Маргарет Уэйс - Драконы Погибшего Солнца

– Бах! – выкрикнул гном и ударом ноги отправил чернильницу прямо в изгородь.

Последнее, что видел Тас, – это то, как гном тщательнейшим образом измерял собственную ступню, с тем чтобы как можно точнее установить расстояние между первым и вторым поворотами.

Тасу пришлось пройти порядочное расстояние, и лабиринт почти скрылся из виду, когда он подошел к чудесному хрустальному зданию. Тут он услышал за спиной чьи-то шаги и почувствовал на своем плече руку.

– У вас есть какое-нибудь дело в Цитадели Света, кендер? – спросили его на Общем.

– Где-где? – переспросил Тас. – А, в Цитадели? Конечно есть!

Слишком привыкший ощущать тяжелую длань закона на плече, чтобы этому удивляться, Тас оглянулся и увидел высокую молодую женщину, в серебристой кольчуге и таком же шлеме, блестевших на солнце. Длинный табард note 3, накинутый поверх кольчуги, был украшен символом солнца, на серебряной перевязи, обвивавшей талию, висел меч.

– Я пришел, чтобы повидать Золотую Луну, госпожа, – вежливо объяснил Тассельхоф. – У меня к ней срочное дело. Очень срочное. Если вы будете так добры и покажете мне, где…

– Что у вас тут, охранник? – раздался другой голос. – Какие-нибудь проблемы?

Тассельхоф повернул голову и увидел другую женщину, на этот раз облаченную в доспехи Соламнийского Рыцаря. Двое других соламнийцев подошли к кендеру вместе с ней.

– Не могу сказать, чтобы это были проблемы, леди Камилла, – ответила женщина-стражник, приветствуя ее. – Этот кендер спрашивает Золотую Луну.

Они обменялись взглядами, и кендеру показалось, что по лицу леди-рыцаря мелькнула тень.

– Что может быть нужно кендеру от госпожи Первой Наставницы?

– От кого? – опять не понял Тас.

– От Золотой Луны, нашей Первой Наставницы.

– Я… ее… старый друг, – прозаикался Тас и вежливо протянул руку. – Меня зовут Тассельхоф Не… – начал он и замолчал. Он ужасно устал от людей, которые принимались таращиться на него, стоило ему только назвать свое имя. И он опустил руку. – Впрочем, это неважно. Вы лучше скажите мне, как пройти к Золотой Луне…

Ни одна из женщин не ответила, но Тас проследил за взглядом, брошенным соламнийкой в сторону самого большого из хрустальных зданий, и сразу догадался, куда ему следует направляться.

– Вы, кажется, обе очень заняты, не буду вас больше задерживать. Прошу прощения. – С этими словами он метнулся в сторону и стал быстро удаляться по дорожке.

– Мне нагнать его, леди Камилла? – спросила женщина в серебряных доспехах.

– Нет, оставьте, – ответила та. – Госпожа Первая Наставница питает слабость к кендерам.

– Но он может нарушить ее одиночество, – возразила женщина-гвардеец.

– Хотела бы я, чтобы ему это удалось, – пробормотала первая. – Не пожалела бы ради этого и тридцати стальных монет.

Леди Камилла была дамой лет пятидесяти, с приятной, здоровой и располагающей к себе внешностью, хотя ее волосы уже были кое-где тронуты сединой. Суровое, несколько стоическое выражение лица говорило о том, что она не из тех, кто легко поддается эмоциям. И тем не менее Тас отчетливо расслышал ее вздох.

Подбежав к входным дверям хрустального здания, Тас остановился перед ними, не сомневаясь в том, что сейчас кто-нибудь выйдет и скажет, что кендерам вход сюда воспрещен. Но вот в дверях показались двое в белых одеждах и прошли мимо, ничего не сказав, лишь один мельком улыбнулся кендеру и пожелал доброго дня.

– И вам, господин, тоже доброго дня, – раскланялся Тас. – Между прочим, я немножко заблудился. Что это за здание?

– Это Главный Лицей.

– Что вы говорите? – Тас мгновенно напустил на себя важный вид, хотя понятия не имел, что значит слово «лицей». – Очень рад, что наконец отыскал его. Спасибо.

Попрощавшись с собеседником, он вошел в Главный Лицей. После подробного осмотра, который включал в себя открывание всех встретившихся дверей и прерывание всех проходивших за ними занятий, задавание бесчисленных вопросов и подслушивание всех ведшихся бесед, он обнаружил, что находится в Большом Зале, где проходили все важные встречи тех, кто жил, учился или работал в Главном Лицее Цитадели Света.

В это послеобеденное время в Зале было сравнительно тихо и безлюдно, не считая нескольких читавших или беседовавших друг с другом людей. По вечерам Большой Зал обычно бывал переполнен, поскольку сюда к вечерней трапезе собирались все обитатели Цитадели Света.

Все комнаты хрустального дома были залиты солнечным светом, везде можно было найти удобные стулья, в одном из концов огромной комнаты стояли длинные гладкие столы. Запах свежеиспеченного хлеба доносился из кухни, которая располагалась этажом ниже. Общие комнаты находились в дальнем конце здания, некоторые из них были заняты студентами и учителями.

Тассельхофу без труда удалось раздобыть сведения о Золотой Луне, так как в каждой беседе, к которой он прислушивался, и половине тех, которые он прерывал, речь шла о ней. Но ему показалось, что все обеспокоены тем, как чувствует себя госпожа Первая Наставница.

– Не могу поверить, что наши маги оставят дела в таком положении, – говорила одна дама посетительнице. – Позволить госпоже Первой Наставнице так долго не выходить из своих покоев! Она же может быть в опасности! Может быть, она заболела.

– Неужели никто не сделал попытки поговорить с ней?

– Конечно, сделали, мы много раз пытались поговорить с ней! – воскликнула дама и укоризненно покачала головой. – Мы все так беспокоимся о ней. С той самой ночи, когда разразилась эта ужасная буря, она отказывается видеться и говорить с кем-либо из нас. Ни с кем, даже с самыми близкими ей людьми. Пищу и воду для нее оставляют на подносе, который ночью приносят к ее дверям. Каждое утро он оказывается пустым. Иногда она оставляет для нас на подносе записки, уверяя, что с ней все в порядке, но умоляя не беспокоить ее и не пытаться войти в ее покои.

«Я и не стану беспокоить ее, – сказал себе Тассельхоф. – Просто быстренько расскажу ей о том, что случилось, и сразу уйду».

– Что нам делать? – продолжала меж тем первая дама. – Почерк на записках ее собственный, мы все это проверили.

– Это ничего не доказывает. Может быть, ее держат там взаперти. Может быть, эти записки написаны под давлением, особенно, например, из опасений за судьбу кого-нибудь другого в этой Цитадели!

– Но каковы мотивы этого? Если она схвачена как заложник, то мы вправе ожидать или требований выкупа, или каких-нибудь других. Но от нас никто ничего не требовал. Никто не нападал на Цитадель. Остров остается таким же мирным, как и был, насколько это возможно в наши мрачные времена. Корабли приходят и уходят, прибывают беженцы, жизнь течет так, как она текла прежде.