Malakla - Планета двойников[СИ]

— Борн, где ты взял кадры старта ракеты и ядерный взрыв над Хиросимой?

— Я не брал, она, где то нашла хронику, — кивнул на Лиэль, сидевшую рядом с Никитой. Лиэль, почему то покраснела.

— Ты, Борн, заврался.

— Не понял.

— У нас над Хиросимой ядерную бомбу не взрывали!

— Тэкс. Огласите весь список претензий, пожалуйста.

— С чего тебе начать?

— Э, со Второй Мировой войны, плиз.

— А не было у нас такой…

— Как не было? А что было?

— Ну, это у нас все знают. 28-го августа 1939-го всех диктаторов Земли с приближёнными "переселили" в Антарктиду. И мировых войн у нас не стало.

— И кто это сделал?

— Андреевское братство. Мы считаем, что это добрые пришельцы сделали.

— А потом? Я был ошарашен.

— А потом каждые пятнадцать лет они очищали Землю от всякой мрази. Правда, у нас локальные войны, э, бывали, но воевали разные ЧОПы, частные военные кампании и "дикие гуси". Воевали с оглядкой на это самое братство, и не таким оружием, как у тебя.

— Не понял.

— Глоков и САФов у нас нет, и ракет нет.

— А компьютеры есть.

— Да, есть. И спутники есть. Их нам Андреевское братство подвесило на орбиту. Целых 365-ть штук. Вот такие пироги, господин врун. Так, где ты взял старт ракеты?

— Лиэль, где? — вопросил. Лиэль стала ещё краснее. — Да ладно тебе краснеть, колись, давай. Ну.

— Из фильма, — Лиэль чего-то стыдилась.

— Какого фильма?

— "Глубокая глотка", — Лиэль это прошептала и убежала. А я от смеха сполз под стол. Макс и Никита недоумённо уставились на меня. Пришлось объяснять.

— Га-га-га, урок французского языка номер раз! Никита стал красным, как Лиэль две минуты назад.

— А ещё, я до Каменской по навигатору добрался, и под музыку спутникового потокового радио.

— Никита, он опять врёт!

— Пошли к машине, — пошли, посмотрели. — Видали. На эту машину, из-за её цвета, никто не позарился, а в ней есть и бортовой компьютер, и навигатор, и приличная стереосистема. Ручная сборка, мля, — хвалился я машиной.

— Борн, тебе к фамилии надо добавить приставку — Удачливый, — Макс мне подмигнул, особливо. — А ещё — Суперпижон, Супернахал и Супертра….

— Но-но, без интима!

— Поздно. У тебя уже и другие "поклонники" появились, — Никита вовсю давил улыбу.

— Чего? — недоумённо уставился на Макарова.

— А на мою квартиру, где живут Макс и Любомир уже можно вешать табличку — гей-клуб.

— Ну, уж если это скромняга Никита озвучил… Макс вдел в левую мочку уха серёжку с алмазом. — Вуаля. Забьём стрелку, противный.

Я от Макса ажник шарахнулся. На этом весь "экзерцизм" в прошлое Никиты и Макса и завершился. А я скрылся в шатре "массажисток".

На следующее утро позвонил Борисов. Телефон мне подала одна из девушек. "Клеопатра, понимаешь, хе-хе".

— Борн, мы тут вчера банду гоняли, мля, — озадачил Николаевич. — Представляешь, двадцать гавриков с калашами, одвуконь, припожаловали к твоей таможне. Если бы не мой "слонобой" и М60 американцев, они бы тут делов натворили, мля. А так, мля, ой, мы их, ой, к лощине у залива выдавили, а парни с катера эту лощину из гранатомёта накрыли, мля. Ой, они потом, на прорыв пошли к заливу, представляешь. Десять чертей, с двумя калашами в руках, мля, ой, пробились, и в воду, ринулись.

— Не понял, ты, что ойкаешь?

