Мишель Пейвер - Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)

И от этого ему казалось, что мать его бросила…

«Куда же мне теперь идти? — думал Торак. Где мой родной дом?»

И, качаясь под порывами ветра, ивы ответили ему:

«Твой дом здесь. В Лесу».

И он, слушая их, наконец уснул.

Торак внезапно проснулся, как будто бы от толчка.

Голоса. Прямо над ним, на склоне.

Торак продолжал лежать, но все его тело было напряжено, сердце бешено стучало в груди.

Но ведь если б эти люди охотились, они вряд ли стали бы так громко разговаривать, верно?

Торак осторожно выполз из своего убежища, вскинул на плечо лук и колчан со стрелами и, стараясь действовать как можно тише, разрушил свой шалаш и посыпал все вокруг травой дикого чеснока, чтобы отбить свой запах. А сам быстренько нырнул в заросли ивняка. Близился вечер, тени стали длиннее, но первые звезды еще не появились. Значит, проспал он совсем немного.

Судя по голосам, люди, направлявшиеся к его убежищу, остановились шагах в пятидесяти выше по склону. Сквозь ветки Торак сумел их рассмотреть: это были охотники из племени Гадюки; они пришли сюда по той же лосиной тропе, по которой шел и он сам. Никаких собак с ними не было. Ну что ж, это уже хорошо. Да и следы свои он вроде бы вполне прилично замел. Или нет?

Впрочем, среди охотников оказались люди не только из племени Гадюки. Похоже, они где-то неподалеку встретились еще и с людьми из племени Ворона. Там, кроме прочих, были Тхулл, Сиалот, Фин-Кединн. И Ренн.

Тораку было очень неприятно подглядывать за ними. Словно он какой-то чужак, с неизвестными целями забредший в эти края! Но подойти к ним он не мог. Не имел права. Тоскливое, болезненное чувство охватило его.

Он видел, что молодые охотники из племени Гадюки почтительно ждут, что скажет Фин-Кединн, и после его слов каждый раз с довольным видом переглядываются: он явно хвалил убитого ими оленя. А двое мальчишек из того же племени Гадюки застенчиво поглядывали на Ренн, которая, делая вид, что не замечает этого, преспокойно продолжала полировать свой лук горстью измельченной ореховой скорлупы.

Торак прислушался: речь шла об Аки.

— Его проклятые псы чуть всю охоту нам не испортили! — жаловался охотник из племени Гадюки. — Если так будет и дальше…

— Не будет, — прервал его Фин-Кединн. — Аки никогда Торака не поймает.

— А все-таки продолжает ловить! — заметил тот же охотник. — И его собаки дичь распугивают. Чем раньше ваш изгнанник покинет эти горы, тем лучше!

— Э, да его наверняка уж и след простыл! — громко сказал Фин-Кединн; каждое его слово было отчетливо слышно в тихом вечернем воздухе. — Он же не дурак и не станет болтаться поблизости от тех мест, где вот-вот состоится собрание племен.

Собрание племен.

Торак совершенно позабыл о великом собрании племен, которое устраивали каждые три года. Этим летом оно должно было состояться в устье реки Белая Вода; до тех мест отсюда дня два пути.

Охотники распрощались и пошли каждый своей дорогой: люди Гадюки — на юг, к своей стоянке на берегу Широкой Воды, а люди Ворона — на запад.

«Не уходите!» — безмолвно молил Торак, глядя, как широкоплечий вождь племени Ворона вместе со своей племянницей исчезает в лесной чаще. Внутри у него возникла какая-то странная пустота. Он, казалось, даже шевельнуться не мог, все смотрел и смотрел им вслед, пока не заболели глаза…

После их ухода прошло уже довольно много времени, но Торак так и продолжал сидеть без движения в зарослях ивняка. Вокруг сгущалась ночная тьма.

Хрустнула ветка.

Торак застыл.

Снова хрустнула ветка. Громче. Решительней.

— Это я! — прошептала Ренн. — Ты где?

Торак зажмурился. Нет, нельзя ей отвечать! Он и на нее навлечет беду!

—

Торак!

— Теперь голос Ренн звучал скорее сердито, чем испуганно. — Я же

знаю

, что ты здесь прячешься! Ты оставил на тропе кусок ивовой коры… Ты ведь жевал кору, чтобы на рану положить? Хорошо еще, что я успела этот кусок подобрать, пока остальные не заметили!

Ох, до чего же он сейчас

ненавидел

и себя, и собственное молчание!

— Ах так! Ну хорошо, — выдохнула Ренн. — Но если ты все-таки передумаешь, я тебе скажу кое-что весьма важное.

Она помолчала, пошуршала листьями и сказала:

— Я принесла все необходимое, чтобы избавиться от этой проклятой татуировки. Я, собственно, для того и пришла — чтобы объяснить тебе, как это сделать. — Она снова немного помолчала. — Ну и ладно! Если ты

немедленно

не вылезешь, я ничего больше не скажу!

— Зачем ты сюда явилась? — сердито прошипел Торак, втаскивая Ренн в заросли. — А если тебя кто-то выследит?

— Не выследит, — уверенно заявила она, хотя сама, если честно, отнюдь не была так уж в этом уверена. — Держи. Я принесла тебе немного еды и спальный мешок, а вот топор украсть мне не удалось. Придется тебе…

— Ренн, не надо. Тебе нельзя в это вмешиваться!

— Я уже вмешалась. Съешь лучше лепешку из лосося.

Торак даже не пошевелился, и она снова рассердилась:

— Ну, раз ты не хочешь, я эту лепешку тут оставлю, пусть ее другие едят!

Это подействовало. Торак выхватил у нее вкусную лепешку и со свирепой сосредоточенностью в один миг уничтожил ее. Ренн молчала, скорчившись с ним рядом в темных зарослях, где пахло кислой влажной землей. «Интересно, когда он ел в последний раз?», — думала она.

— Лепешек я тебе довольно много принесла, — с удовольствием сообщила она. — И еще кровяную колбасу, и вяленый язык зубра, и мешочек орехов! Тут, наверное, на полмесяца хватит, если понемножку расходовать.

Она отлично понимала, что слишком много болтает. Но Торак казался ей каким-то…

другим

. Каким-то чужим. И эта повязка на лбу делала его старше; и было какое-то особое напряжение в его лице; и он все время озирался, словно в любой момент из темноты мог выскочить охотник.

И она подумала: «Так вот что такое быть дичью!»

Но вслух спросила, где Волк, и Торак сказал ей, что Волк убежал, чтобы сбить Аки со следа. А потом он спросил, как ей удалось уйти от Фин-Кединна. Ренн рассказала, что повернула назад якобы для того, чтобы проверить ловушки, а потом забрала припрятанные заранее припасы и подстрелила лесного голубя — его она собиралась принести на стоянку в доказательство того, что ловушки действительно проверила. Ренн, разумеется, не стала рассказывать Тораку о том, как тяжело ей было врать Фин-Кединну и как он смотрел на нее, когда догадался, что она собирается сделать. В его глазах была такая боль!

— Он ведь догадался, что я здесь, верно? — спросил Торак. — Когда говорил о собрании племен. Он ведь меня предупреждал.

— Да, я тоже так думаю. Наверное, догадался.

Ренн протянула ему еще одну лепешку из лососины, да и сама за компанию съела парочку орехов. Помолчав, она сказала: