Маргарет Уэйс - Назад в Лабиринт

Но человек, конечно, не мог отреагировать просто и логично. Хаг Рука недоверчиво огляделся, словно ожидая, что Эпло в любой момент свалится ему на голову. Так и не дождавшись, Хаг Рука внимательно посмотрел на собаку.

– Как же он смог проскочить мимо меня?

Пес почувствовал, что вот-вот взвоет от разочарования. Что за тупость! Мало ли как Эпло мог мимо проскользнуть. Например, с помощью магии…

– Должно быть, он использовал свою магию, – пробормотал Хаг Рука, выпрямляясь. Опять послышался скребущий звук, и запах железа и запекшейся крови стал значительно слабее, что порадовало собаку.

– Но зачем ему было смываться тайком? – спросил Хаг. – Может, он что-то подозревает? Наверное, так и есть. Он не любит рисковать без нужды. Но тогда почему ты здесь? Бегаешь один, без хозяина? – человек опять внимательно смотрел на собаку. – Уж не послал ли он тебя искать меня?

“О, ради всего святого, это уж слишком! – пес был готов покусать человека. – Ну почему нужно все так усложнять? Этот парень, он что, не знает, что такое голод?”

Пес с невинным видом наклонил голову набок и, умильно посмотрев на человека своими темными глазами, слегка заскулил, протестуя против несправедливого обвинения.

– Пожалуй, нет, – сказал Хаг Рука, в упор разглядывая собаку. – Прежде всего он не мог знать, что это я за ним охочусь. А ты, пожалуй, стянешь моим пропуском на его корабль. Тебя он впустит. А когда увидит, что я пришел с тобой, впустит и меня. Ладно, псина, пошли. Показывай дорогу.

Приняв решение, человек приступил к делу немедля. В этом следовало отдать ему должное, поэтому пес предпочел не заметить – пока! – прозвучавшее крайне оскорбительное слово “псина”.

Он вскочил и опрометью бросился наружу Человек, не отставая, следовал за ним. Он, казалось, немного растерялся при виде ужасной бури, бушевавшей над Древлином, но после недолгих колебаний у выхода на тянул на голову капюшон и решительно шагнул под дождь и ветер.

Облаивая каждый удар грома, пес радостно шлепал по лужам, направляясь к кораблю – бесформенной черной массе с мерцающими магическими рунами, едва различимыми сквозь сплошную стену дождя.

Разумеется, наступит момент, когда, попав на корабль, Хаг Рука обнаружит, что Эпло на борту нет. И это будет довольно щекотливый момент. Однако пес надеялся, что он наступит лишь после того, как он убедит человека уделить ему немного колбаски.

А когда желудок у собаки набит, ей все нипочем.

Оставшись один в коридоре, Эпло заглянул в комнату с роботом. Менши оживленно беседовали друг с другом, переходя от одного стеклянного глаза к другому, разглядывая чудеса нового мира. Лимбек стоял в самом центре комнаты, произнося речь. Единственным его слушателем была Джерра, но он не замечал, что его аудитория так мала, да это и не волновало его. Джерра смотрела на него любящими глазами – этих ее глаз вполне хватает, чтобы хорошо видеть за них обоих.

– Прощайте, друзья мои, – сказал им Эпло из коридора.

Они, конечно, не могли его услышать. Потом он повернулся и пошел.

На Арианусе теперь будет мир. Нелегкий мир, разрываемый трещинами и разломами. Он будет ломаться и крошиться, не раз угрожая обвалиться, погребая всех под обломкам. Но менши под руководством своих мудрых правителей будут укреплять мир здесь, латать его там, и он выстоит, сильный в своем несовершенстве.

И это совсем не то, что ему было приказано сделать.

– Так должно быть, Повелитель Ксар. Иначе змеедраконы…

Рука Эпло непроизвольно поднялась к груди. Временами сердечная руна беспокоила его. Шрам воспалился, до него было больно дотрагиваться. Он рассеянно поскреб шрам рукой, вздрогнул и, выругавшись, отдернул руку. Посмотрев вниз, он увидел пятна крови на своей рубашке – опять разбередил рану.

Выйдя из туннелей, Эпло поднялся по лестнице наверх и встал перед статуей Мэнджера. Сейчас, как никогда, она напомнила ему Альфреда.

– Ксар не станет меня слушать, верно? – спросил Эпло статую. – Так же как Самах не стал слушать тебя. Статуя не ответила ему.

– Но я должен попытаться, – настаивал Эпло. – Я должен сделать так, чтобы мой Повелитель понял. Иначе опасность грозит нам всем. И потом, зная, как опасны змеедраконы, он сможет с ними бороться. А я смогу вернуться в Лабиринт, чтобы найти своего ребенка.

Странным образом мысль о возвращении в Лабиринт больше не страшила его. Теперь, наконец, он сможет пройти обратно через Последние врата. Его ребенок. И ее ребенок. Возможно, он найдет и ее тоже. И ошибка, которую он совершил – позволил ей уйти, – будет исправлена.

– Ты была права, Мейрит, – мысленно обратился он к ней. – Зло внутри нас, так ты сказала. Теперь я это понял.

Эпло стоял, глядя на статую. Когда-то, впервые увидев ее, он решил, что статуя сартана величественна и страшна. Теперь она выглядела усталой, задумчивой и немного успокоенной.

– Что, не просто быть богом? Огромная ответственность… и никто не слушает. Но теперь с твоими подданными все будет в порядке. – Эпло положил руку на металлическое плечо. – Тебе больше не нужно о них беспокоиться. И мне – тоже.

Выйдя из Хвабрики, Эпло отправился к своему кораблю. Буря успокаивалась, тучи начинали уходить. И насколько мог видеть Эпло, другой бури не предвиделось. Возможно, солнце сейчас сияет над Древлином – над всем Древлином, а не только над площадкой вблизи пускохватов. Эпло подумал, как отнесутся к этому гномы?

Зная их нрав, он решил, что они наверняка останутся недовольны, и улыбнулся при этой мысли.

Эпло пробирался между луж, старательно обходя любые части грохочущей Кикси-винси, которые могли бы вдруг прийти в движение – закрутиться, завертеться, покатиться, швырнуть в него чем-нибудь. В воздухе висел гул старательно трудившейся машины, который складывался из свистков и гудков, скрежета и скрипа, треска электрических разрядов. Несколько гномов действительно отважились выйти наружу и сейчас с сомнением вглядывались в небо.

Эпло бросил быстрый взгляд на свой корабль и обрадованно отметил, что никого и ничего рядом с ним нет, включая и детали Кикси-винси. Гораздо менее он обрадовался тому, что собаки поблизости тоже не было. Хотя, конечно, вынужден был признать Эпло, последнее время он был ей неважным приятелем. Может, она убежала ловить крыс?

Грозовые облака рассеялись. В просвет между ними хлынули потоки лучей Соларуса. Немного поодаль каскад радужных брызг сверкал вокруг бьющего вверх гейзера. Солнечный свет разом преобразил великую машину, сделав ее прекрасной – он яркими бликами играл на ее серебряных руках, вспыхивал на фантастических золотых пальцах. Гномы, насмотревшись на диковинное зрелище, торопливо прикрывали ладонями глаза, ворча по поводу излишней яркости света.