— В залив ушли, бесследно! — договаривал новостя Борисов. В трубке раздалось пыхтенье, а потом раздался плачущий голос Эльзы:

— Рома, они Ванечку ранили, в руку, и Шатрова ранили, серьёзно. Твой врач сейчас его будет оперировать. А Ванечку наградят? Ты, там шепни начальству, чтобы наградили. Ну, пока, пойду атаманшу успокаивать. И, берегите себя там!

Пришлось начальству шепнуть. Начальство, как и я, сначала встревожилось, а потом и смягчилось. И опять встревожилось, когда узнало, что нападения были на все города по левую сторону залива от Ясной. Албанцы выбивали агрессоров из предместья, потеряли сорок человек ранеными. И ушли бандиты в воды залива.

— Кто нападал, а, пан Борн?

— Местные черти, милорд. "Какой такой мой врач?" — терзался я.

— А, пи-пи-пи, что б им пусто было, а наших героев надо наградить. Есаул, пиши наградные листы. Отзвонился домой. Атаману уже сделали операцию, пулю от АК-74 вынули, стабильно тяжёлый, пуля попала в кость левого предплечья. Помолился за Шатрова, и пошёл на офицерское стрельбище. Настрелялся до одури и зашёл в штаб.

— Борн, я вас ищу. Сударь, я тут подумал, а, что, если комбригам и комполка дать ваши мобильники, для лучшей координации действий соединений, — идея, которая пришла в голову начальника Макса, профессора Новых, была очень даже ничего.

— Жуть и блеск, профессор! Мрак для неприятеля.

— Как трудно с вами разговаривать, Борн.

— А с Максом? — Жуть. Ой, простите. С часик пообщался с профессором. Кладезь знаний. Энциклопедист, и ваще, Знайка и умница, но его взгляд, ну очень тяжёлый.

Мобильники изъяли, наши попаданцы поехали объяснять, как ими пользоваться. Шарпу отвезли спутниковый телефон Макса. На Ан-3 Аресова.

А потом наступил день пред-Че. Неприятель, в шести вёрстах от моста, разбил, как всегда свой лагерь, и выслал вперёд сотню разведки. На расстоянии с километр, от этой сотни конных в красном, отделилась дюжина верховых. Их и встретил пулемётчик тачанки, казак Антипов. Тачанка отъехала от моста метров на сто, развернулась, тррр; пулемёт, на тридцать седьмом патроне, заел. Разведка неприятеля, взъерошенная пулями, ускакала в лагерь, потеряв одного бойца. Это его же коник сбросил. А от таможни выехала "шишига" со спецназовцами. Никита привёз сомлевшего пленного. Он даже два раза стрелял из пистолей. С двадцати метров не попал в Газ-66, а потом Макаров ушёл от выстрела перекатом, три раза выстрелил из Глока в землю у головы разведчика, и всадник ушёл в нирвану от изумления. Около таможни его оживили и попробовали допросить. Ноль откликов. Бо незнакомый язык. Пленный был одет в ярко-красный доломан, кивер, и бордовые чикчиры — гусар а ля Наполеон-1812. Эполеты сбиты пулями, в середине кивера дырка от попадания. Заострённые к верху уши, полностью зелёные глаза, нос с горбинкой, невысокий. "Гусар" держался бесцеремонно, капризно изгибал тонкие губы, и цедил какие-то свои ругательства. Правда, при виде блиндированного "ЗИЛа" его стало трясти. Но. В целом жалости к нему не ощущалось.

— Его надо в клетку посадить, — порекомендовал Зогин. Пленного просто изолировали.

Наши части, рассредоточенные на протяжении двадцати вёрст, вдоль канала, ждали следующего шага неприятеля. На правом фланге эсминец, который как то прошёл ростовские мосты, охранял Новый Дон от переправы неприятеля на незащищённый берег. Чуть дальше от него стояли самоходные баржи, для перевозки резервных частей. А по пустому берегу рыскали три сотни злых калмыков, отрезанные рекой от основных сил. Рыскали они не зря. Нашли круглое озеро со стоящим на берегу храмом с золотой полутораметровой статуей сидящего Будды. Помолились, получили по слитку серебра на брата, и успокоились. Серебро они в подвале отыскали.