Валентина Герман - Принцесса демонов (СИ)

Он был мёртв.

Его убили несколько капель моей крови.

В тот миг мне захотелось лишиться сознания, однако боги не даровали мне такой милости. Словно в жутком кошмаре я наблюдала, как напротив возник силуэт в алой рясе Совета. Убедившись в отсутствии у жертвы дыхания и пульса, тот, в ком я немного позже опознала Ханнинга, опрокинул на изголовье алтаря маленькие песочные часы и кивнул кому-то за моей спиной. Ещё двое тут же возникли рядом, помогая Ханнингу повернуть на бок бездыханное тело.

Кто-то коснулся моей руки, и я вздрогнула, оборачиваясь. Кэллиш с омерзительной невозмутимостью перевязал чистым платком мою порезанную ладонь и учтиво поцеловал пальцы.

- Благодарю вас, леди Аманда. Кажется, всё идёт как задумано.

Я не нашла в себе сил ответить, лишь слабо качнула головой в знак бессмысленного протеста и отступила на шаг.

Песочные часы на алтаре опустели наполовину. Мёртвый юноша лежал на боку с подтянутыми к груди коленями, Ханнинг опустился за его спиной и проводил какие-то манипуляции, наблюдать которых я не могла - наверное, к счастью.

Теперь, наконец, я неожиданно вспомнила, почему при встрече мне показалось знакомым его лицо. Несколько месяцев назад Орден уже заставил меня наблюдать за подобным экспериментом, и проводили его на моих глазах всё те же Кэллиш и Ханнинг. Вот только тогда они использовали демонскую кровь, а сейчас - мою.

Мою.

Зал закружился вокруг меня, но сознания я всё же не потеряла.

Песка в часах тем временем всё меньше. Остаётся четверть, и возле Ханнинга возникает тень с мрачно поблескивающим металлическим подносом. На нём - небольшой шприц и крохотная склянка с прозрачной жидкостью. Ханнинг наполняет шприц, тщательно выдавливает невидимые мне пузырьки воздуха. Снимает защитную колбу и медленно, осторожно вводит иглу куда-то в намеченную точку на пояснице мёртвого юноши.

Последние песчинки падают вниз, и время замирает.

В совершенной, застывшей тишине мёртвый юноша, чьи помутневшие глаза по-прежнему смотрят на мир страшным неживым взором, вдруг делает резкий сиплый вдох, и дёрганым движением разгибает конечности, и совершает отчаянную попытку подняться, но несколько пар рук удерживают его. Мальчишеские губы искривляются в раздраженном оскале, чёрные, отблёскивающие алым глаза находят меня, и из горла демона вырывается жуткое нечеловеческое шипение.

- Приветствуем тебя, осенённый святой кровью, восставший из мёртвых, новообретённый послушник Ордена Говорящих с Духами, священным ритуалом наречённый Раанхыш!

Голос Кэллиша отдаётся тяжёлым звоном в ушах, его слова вязкой бессмыслицей оседают в моём пресыщенном разуме. И лишь тогда мир наконец пошатывается, разгоняясь вокруг безумной каруселью, и долгожданное забытьё накрывает меня своей благодатной чернотой.

ДЖЕР

Ну как женщина и мужчина могут понять друг друга, ведь они оба хотят разного: мужчина хочет женщину, а женщина хочет мужчину.

Фридеш Каринти

Когда Аманда замертво рухнула подле алтаря, я, воспользовавшись суматохой, сумел беспрепятственно улизнуть из церемониального зала. По пути старательно убеждал себя, что за девушку волноваться не стоило: она явно лишилась чувств от избытка впечатлений, смену которых я неотрывно наблюдал на её лице в последние пять минут.

Честно говоря, после увиденного и мне было над чем подумать. Кровь Аманды в считанные секунды убила человека - а затем его столь же быстро воскресили на моих глазах. Как такое вообще было возможно?.. В смятённых мыслях вспыхивали самые разные бессвязные картинки: и деревенские байки о том, как отъявленные безумцы пытались исцелять людей кровью телят, и слышанные где-то теории о возможности перелива крови от человека к человеку, да что там, вспомнился даже ритуал единения хозяина с кшахаром, который тоже содержал элементы создания мнимых кровных уз. Но чтобы кровь одного человека оказалась ядовитой для другого?.. Смертельно опасной для всех вокруг - в том числе и для меня?.. Последняя мысль заставляла чувствовать себя особенно неуютно.

Я добрался до комнаты Аманды по совершенно пустым коридорам и затаился в её гардеробной в ожидании.

Нет, что бы ни утверждали рукописи, поверить в простое научное объяснение увиденного казалось невозможным. Я невесело усмехнулся собственной мысли: ведь всего каких-то пару месяцев назад я мог смело считать себя неподвластным любым суевериям и предрассудкам. И вот теперь, когда у меня имелась возможность рассуждать здраво, я предпочитал поверить в существование демонов. Возможно, потому, что вытащить Аманду из всей этой передряги могло только чудо; а будучи законченным реалистом, не так уж просто, оказывается, верить в чудеса.

Ждать мне пришлось около четверти часа. Затаившись в кромешной темноте, я сперва услышал шорох открываемой двери, а затем - голос Аннабель:

- Хочешь, я останусь с тобой, Мэнни?

- Нет, - плоский, бесцветный ответ Аманды, уже ступившей в комнату под сенью жёлто-рыжих отблесков лампы.

- Может, тебе нужно что-нибудь? Свежее платье? Бокал вина?..

- Просто оставьте меня одну.

Пауза.

- Хорошо.

Явно раздосадованная, Аннабель захлопнула за собой дверь. Аманда тут же решительно задвинула щеколду.

Для верности я решил выждать ещё с полминуты, прежде чем явиться на глаза оставшейся в одиночестве девушке, а заодно в это время избавиться от маскарада, явно напугавшего её в первый раз. В самом деле, хитрости в нём заключалось немного: сутулая осанка, замусоленный парик, накладные зубы, небольшие подушечки, что при подкладывании за щеки ощутимо меняли форму лица, да морщины из папиросной бумаги и каучукового клея. Немного тонального грима поверх - и прошу, мистер уродливый горбун к вашим услугам.

За полминуты я легко избавился от всего, кроме морщин - они требовали времени на воссоздание, которого позже у меня могло и не оказаться. Но при весьма скудном освещении Аманде будет достаточно и такой демаскировки, чтобы видеть под гримом меня, а не отталкивающего старика.

Я уже собирался было выйти к ней, когда вдруг услышал из её комнаты тихие всхлипы. Сердце моё тяжело опустилось куда-то в район желудка. С чем - с чем, а вот с плачущей женщиной я никогда не мог совладать. Просто не представлял себе, как к ней подступиться.

Но это ведь была Аманда. Она была напугана. И растеряна. И полагала, что осталась совершенно одна.

Я неслышно выбрался из гардеробной.

Хрупкая, с немного взбившимися белокурыми локонами, в тонком шёлковом алом платье, Аманда сжалась на краю широкой постели и, закрыв лицо руками, тихо рыдала. Сердце дрогнуло с состраданием. Как бы я сам повёл себя, случись со мной нечто такое?.. Сумел бы я, мужчина, держать себя в руках?..