Беттина Белитц - Подозрительно умный

- Этого ведь не может быть, - прошептала я с лёгким намёком паники в голосе. - Этого не может быть!

При этом я уже в течение года хорошо знала, что вещи, которые на самом деле не существовали и, на мой взгляд, не должны были существовать, больше невозможно было исключить из моей хаотичной жизни. Центр этих вещей, которых не должно быть - Леандер фон Херувим, когда-то ангел-хранитель, теперь же действующий на нервы зануда, стоял, словно замороженный, в углу комнаты и наблюдал с непроницаемым выражением лица за тем, как я в третий раз перекапывала мой рюкзак, а затем поднимала вверх все бумаги, папки и колледж блоки с моего письменного стола, вытряхивала их и снова клала назад.

При этом я уже догадывалась, что здесь ничего существенного не обнаружится - и уж точно не мой реферат по немецкому, который я так отчаянно искала. Да, мой письменный стол никогда не был аккуратным, а в моём рюкзаке так или иначе царили совершенно другие законы, чем законы физики и вероятности, но обычно я без проблем всё там находила. Порядок был не обязателен, если мог разгадать свой беспорядок. И я могла бы поклясться, что положила реферат вчера вечером в мой рюкзак. Где его теперь не было. Его просто здесь не было!

- Не стой здесь так глупо, а давай помоги мне! - наорала я на Леанедра. - Ищи со мной!

- В этом нет никакого смысла. - Его голубой и зелёный глаза смотрели без эмоций сквозь меня, и я внезапно почувствовала непреодолимое желание ударить его кулаком в живот. - Твоего реферата здесь нет, потому что ты никогда его не писала.

- Писала! - воскликнула я разгневанно. - Два битых часа я сидела над ним, в то время как ты снова читал какие-то безвкусные романы и смотрел телевизор!?

Нужно заметить, что об этом мама не знала. Поэтому мне срочно нужно понизить тон своего голоса, так как никто кроме меня не мог Леандера ни видеть, ни слышать. Согласна, мы добились прогресса. В конце концов, осенью он заболел как человек - очень сильно заболел, и с помощью гениального трюка с моей стороны его смог обследовать двоюродный брат Сердана, начинающий врач. Он даже прослушал его лёгкие. Лишь несколько дней спустя собравшиеся родители и учителя наблюдали за тем, как Леандер в костюме Человека-паука, закрывающим всё тело, занимался паркуром и снискал за это ревущие аплодисменты, в то время как я в последующие недели должна была постоянно уклоняться от неудобных вопросов. Потому что никто не хотел верить в то, что я не знала, кто был этим трейсером, который так элегантно двигался по подиуму.

Тем не менее, в повседневной жизни осталось всё так, как было уже в течение года: Леандер для всех людей, кроме меня, был невидим и неслышим, но его можно было почувствовать, и он разрабатывал всё больше способов и путей, чтобы сделать моё существование кошмаром. И в теперешней моей проблеме я подозревала его.

Это он должно быть что-то сделал с моим пропавшим рефератом, хотя я не могла себе объяснить почему. Раньше Леандер всегда способствовал моим школьным успехам, вместо того, чтобы бойкотировать их, да, он даже сочинял для меня рефераты.

Но Леандер стал воплощением загадки. Я больше его не понимала, а он сам тоже не потрудился объяснить мне, что происходило внутри него. Вместо этого он делал вид, будто всё в порядке. В моём безграничном разочаровании я без разбора засунула книги и тетради в рюкзак и быстро закрыла застёжку, так как время поджимало, не то электричка уедет без меня. Я уже сейчас боялась урока немецкого языка. Из-за чистого гнева и беспомощности я даже больше не помнила, что вчера вообще написала, значит, не могла изложить это и устно. Потому что моя голова была занята другими важными вопросами, чем немецкая романтика.

А именно романтикой моей собственной жизни, с ней дело было хуже, чем когда-либо ещё. Не то, чтобы я надеялась на постоянную романтику или даже безвкусицу. Но Леандер не предлагал даже намёка на неё. Я этого не понимала. Ещё одно такое предложение, которое мне следует вычеркнуть из моего лексикона, потому что оно совсем мне не помогало. Я думала и говорила его слишком часто.

Оно забирало у меня энергию. И теперь тоже лежало у меня на языке и, казалось, отнимало воздух, чтобы дышать.

Охранников было в принципе сложно понять, да, это я между тем осознала. В теории они знали много чего о человеческих чувствах, но в практике это была катастрофа и никогда нельзя рассчитывать на то, что человечащий телохранитель, как Леандер, когда-либо будет вести себя как человек. Но после нашего паркур-шоу, во время празднования Рождества в школе, Леандер был ближе ко мне, чем когда-либо и я почувствовала, что для него это было серьёзно. Со мной. В виде его ... его девушки? Что-то подобное он, должно быть, думал или хотел, так как обнял меня и прикусил моё ухо и ... и целовал меня. Долго.

Так долго, что мои колени снова начали дрожать, и не потому, что я только что занималась спортом высоких достижений. Это была его заслуга. Только его. Моего Леандера.

Я думала, что с нами всё станет легче - так как мы теперь знали, что ... любили друг друга? Было ли это именно этим? Любовью? Невольно я покачала головой, в то время как влазила в кроссовки и хватала свою куртку. Уже тем холодным вечером я почувствовала лёгкое беспокойство, когда лежала в своей кровати, а Леандер рядом со мной на диване и я размышляла над тем, как сердечно мы целовались и обнимались.

На один момент у меня появилось желание, сбежать и провести ночь в гостиной на диване, если бы я не находила это так прекрасно, слушать частично здоровое дыхание Леандера. В тоже время это дыхание чуть не свело меня с ума. Как будто Леандер знал об этом, и как будто это его вдохновило, впредь он ежедневно стремился к тому, чтобы свести меня с ума. Не своим дыханием, о нет, другими вещами. Например, исчезнувшим домашним заданием. Или тем, что он крушил квартиру, пока меня не было дома. Или тем, что закончил глаз над моей кроватью, который я в приступе творчества хотела нарисовать на стене. Но он не стал красивым глазом, он выглядел так, как в одном из паршивых фильмов ужасов.

Глаз зомби. Леандер мог хорошо рисовать, он мог бы нарисовать и красивый глаз, но нет же, он наоборот, нарисовал глаз, которого можно было испугаться. Мама чуть не упала назад, когда увидела его утром и если бы я как раз не лежала в постели, то со мной случилось бы тоже самое.

Ко всему прочему, это случилось ещё и в то утро, в которое я проспала - как уже часто в прошедшие недели - потому что мой будильник не звонил, или я была слишком измученна, чтобы услышать его, после того, как я полночи крутилась туда-сюда, спрашивая себя, что к чёрту случилось с Леандером, и почему он притворялся, будто мы самое большее знакомые, которые случайно живут вместе в одной комнате. Как он мог вести себя так после всего того, что я для него сделала, когда он был болен? В канун Рождества он ещё утверждал, что никогда не чувствовал себя настолько человеком, как сейчас и постепенно до меня доходило, что Леандер-человек был не хорошим Леандером.