Александр Рудазов - Тайна похищенной башни

— Ой, она тяжелеет… — растерянно произнес Каспар, держа башню уже двумя руками.

— Ты что делаешь, старый кретин?! — заорал на него Колобков.

— Слишком тяжело, — произнес Каспар и сунул башню Мельхиору. — Держи лучше ты.

— А… я… а что мне с ней делать?.. — задергался Мельхиор.

Земляне оцепенели в ужасе. Не растерялись только Гена с Валерой. Телохранители переглянулись, молча кивнули друг другу и одновременно схватили Мельхиора под руки. Престарелого йога на бешеной скорости выволокли из кают-компании.

Однако Мельхиору не понравилось такое вольное обращение. Он слегка дернул локтями — и здоровенные амбалы разлетелись, как кегли.

— Сволочь старая… — прохрипел Гена, кое-как поднимаясь на ноги. Все тело до сих пор болит после драки с Веданоком, а тут еще и этот колдун-маразматик!

— Что мне делать?! — возопил Мельхиор, отчаянно бегая кругами. — Скажите, что мне делать!

Башня в его руках уже достигла трехметровой высоты и продолжала расти дальше. Высыпавшие на палубу земляне принялись наперебой гомонить. Бальтазар залился веселым смехом, показывая на Мельхиора пальцем. Каспар и вовсе не вышел из кают-компании — его в очередной раз сморил сон.

— Да выбрось ты ее! — прорезался голос Колобкова. — Валерыч, ату негра!

Услышавший команду Валера среагировал мгновенно. Он метнулся к Мельхиору, и что есть силы толкнул его в плечо. Держащий многотонную глыбу йог покачнулся, сделал несколько шагов, с трудом удерживая равновесие, и… вышвырнул башню за борт.

Раздался громкий плеск. Палубу окатило фонтаном соленой воды.

А продолжающая увеличиваться башня стремительно ушла на дно.

— Утонула… — по-детски улыбнулся Мельхиор.

— Мои бриллианты… — схватился за сердце Колобков.

Фабьев закончил работу с эхолотом. Тот показал, что глубина за бортом — около пятисот пятидесяти метров.

— Ну так что, кто у нас лучше всех ныряет? — преувеличенно бодро поинтересовался Колобков.

— Звиняй, Иваныч, — дернул хвостом Угрюмченко. — Была б тут моя подводная лодка — другое дело. А живьем я на такую глыбь не отважусь.

Колобков только махнул рукой. И так понятно, что башня с подвалом бриллиантов и дверью на Землю пропала безвозвратно.

Какую-то часть сокровищ еще можно попытаться достать — например, с помощью змеелюдей. Но возвращение домой… совершенно непонятно, как теперь туда возвращаться. Неизвестно, существует ли вообще другой способ. Тур Ганикт провел в этом мире сто двадцать земных лет, но так и не сумел его отыскать.

— Иваныч! — тревожно крикнул из рубки Фабьев. — Иваныч! Ты сейчас сильно занят?

— А? Чего? — оторвался от созерцания водной глади Колобков. — Василич, ты чего-то хотел?

— Мотор надо заводить, Иваныч. И сваливать отсюда подобру-поздорову.

— Да что ты дергаешься, Василич? Шторм, что ли, грядет?

— Кабы шторм… На вот, держи окуляры, сам глянь. Нас тут, кажись, опять в засаду подстерегли…

— Что, пиратишка за добавкой вернулся?! — возмутился Колобков, глядя в бинокль. — А ведь нет, не он… А кто тогда?

Боевые триремы. Это оказались юберийские боевые триремы. Двадцать шесть штук — целый военный флот. Факельщики на носу передних судов уже подают сигнал — «замечен противник».

Колобков выпучил глаза и сказал несколько очень выразительных слов. Угрюмченко забил крыльями, поднимаясь в воздух. Фабьев начал разворачивать «Чайку».

В другое время земная яхта ушла бы от юберийских трирем, как от стоячих. Разве весла могут конкурировать с дизелем?

Но не сегодня. На этот раз юберийцы пришли подготовленными. Теста’лай Гхипра, Наместник Эскадры, хорошо запомнил произошедшее в заливе Кармелия, и принял все необходимые меры.

— Начинай, — коротко скомандовал он, обращаясь к худощавому мужчине с орлиным носом.

Тот поднял руку, и в ней блеснул деревянный пентакль, расчерченный на шесть частей. Тонкие губы чуть заметно шевельнулись.

— Надеюсь, ты справишься, льке Козима, — угрюмо произнес Гхипра. — Я не собираюсь упускать этих проклятых белокожих во второй раз.

— Я-то справлюсь, льке Гхипра, — негромко ответил маг. — Иначе льке Боста не отправил бы меня с тобой. Главное, чтобы и ты справился.

Теста’лай Гхипра насупился. Ему составило немалого труда выпросить у Наместника Пентаклей лучшего из морских магов Юберии. Друк’лай Козима знает наизусть весь Шельтар, и владеет по меньшей мере сотней из его Имен.

— Девендоскор! — выкрикнул Козима, резко сгибая руку в локте.

Имя Встречного Течения — вот что он применил. Удивительное заклинание, незаменимое в преследовании врага на море. Юберийский флот моментально пошел быстрее, подхваченный могучим течением, а «Чайка», напротив, задергалась на месте, не в силах противостоять бурному потоку, влекущему прямо к триремам.

Фабьев заскрежетал зубами. Он выжимал из бедной яхты все, что можно, но земная техника оказалась бессильна против юберийской магии. Проклятый колдун одним заклинанием свел на нет все преимущество «Чайки» в скорости.

Но этим дело не ограничилось. По команде Наместника Эскадры триремы начали расходиться, охватывая «Чайку» полукольцом. А маг на носу флагмана раскинул руки и выкрикнул:

— Рокгенброкхиро!

Имя Бронзовых Цепей активировалось с лязгом и звоном. Воздух наполнился мелодичным дребезжаньем, а меж трирем прямо из воздуха выросли длинные цепи. Прилипшие к бортам волшебным образом, они принялись растягиваться, позволяя кораблям расходиться все дальше.

Вот тут у Фабьева просто опустились руки. За долгую жизнь ему не раз доводилось бороться со штормами и бурями, с течениями и водоворотами, с мелями и рифами. Он побывал во всех океанах Земли, кроме Северного Ледовитого. Он сталкивался с пиратами, пережил кораблекрушение и собственными глазами видел морского змея.

Но с колдовством бывалый штурман не сталкивался, пока не попал на Эйкр. И оно ему совсем не понравилось. Сейчас Фабьев предпочел бы еще раз пройтись над Таннином — при всей своей чудовищности тот по крайней мере действует предсказуемо. А магия… кто может сказать, на что еще способен этот мужик с деревянной бляхой?

«Чайка» взревела двигателями, безуспешно пытаясь вырваться из окружения. Но бурный поток по-прежнему несет ее в обратном направлении, превращая полные пятнадцать узлов в жалкие три-четыре. Юберийские триремы, соединенные магическими цепями, настигают яхту с умопомрачительной скоростью. Выскользнуть уже никак не удастся.

Парящий в небесах Угрюмченко окинул происходящее орлиным взором. Нет, крылья и клюв здесь ничем не помогут. Двадцать шесть боевых трирем — это не одна-единственная «Кристурица», управляемая одним-единственным рулевым. Эти корабли приводятся в движение более чем двумя тысячами гребцов. Даже если вывести из строя одного или нескольких — что с того?