась бежать. — Подожди, Селия! Умоляю!

К величайшему его облегчению, женщина послушно остановилась и подпустила его поближе. Но семена, которые она сдула, уже утонули в вязкой жиже…

— Можно подержать твой цветочек? — ласково спросил Варо.

— Но ведь я еще не допела песенку! — нахмурилась Селия.

— Не надо! — поспешно сказал Варо. — Мне очень нужен этот цветок.

Он увидел, что на головке одуванчика осталось единственное, самое стойкое семечко с крошечным белым парашютиком.

— Ради огней! — вдруг невольно вырвалось у него. — Огни просили меня достать им этот цветочек.

Селия подозрительно поглядела на него, потом медленно кивнула и протянула ему цветок. Варо осторожно взял его, ощутив на сломе стебля влажный сок, и бережно спрятал головку цветка в ладонях.

— Спасибо тебе! — сказал он и направился назад, в самый центр сада.

Селия поплелась следом за ним, то и дело восклицая:

— Чудесно! Ах, как чудесно!

Когда Варо достиг клочка голой земли, его друзей там не оказалось. Он долго окликал их, и вскоре они подоспели на его зов.

— Ты отыскал его? — хрипло дыша, спросил Бростек.

— Да… Но на нем осталось одно-единственное семечко. Остальные сдула Селия…

— Покажи! — потребовал Кередин.

Варо осторожно разжал ладонь, и бывший волшебник одобрительно кивнул.

— Этого должно хватить, — сказал он.

— Ты сказал — Селия? — спросил Бростек.

— Да. Она разгуливает по этому кошмару, но кажется совершенно счастливой.

Тут послышалось негромкое пение Селии. Все трое мужчин взглянули на нее, потом вновь занялись делом.

— Что теперь? — поинтересовался Бростек.

— Я изо всех сил пытаюсь припомнить, каково это — быть волшебником, — грустно улыбнулся Кередин. — Не дашь ли мне подвеску?

— А прежде ты не хотел ее касаться, — упрекнул друга Бростек, доставая подвеску из кармана.

— И теперь не хочу, но она — источник силы, а так как моей явно недостанет для того, что я задумал, рискну, — объяснил Кередин. — Впрочем, о степени риска мне думать недосуг, ибо даже попытка сделать то, что я задумал, лежит далеко за пределами всего моего опыта в области магии…

Он осторожно взялся за цепочку, на которой висел странный символ.

— Что ты намерен делать? — спросил Варо.

— Призвать древних Хранителей волшебного сада, — ответил Кередин. — У всех магических узлов некогда были Хранители. Скорее всего, именно Хранительница Неверна и вышила когда-то панно.

— Но ты же говорил, что панно очень древнее, — с сомнением в голосе промолвил Бростек.

— Все Хранители давным-давно мертвы по меркам нашего с вами мира, — объяснил Кередин. — Но Сеть хранит их души, как и души всех умерших. Если и можно где-нибудь вызвать их, то именно здесь! Вам бы лучше отойти в сторонку, ведь я сам не знаю, что из этого может получиться…

— Это опасно? — спросил Варо.

— Лучше бы ты спросил, мокрое ли море! — засмеялся Кередин. — Превышать свою власть всегда опасно. Столь могучие силы явно не предназначены для таких ничтожеств, как я…

— Мы останемся с тобой, — тихо, но очень уверенно заявил Бростек.

Варо лишь молча склонил голову. Кередин попытался было протестовать, но вскоре сдался.

— Что бы ни случилось, — серьезно сказал он, — заранее благодарю вас за все. В моей жизни начисто отсутствовал смысл, пока не явились вы.

— Ты самый лучший и вернейший из друзей, — проникновенно произнес Варо.

В этих словах заключалось глубочайшее раскаяние в том, что он некогда наговорил волшебнику, усомнившись в нем.

— Удачи тебе, — лаконично прибавил Бростек.

Кередин сжал в ладони подвеску. Жест волшебника был даже несколько небрежен, но сердце бурно колотилось. Поначалу ничего не произошло, но вот кулак его задрожал, а голая земля под их ногами засветилась изнутри. Тень тихо зарычала, шерсть на спине у волчицы встала дыбом.

— Уходите! Быстро! — выдохнул Кередин.

— Нет! Мы останемся! — ответил Бростек.

— Я не могу контролировать эту силу!

Лицо Кередина было искажено, глаза плотно зажмурены, на лбу волшебника блестели крупные капли пота.

— Та же форма, что и у подвески! — воскликнул Варо, впервые взглянув на границу оголенного участка земли, на котором они стояли.

А сияние делалось все ярче, пока не превратилось в мерцающее бело-голубое пламя.

— Сдуй семя… на землю! — с трудом проговорил Кередин.

Голос его звучал так, словно волшебник испытывал мучительную боль.

Варо дунул, семечко взвилось в воздух и, покружившись, упало на темную безжизненную почву.

— Хранители Неверна! — хрипло выкрикнул волшебник. — Если слышите меня, придите на помощь! Ваш недостойный слуга молит вас!

Вокруг Кередина замерцали и закружились искорки, а через мгновение вокруг всех троих воздвиглась стена ярчайшего света — как раз по внешней границе четырех колец. Неподалеку послышалось пение Селии. Варо и Бростек обернулись на ее голос. Кередин же, похоже, не в силах был шевельнуться. Тело его словно свело сильнейшей судорогой, он дрожал, точно на него внезапно навалилась неимоверная тяжесть.

Селия приблизилась к сияющей прозрачной стене — казалось, женщина даже не подозревает о ее существовании. Варо и Бростек с предостерегающими криками замахали руками, но она шла все вперед и вперед, тихонько напевая:

Средь прочих чудес породила природа

Четыре волшебные времени года…

Вот Селия вошла в огненную стену, которая тотчас ожила и заколебалась, объяв фигуру женщины белым огненным коконом. Но что это? Уже не Селия, а девочка — та самая, с панно! — стоит перед ними и с улыбкой поет:

Вот семечко, листик, цветочек и плод —

И снова кружится цветной хоровод…

Под зачарованными взглядами мужчин девочка приблизилась к тому самому месту, куда упало семечко одуванчика, и бережно накрыла его ладошками. Потом подняла голову и взглянула на Кередина. Хотя губы ее и оставались неподвижными, очевидно было, что неким непостижимым образом они с волшебником общаются.