Бер М. - Океан Надежд. Весна перемен

- Джеймс Дан Гил Фостер? - нахмурил лоб волшебник. - Странно, но это имя мне ничего не говорит.

- Думаю, победа над Уотсоном принесет ему заслуженную славу, которая доберется до всех объединений Молодого Мира.

- Вы без сомнений правы....Хотя, постойте. Не тот ли это Джеймс Дан Гил Фостер, который служит при дворе губернатора Андора? У него еще, если мне не изменяет память, нет одной руки.

- Ноги.

- Точно, ноги. Да, я его вспомнил. Хотя, мне казалось, что он уже глубоко старый человек. Странно, что в его возрасте, да еще при отсутствии одной конечности, он смог одержать победу над очень сильным соперником, каким являлся Джереми Уотсон. - Глаза волшебника сияли как два цветных стеклышка на летнем солнце, а улыбка становилась все шире. - И почему это меня удивляет? Вы, Тиф, как я замечу, так же лишены одной ноги, но это вам не помешало одержать уверенную победу над моим лучшим воином.

Руки Тифа сжались в кулак, а глаза стали совсем узкими от прищура, от чего морщины на его обветренном лице стали еще более ярко выраженными. Волшебник, словно ничего не заметив, приобнял его за плечи, затем то же самое сделал другой рукой с Кевином и повел их обратно во дворец.

- Хочу вам доложить по секрету, - продолжил маг, - что в прошлом году Майкл Силверс гостил у меня и так же бился на мечах с моим лучшим воином. Силверс проиграл ему, практически вчистую. Так что, если отбросить официальные версии, то - во всем объединение Эрис есть только два по истине сильных воинов - это Джеймс Дан Гил Фостер и вы, Тиф. И, поверьте мне, весь Молодой Мир был бы рад видеть на турнире ваш бой. Он бы произвел настоящий фурор.

- Спасибо за столь высокую оценку, которой вы одарили мои скромные навыки ведения боя, - произнес Тиф, хотя в его голосе не было и капли намека на благодарность.

- Да ладно вам, Тиф, - покрепче прижал к себе обоих гостей волшебник. - Скромность вам явно не к лицу. Давайте же скорее отпразднуем вашу великолепную победу. Ради этого я открою бочку вина из лучшего урожая винограда. Поверьте: такого великолепного напитка, вам еще не доводилось пробовать.

- Почтем это за честь, - кивнул Тиф.

2.

Приближалась ночь, и слуги волшебника пошли вместе с гостями показывать им их спальные комнаты. Путь оказался не близким, так как коридоры сменялись коридорами, лестницы другими лестницами, десятки закрытых дверей другими дверьми. Среди множества одинаковых дверей, были и более высокие, двойные. Когда они дошли до первой из таких дверей, одна из девушек остановила Тифа легким движением руки и произнесла:

- Эта ваша опочивальня, касс. Прошу следовать за мной.

Она отворила двери, и Тиф последовал за ней, скрывшись в своей на эту ночь комнате.

Далее они пошли без Тифа. Через минут пять, другая служанка остановила Марка, и предложила ей следовать за ней в его комнату. Затем они остановились у двойных дверей, за которыми скрывалась комната Линин. Прежде чем войти в нее, Линин крепко обняла Кевина и поцеловала его в щеку. Изначально она хотело прижаться губами к его губам, но, увидев его легкое отстранение, все же решила не пытаться. Где-то в груди больно укололо, но Линин постаралась не выказывать своих гнетущих чувств.

- Я люблю тебя, Кевин, - прошептала она. - Я все на свете бы отдала, чтобы быть с тобой.

- Линин, ты совсем еще юна. На твоем жизненном пути еще встретиться мужчина, который будет достоин тебя. - Конечно, его слова были более чем банальны, но ничего путного в эти минуты ему в голову не приходило. Сейчас он только хотел одного - поскорее уединиться и проспать до самого утра.

- Жаль, что я не достойна тебя, - грустно отозвалась Линин, глядя в пол. На ворс ковра, что устилал коридор, упали две ее слезинки.

- Не говори так, - попросил Нолан.

- Извини, что завела вновь этот разговор. - Линин приподняла голову и легко повела головой, отбрасывая прядь своих черных волос с лица. Чтобы слезы вновь не принялись капать, она приподняла подбородок вверх и уставилась ввысь. - Я решила, что в другой, более приятной обстановке, уже сказанные ранее слова возымеют другой эффект или же ты сам передумаешь, но побоишься об этом сказать. Видать, я просто глупая девчонка, которая продолжает верить в то, чего не может быть на самом деле.

- Линин, если бы не семья, я без сомнения ответил на твои чувства. - Эти слова ему так же показались банальными и неуместными, но Кевин решил уже договорить до конца и попытаться успокоить свою спутницу по дороге к Океану Надежд.

- Но, пока ты их не вернул назад, позволь мне быть рядом с тобой и любить тебя, касаться тебя. - Она провела кончиками пальцев по его груди. Присутствие служанок ее совсем не беспокоило, чего нельзя было сказать о Кевине. - Пускай один раз, но уснуть рядом с тобой в одной постели.

- Извини, но этого я не могу тебе дать. А вот любить себя я не могу тебе запретить. И ты должна знать, что и я люблю тебя, - и прежде чем в ее глазах заиграли огоньки, добавил: - Люблю как младшую сестру, которой у меня никогда не было.

После этих слов, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

Из уголков глаз Линин вновь потекли слезы, но прежде чем они успели сорваться вниз, девушка развернулась и вошла в свою комнату, а служанка поспешила закрыть за ней двери.

- Идите за мной, касс, - сказала служанка. Теперь, в длинном бесконечном коридоре оставались только они двое. Кевин тяжело вздохнул и зашагал дальше мимо многочисленных безликих дверей.

Наконец и он дошел до своей комнаты. Служанка - совсем юная девушка с пронзительными светло-серыми глазами, - открыла ключом двери и пропустила Кевина вперед. Нолан вошел в просторное, а скорее даже - огромное помещение, с мягким ковром на полу, с гобеленами на стенах, с красивой хрустальной люстрой на несколько десятков свечей. В комнате были два больших окна, вид из которых открывался на волшебный сад. Правда, в сумерках были видны не все представители флоры, а только те, что светились в темноте - и более прекрасного зрелища было сложно представить. Кевин задержался какое-то время у окна, глядя на фиолетовые, красные и желтые "факелы", пока не расслышал легкое покашливание служанки.

- Ваша постель, касс, - произнесла она, указывая на широкую постель, завешанную бледно-сиреневым балдахином. Подушек было четыре и, на первый взгляд, они казались неудобными из-за своих гигантских размеров. Сама постель стояла на четырех высоких ножках, а потому, чтобы лечь на нее, нужно было запрыгнуть. Все это вызывало в нем некое чувство, схожее с детским восторгом.

В тот же миг пришла мысль, что Кэтти эта комната очень бы понравилась. Впрочем, как и Клэр.

- Что-нибудь желаете перед сном? - спросила девушка мелодичным голосом.

- Нет, ничего. Благодарю.