Елизавета Тьма - Господин Вечности

-- Свободный напоминает, -- высказал своё веское мнение Ван. -- Только моря не хватает.

Верю и уже снова очень хочу побывать в городе, где долгое время прятался от своей светлой родни мой брат.

Вечером, когда я валялся на крыше одного из домов и смотрел в небо, мне пришла в голову одна мысль... требующая немедленного обсуждения с братом.

Я потянулся к нему душой. Закрыт монолитным щитом, зараза.

"Ван!"

"Чего тебе?" -- слегка приоткрывшись, отозвался светлый с показным раздражением.

Ничего, я уже давно научился пропускать всё братово недовольство мимо ушей.

"Ты дословно помнишь, что там наш безобличный метаморф сказал о "компасе"? Где он находится?"

"В Тёмной Цитадели этого мира, -- почти без запинки отозвался брат. Помолчал. -- Ты же не хочешь сказать..."

"Хочу, но не то, что ты подумал. Ван, как на карте обозначено сердце того Царства, куда нас сегодня занесло?"

"...! -- отозвался брат. -- Тёмная Цитадель! Я светлый кретин! Столько времени зазря потеряли!.."

Самокритичный братишка от души выругался. Да, да, не подумай я об этом -- сколько бы ещё нас носило по окрестностям? Кстати, сколько нас уже здесь носит? Месяц? Твари Хаоса... такими темпами я отстану от программы обучения очень конкретно. Надо заняться учёбой. Ван, зараза светлая, не забывает усваивать программу из учебников даже в этом пути, а я вообще забыл когда последний раз умную книгу в руках держал. Да и двойняшек подтянуть по их курсу не мешало бы.

"Я просчитаю наш дальнейший путь", -- сообщил Ван, прежде чем снова уйти под монолитный щит.

Ну и хорошо. Займись делом, в идеале ещё близнецов нагрузи. Только меня не трогайте. Что-то тоскливо мне сегодня. Так, что аж выть хочется. И адекватной причины состоянию не видать. Разве что всё вместе... навалившееся тяжёлым грузом.

Гитара... ласковым чёрным котёнком ластится к рукам, гладит струнами пальцы. Ты всегда рядом, когда нужна мне. Ты всегда помогаешь. Я стал гораздо бережней относится к тебе с тех пор, как чуть не потерял. Помню стон умирающей части моей души, когда моя чёрная красавица лежала у ног разбирая и переломанная. Люблю мою гитару. Мой артефакт, который сделал на день рождения отец.

Отдать себя музыке было легко. Отдать и забыться в звучании, вкладывая в струны и голос всю свою душу...

Вернувшись среди ночи в снятую комнату, я упал спать. Гитара хоть и успокоила душу, но сил вытянула преизрядное количество.

Утром мне дали отоспаться. Когда я всё-таки выполз из кровати, ребята даже забыли про дежурную шутку на счёт моей любви к подушке. Видать, Ван вчера проникновенно матюгался.

Завтрак друзья заказали прямо в номер.

-- Ну что, собираемся? -- поинтересовался брат, когда с едой было покончено.

Странно. Ни намёка на обычную мрачную физиономию, ни раздражения. Спокойный и даже какой-то подозрительно радостный сегодня светлый братец. Что-то где-то крупное подохло. Или нога, наконец-то болеть перестала? Он уже давно не хромает и не жалуется, но я-то знаю, как у него колено ноет, особенно если погода портится. Во время дождя он от боли даже спать не может. Но с дурацкими вопросами не лезу, молчу, делаю вид, что так и надо.

Вскоре мы покинули город. Скорости в этот раз не жалели. Так, что у меня к вечеру начали ныть все мышцы, а спину ломило от перенапряга. Как только двойняшки успевали? А ведь последнее время они стали гораздо быстрее. И вообще как-то изменились. Нужно бы всё-таки разобраться, чем на самом деле являются эти двое, номинально принадлежащие к человеческой расе. Но это -- когда домой вернёмся. И исключительно при их участии. Одного раза, когда я чуть не потерял друзей, мне хватило на всю оставшуюся жизнь.

К ночи впереди замаячила громада чёрного замка. Нет, до Тёмной Цитадели ещё далеко, это лишь какое-то мелкое имение.

-- В наглую на постой попросимся? -- поинтересовался я, ложась на ветер и стараясь по возможность расслабить сведённое судорогой тело.

-- Не будем сильно наглеть, -- отозвался Ван, высматривая что-то внизу. -- Тут селение... и постоялый двор есть.

Я лёг на правое крыло и заскользил вниз. Устал. Завтра рассмотрю все прелести замка.

Райдан молча рассматривал преклонивших колено Рыцарей.

-- Суд по запаху страха от вас, -- процедил Император сквозь зубы, -- мой маленький сын здесь уже побывал. Пара битых лиц говорит о том, что он с моим маленьким племянником всё ещё вдвоём и им у вас не понравилось. Я прав?

-- Правы, ваше величество, -- не поднимая головы, отозвался один из тёмных.

-- И кто из вас, отмороженные чешуйчатые ублюдки, скажет мне, где сейчас мои дети?

Тишина в ответ казалась оглушительной. Они даже забыли как дышать. Неожиданно громким показался тихий ответ Кайреана:

-- Они обещали вернуться.

-- Да-а? -- протянул император. И от одного его голоса мороз пробрал всех присутствующих. -- Ну тогда я задержусь, да. Задержусь... -- прозвучало очень многообещающе.

-- Они действительно вернутся, -- Кайреан поднял голову. Райдан взглянул ему в глаза и отпрянул душой. Тоска пополам с кромешной болью. Казалось, всё терзающее изнутри этого тёмного делало его на пару сотен лет старше, чем он был. -- Хотя бы для того, чтобы убить меня.

Тут дверь позади императора распахнулась.

-- Папа?!

Райдан резко обернулся. Прикрыл глаза ладонью. Вздохнул. Опустил руку.

-- У меня что, все сыновья неадекватные?! -- рявкнул родитель. -- Уж на твои мозги я всё-таки рассчитывал, Шон!

-- Рассчитывал, что я в стороне останусь, когда мои братья неизвестно где и отец за ними отправился?! -- мигом вызверился старший сын. -- Ты меня за кого держишь?!

-- Раньше принимал за вменяемого сына, -- мгновенно успокоился отец-император. -- Больше не буду таких ошибок совершать. Ладно уж... у нас тут полно дел, наследник. Подготовимся к возвращению твоих ненормальных братьев.

-- Как скажешь, отец мой император, -- хмыкнул старший сын.

Он хорошо знал этот предвкушающий оскал на лице родителя. Папа задумал что-то грандиозное.

Побудку я опять бездарно про... проспал, отпинавшись ногами от попыток меня поднять. Мне снились папа с Шоном. И у папы в этот раз был не затравленный взгляд, а выражение лица "я тёмный император, или где?!" И Шон в кой-то веке снился не семнадцатилетним со сквозной дырой в груди, а таким, какой он сейчас. И тоже был как кошак над крынкой сметаны.

Когда я всё-таки расстался с моей обожаемой подушкой, снова встретил подозрительно жизнерадостного брата. Он сидел на соседней койке с книгой в руках. Опять учебник.