Мишель Пейвер - Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)

«Похоже, он просто канул в Море!» — думала Ренн.

В ту ночь она, свернувшись клубком в спальном мешке и слушая вздохи волн, никак не могла уснуть. Что же случилось с Тораком? Мать-Море вполне могла послать огромную волну и утопить его даже на расстоянии полета стрелы от берега, если он чем-то рассердил Ее. Да и подвластные Ей Тайные Обитатели Вод могли утащить его и теперь прячут под своими длинными зелеными волосами…

Лишь под утро Ренн заснула тревожным сном.

А Волк всю ночь носился взад-вперед по берегу.

И утром она нашла его там же. Он не желал ни есть, ни охотиться — проявил лишь мимолетный интерес к глупышам, гнездившимся на утесе. Вообще-то хорошо, что он к ним не полез, потому что детеныши глупышей отлично «стреляют» в непрошеных гостей омерзительно пахнущей жижей, а предупредить об этом Волка Ренн никак не могла. Когда наступил полдень, она поняла, что дольше им оставаться здесь нельзя, и сказала Волку:

— Мне нужна помощь. — Она знала, конечно, что он ее слов не понял, но ей необходимо было поговорить хоть с кем-нибудь. — Пойдешь со мной?

Волк дернул ушами, но остался стоять на месте.

— Возможно, Торака кто-нибудь видел, — продолжала Ренн. — Охотники или… еще кто-нибудь. Давай, пошли!

Волк одним прыжком взлетел на скалу и уставился в морскую даль.

— Волк, ну пожалуйста! Я не хочу идти без тебя!

Волк даже головы не повернул.

Ну вот, она и получила ответ. Что ж, придется идти одной. Ренн рывком закинула за плечи ранец и двинулась к Лесу.

А Волк у нее за спиной закинул голову и горестно завыл.

Волк не знал, что ему делать.

Вообще-то следовало остаться здесь, в этом ужасном месте, и ждать Большого Брата; с другой стороны, нельзя было бросать и бесхвостую самку, которая снова направилась к Лесу.

Здесь Волку очень не нравилось. Песок то и дело попадал в глаза, горячие камни обжигали лапы, а нахальные птицы-рыболовы противными голосами кричали ему, чтобы он немедленно убирался прочь. Но больше всего Волка страшило то огромное стонущее и вздыхающее существо, что громоздилось перед ним. От существа исходил холодный древний запах, который отчего-то казался Волку знакомым, хотя в Лесу его никогда этому запаху не учили. И он чувствовал, что если это чудовищное существо проснется…

Волк не понимал, почему Большой Бесхвостый ушел туда, куда он, его брат, последовать не может, и почему запах Бесхвостого так сильно смешан с запахами еще троих бесхвостых самцов, хотя и не совсем еще взрослых. По их запаху Волк догадался, что они чем-то очень рассержены, да к тому же они были не из Леса, а принадлежали этой Великой Воде.

А теперь ушла и бесхвостая самка. Вон она продирается сквозь деревья, производя, как и все бесхвостые, жуткий шум. Волку не хотелось, чтобы она уходила. Иногда она бывала довольно противной и сердилась на него, но могла быть и умной, и доброй. Может, все-таки последовать за нею? Но что, если Большой Брат вернется, а здесь никого не будет?

И Волк все бегал и бегал кругами, не зная, как поступить.

Ренн никак не ожидала, что так сильно будет скучать по Волку.

Она тосковала по его теплому боку, которым он любил привалиться к ней, и по его смешным нетерпеливым поскуливаниям, когда он выпрашивал лепешку из лосося. Она скучала даже по его хулиганским выходкам, которые он позволял себе, когда, например, гонял уток.

Жаль, что он предпочел остаться и ждать на берегу, а не пошел с нею. Ренн чувствовала себя очень одинокой, когда переходила по плоским камням на тот берег Широкой Воды, чтобы попасть в березовую рощу. Уже не в первый раз спрашивала она себя: что она делает так далеко от родного племени в чаще Леса, где свирепствует страшная болезнь? Ведь если Тораку действительно хотелось, чтобы она пошла с ним, то достаточно было всего лишь попросить. А теперь ей приходится гоняться за ним по всему Лесу, хотя, скорее всего, она ему совершенно не нужна.

Она заходила все глубже в чащу, и ее начинала тревожить царившая там странная, застывшая тишина. Не пел ни один щегол! И на деревьях не шелохнулся ни один листок!

Но ведь и здесь наверняка должны жить люди. Ренн немного знала эту часть Леса. Когда ей исполнилось девять лет, Фин-Кединн отправил ее на некоторое время в племя Кита, чтобы она немного поучилась законам и обычаям морских племен. Вдоль морского побережья охотилось немало племен: племя Кита, племя Морского Орла, племя Лосося, племя Ивы. Весной они приходили сюда ловить треску, а летом — лосося и сельдь; зимой они также охотились на тюленей, спасавшихся здесь от холодных ветров. Но сейчас Лес казался Ренн просто вымершим.

Впереди деревья стали редеть, и Ренн увидела несколько больших неопрятных жилищ, сделанных из ветвей и напоминавших орлиные гнезда. Она немного воспрянула духом. Племя Морского Орла было одним из наиболее гостеприимных морских племен. Люди из этого племени хоть и отличались некоторой заносчивостью, но гостей всегда встречали хорошо и всегда очень спокойно относились к смешению законов Леса и Моря — ведь и покровитель их племени, морской орел, охотился и добывал себе пищу и в Лесу, и на Море.

Однако стоянка оказалась брошенной. Над черными кострищами еще висел горьковатый запах древесного дыма. Ренн опустилась на колени и пощупала золу: все еще теплая. Она подошла к мусорной куче и обнаружила еще влажные раковины съедобных моллюсков. Значит, племя ушло совсем недавно.

И вдруг за спиной у нее раздался тяжелый вздох.

Она резко обернулась.

Вздохи доносились из ближайшего жилища.

Держа нож наготове, Ренн подошла ближе:

— Есть здесь кто-нибудь?

Из темноты послышалось хриплое рычание.

Ренн похолодела от ужаса.

А темнота вдруг словно взорвалась.

Ренн с криком отскочила в сторону.

И прыгнувший прямо на нее человек вдруг замер на месте. Перед глазами у Ренн все плыло, но она сумела разглядеть, что руки у него крепко связаны в запястьях плетеными ремешками из сыромятной кожи.

— Ты что это делаешь? — закричал кто-то у нее за спиной. Чьи-то сильные руки оттащили ее прочь от жилища. — Ты что, тоже больна? — Схвативший ее за плечи мужчина тащил ее все дальше и дальше. — Да отвечай же! Ты больна? Что это у тебя с рукой?

— Укус, — заикаясь, пролепетала Ренн. — Это просто укус. Я не больна…

Не обращая внимания на ее слова, мужчина грубо повернул ее голову к свету, осматривая лицо и волосы. Не обнаружив никаких струпьев, он наконец отпустил ее.

— Я не больна! — сердито повторила она. — А здесь-то что случилось?

— То же, что и везде, — буркнул он.

— Болезнь… — прошептала Ренн.

А у входа в жилище существо, которое тоже некогда было человеком, село на землю и, раскачиваясь взад-вперед, что-то невнятно бормотало, то и дело принимаясь рычать по-звериному. На голове у него влажно поблескивали кровавые пятна и полоски там, где он вырвал себе волосы целыми прядями. Глаза больного заплыли гноем.