Лорд Дансейни - Время и боги: рассказы

А граммофон ответил:

— Самой красивой миледи была.

Но Муча невеста ее превзошла .

Только вообразите, как леди Клинк стоит, разряженная в пух и прах, раздираемая самыми низменными чувствами, и едва ли не самым недостойным из них была гневная решимость больше не покупать для граммофона новые иглы; другим же была мстительная готовность вовсе не ходить на эту свадьбу, однако ему противостояли мелочное любопытство и желание все-таки посмотреть на таинственную невесту молодого Муча, а также страх пропустить выдающееся светское событие. Эти-то два последних чувства в конце концов пересилили, и леди Клинк отправилась на свадьбу.

Но когда она увидела, что это Бланш заполучила юного Муча, ярость ее не имела пределов. От гнева леди Клинк буквально остолбенела; она не преклоняла колен и не садилась, даже когда это требовалось по правилам этикета, и никто не мог заставить ее взять себя в руки и вести себя как следует. Именно поэтому свадьба Гарольда и Бланш оказалась, в конечном итоге, последним светским мероприятием, на котором побывала леди Клинк; уже на следующий день о недостойном поведении сей дамы стало известно столь высокопоставленным особам, что лорд-камергер* тотчас исключил ее из числа лиц, допущенных ко двору; говорят, он собственноручно вычеркнул ее имя из списков придворных красными чернилами, а страницу, на которой оно было написано, вырвал серебряными щипцами. С тех пор о леди Клинк никто никогда не слыхал. Что касается Гарольда и Бланш, то они стали жить-поживать да добра наживать.

Кстати, впоследствии Бланш часто видели в залах большого магазина на Пиккадилли, где она живо интересовалась условиями контрактов и изучала организацию современного обслуживания.

Эй, вы здесь? Я говорю с вами по радио. Надеюсь, вам хорошо меня слышно?

Вы, наверное, хотите, услышать историю о привидениях, о духах. Настоящую историю из личного опыта, а не какой-нибудь пересказ пересказа… Эта история приключилась со мной, так что, возможно, это самая личная история, какую вы когда-либо слышали.

Начну, пожалуй, с того, что я был очень далеко, когда меня вдруг охватило непреодолимое желание вновь побывать в тех местах, которые я знал очень, очень давно. Я сказал «начну» потому что должен же я с чего-то начать; что касается моих скитаний в отдаленных краях, где я оказался по воле рока, то они не имеют почти никакого отношения к моей истории. Достаточно будет сказать, что я тотчас отправился в путь, двигаясь на крыльях желания столь сильного, что оно, казалось, не оставляло мне никакого выбора, и спустя какое-то время вернулся в деревню, где мне был знаком каждый дымоход. Я знал здесь и каждую тропку, и даже отходящие от них узкие стёжки шириной в полшага, по которым дети убегают в свои собственные зачарованные сады, отысканные или устроенные ими среди трав; впрочем, многие из этих узких дорожек сильно изменились за время моего отсутствия. А отсутствовал я очень, очень долго.

Впрочем, старая пивная «Лесничий», стоящая на углу, осталась прежней. Именно туда я направился в первую очередь; никакой особой цели у меня при этом не было, просто я чувствовал, что там я смогу узнать, чем живет и чем дышит старая деревня, так же верно, как в любом другом месте. И когда я шел через поля к «Лесничему», я впервые услышал, как люди говорят о призраке. Я шагал по скошенному пшеничному полю, по жесткой стерне, мимо вытянувшихся в ряд снопов, когда двое работавших в поле мужчин внезапно упомянули о нем.

— Говорят, — сказал один, — он появляется каждые сто лет.

И я сразу понял, что этот человек имеет в виду духа.

— Да, — согласился другой мужчина и, подняв голову, поглядел на листву деревьев, которая только-только подернулась первой патиной осени. — И это может случиться буквально со дня на день.

— Верно, — сказал первый мужчина. Больше они ничего не прибавили, и я прошел мимо в уверенности, что в таверне услышу еще что-то. Увы, в «Лесничем» я не увидел ни одного знакомого лица, когда же мне почудилось, будто я узнаю одного человека, оказалось, что это просто очень дальний родственник прежних владельцев.

Поэтому я тихо сел в углу рядом с занавеской и стал слушать, что говорят вокруг. И не успел я войти, как в зале упомянули о том же, о чем беседовали двое на сжатом поле. Насколько я понял, некий призрак или дух появлялся в деревне каждые сто лет, и эта сотня лет почти истекла.

— Должно быть, он скоро появится, — сказал мужчина, похожий на лесного объездчика.

— Да, если только все, что про него рассказывают, правда, — отозвался фермер.

— Все говорят, что это истинная правда, — сказал кто-то.

— В последнее время даже тени в лесу стали необычными — такими, как рассказывала мне еще моя бабка, — вставил объездчик.

— Твоя бабка? — удивился один из собеседников.

— Ну да, — ответил тот. — Она его видела.

— Она, должно быть, очень стара, — заметил какой-то мужчина, отвернувшись от барной стойки, на которую он опирался.

— Она видела его еще в детстве, — пояснил объездчик.

— В любом случае, сегодня вечером я бы не стал приближаться к ручью, — сказал еще кто-то. — Особенно когда поднимется туман. Стоит оказаться там вечером, а он тут как тут — выйдет из тумана, холодный, скользкий…

Я молчал и, скрываясь в тени занавески, жадно прислушивался к разговорам.

— Хотел бы я знать, откуда он приходит, — промолвил фермер.

— Ах!.. — дружно воскликнули остальные, качая головами, но никто не осмелился сделать никакого предположения.

— Наверное, он пролетит над полями, где когда-то гулял, прямо к старому дому на холме, — проговорил после паузы бармен. — Но откуда он приходит — увы…

И после этого разговор увял, словно на него пахнуло ледяным дыханием вечности. Вскоре я убедился, что больше ничего здесь не узнаю и потихоньку выскользнул за дверь.

Когда я миновал соседний дом, то услышал, как на крыльце разговаривают две женщины. Сначала мне показалось, что они обсуждают цены на чай, но одна из них внезапно сказала:

— Сто лет вот-вот закончатся.

— Ну да, — согласилась другая. — И я не удивлюсь, если он все-таки появится.

И с этими словами она вошла в дом, ее собеседница двинулась дальше по улице, и я снова остался один.

Потом на дороге я увидел стайку мальчишек, и по тому, какими необычно сдержанными и тихими были их игры, по тому, как некоторые из них то и дело склонялись друг к дружке и бросали украдкой короткие взгляды в направлении старого дома на холме, я догадался, что и они тоже говорят о призраке. После этого у меня не осталось уже никаких сомнений в том, что этот дом и был средоточием тайны и что именно на него указывали и в нем должны были обрести свое завершение все истории и сказки, которые можно было услышать в деревне. Но когда это будет? Действительно ли столетний срок скоро закончится? Мне казалось, что это маловероятно. Каким-то образом я чувствовал, что в воздухе разлито недостаточно волшебства… Впрочем, вряд ли стоит упоминать о том, что вполне могло оказаться плодом моей прихотливой фантазии.