Андрэ Нортон - Мастер зверей. Бог грома. Бархатные тени

Сейчас эта фреска была для него большей реальностью, чем все происходившее вокруг его постели. Бестелесными тенями проходили, не задевая его сознания, доктор из Порта и молчаливая темнокожая женщина, ухаживающая за ним. И даже отвечая на вопросы откуда-то взявшегося Келзона, он не в состояние был оторваться от картины. Эти крапчатые пони были ему сейчас роднее и ближе, чем весь Арцор со всеми его проблемами. Он даже не знал, где он сейчас лежит; это его не заботило. Он засыпал и просыпался, не расставаясь со своими всадниками, и был вполне счастлив.

Но наконец он почувствовал, что проснулся окончательно.

Темнокожая женщина помогла ему приподняться и подбила подушки так, что теперь он мог видеть не только картину. С удивлением он услышал, что она говорит на языке Дине, и уловил тон, каким терпеливые взрослые разговаривают с заупрямившимся ребенком. Сторм попытался не обращать на это внимание и снова вернуться в сладкую полудрему, но тут дверь открылась и в комнату, прихрамывая, вошел Логан. Следы побоев уже сошли с его лица и теперь, кроме очевидной принадлежности к народу Дине, Сторм заметил и отчетливое сходство с кем-то знакомым, только он никак не мог вспомнить, с кем именно.

— Нравится картина? — спросил молодой Квад, глядя мимо Сторма на фреску, на этот кусочек дикой вольной пустыни, который художник как-то сумел пленить и навечно припечатать к стене на далеком Арцоре.

— Это родина, — искренне ответил Сторм.

— И отец тоже так думает…

Бред Квад! Правая рука Сторма невольно дернулась и его тонкие брови сошлись в линию, не предвещающую ничего хорошего. Только сейчас он заметил, что укрыт одеялом из наследства На-Та-Хай или другим, похожим на то как близнец. На-Та-Хай и клятва, которую он заставил дать… отомстить Бреду Кваду.

Землянин лежал спокойно, надеясь, что вместе с этим именем придет привычная злость и добавит ему решимости. Но злость не приходила. Похоже, в нем вообще не осталось ни чувств, ни желаний, кроме желания бесконечно вглядываться в этот нарисованный кусочек земли. Но он знал, что с желанием или без желания, но он все равно должен исполнить то, ради чего прилетел на Арцор.

Сторм почти забыл про Логана и обратил на него внимание, только когда тот подошел совсем близко и наклонился к фреске. Теперь его спокойное задумчивое лицо оказалось на одном уровне с нарисованными всадниками и Сторм тут же понял, что показалось ему таким знакомым в лице Логана. Он был странно, до изумления похож на одного из всадников, похож, как может быть похож только близкий родственник.

— Что это за мир? — внезапно спросил Логан, — И как художник добился того, что каждый зритель чувствует себя едущим через эту страну?

Теперь, когда Сторм почувствовал, что его душевная рана может затянуться, пустота и тьма коснулись его сознания. Он отвернулся от картины и глаза его вспыхнули.

— Я оставил эти места, — начал Сторм, с трудом подбирая слова, — когда был еще ребенком. Дважды я пытался вернуться, однако эта жизнь уже не принимала меня. Но этот мир навсегда остался в моей душе. Для того, кто это нарисовал это была настоящая жизнь. Даже здесь, далеко за звездными пропастями, это живет!

— Не для того, а для той, — мягко поправил Логан.

Сторм сел, оттолкнувшись от подушек. Он даже не почувствовал, как окаменело его лицо. Один-единственный вопрос вертелся у него на языке, но он так и не успел его задать.

Дверь отворилась, и на пороге возник человек с глазами, наполненными голубизной — человек, которого Сторм так долго искал и которого меньше всего хотел сейчас видеть. Бред Квад подошел к кровати и внимательно посмотрел на землянина. И Сторм почувствовал, что сейчас должно решиться все, и что бы там не творилось в его душе, он должен именно сейчас объясниться и быть готовым принять на себя все последствия.

С почти прежней скоростью движений рука Сторма метнулась к поясу Логана, выхватила нож и положила его на колени, направив лезвие в сторону Бреда Квада.

Голубые глаза колониста все так же спокойно и выжидающе смотрели на землянина. А может, он просто не понял еще, что это обозначает. Но в это Сторм не верил.

И был прав! Квад все понял и принял вызов. Это стало ясно сразу, как только он заговорил.

— Если между нами сталь, так зачем же ты вытащил меня из лагеря Нитра?

— Это другое дело. Я был обязан тебе жизнью и в ответ спас твою. Ты удержал тогда, в Гроссинге, лезвие, направленное мне в спину. Воины Дине всегда платили свои долги. А теперь между нами другой счет. Я пришел от На-Та-Хай. Ты опозорил его семью, и на тебе долг крови.

Бред Квад замер около кровати. Уловив движение Логана, он резко махнул рукой, приказывая ему не вмешиваться.

— Я никогда не проливал крови никого из семьи На-Та-Хай, — медленно, взвешивая каждое слово, сказал он. — И, разумеется, я никогда не позорил его семью.

Сторм похолодел. Ему и в голову не приходило, что когда они наконец встретятся лицом к лицу, Квад попытается отрицать свою вину. Он с первого взгляда, еще в Гроссинге, понял, что человек это прямой и искренний.

— Нахани, — так же, подчеркнуто обдуманно, сказал Сторм. И уже встревоженно добавил: — Или ты не знал даже имени человека, которого убил в Лос-Гатос?

— Лос-Гатос? — выдохнул Бред Квад, наклонясь так, что его голубые глаза оказались на одном уровне с поднятыми ему навстречу глазами Сторма.

— Кто… ты? — произнес он, с трудом выталкивая из себя слова и не на секунду не отрываясь от глаз Сторма.

— Я Остин Сторм, сын Нахани, внук На-Та-Хай.

Губы Бреда беззвучно шевелились, но слова никак не хотели выходить наружу. И когда он наконец заговорил, голос его прозвучал хрипло и незнакомо.

— Но он сказал нам… сказал Рагуэль, что ты умер… умер от лихорадки. Она… это отравило ей остаток жизни! Она приехала за тобой, а На-Та-Хай показал ей замурованную пещеру… сказал, что ты там похоронен. Это чуть не убило ее! — Бред Квад встряхнулся и расправил плечи, почти не обращая внимания на готового напасть Сторма. Он сжал кулак и с искаженным лицом замахнулся на картину, словно на врага, которого нельзя уже ни настичь, ни уничтожить. — Проклятый! Он нарочно мучил ее! Как он мог?! Ведь она была ему дочерью!

Сторм заметил, как этот сильный человек борется со своей яростной вспышкой, и как самообладание возвращается к нему. Разжатые пальцы уже не угрожали картине, они коснулись ее мягко и, пожалуй, даже нежно.

— И все же… как он мог решиться на такое? Даже если он был законченным фанатиком? — снова спросил Квад, но уже не гневно, скорее, удивленно. — А Нахани никто не убивал. Он погиб от укуса змеи. Так что я не совсем понял, о чем ты говоришь. Похоже, тебе наговорили всяких небылиц.