Беттина Белитц - Расколовшаяся Луна

Я как море.

Я поднимусь над тобой и обниму тебя со всех сторон. Мне нужно только дождаться подходящего момента и потом сделать это. Когда те мосты будут разрушены, которые ты раньше так уверенно, погрузившись в грёзы, пересекала.

Тогда ты увидишь во мне свое спасение, поблагодаришь судьбу за то, что я пришёл. Ты будешь уступать, всегда, когда будешь мне нужна. А нужна ты мне будешь часто, так часто, что ты начнёшь верить в то, что не можешь больше существовать без меня. Потому что я буду кормить тебя.

Я буду видеть тебя, прежде чем ты будешь видеть меня. Только иди ко мне, в водный мир. Здесь никого нет, кроме нас. Мы будем очень близки друг к другу.

И даже в твоих самых глубоких снах я никогда не оставлю тебя.

— В этот раз все по-другому.

Хотя я лежала без сна в течение нескольких часов и слышала каждый из маминых шагов, и уже давно ждала эти слова, страх прокрался до самых костей. Мое сердце вдруг начало очень сильно биться, и внезапная тошнота свела живот судорогой. Для этого момента я разработала стратегии, придумала умные аргументы, работала над уверенным выражением лица. Но пережить это было чем-то совершенно иным, чем я думала.

Я осталась неподвижно лежать, глаза закрыты. Папы не было. Он исчез. И уже довольно давно. Пару недель — да, так случалось время от времени. Но сейчас мы с самого Нового года от него ничего не слышали. Единственное, что мы знали о его местонахождении, было его последнее место пребывания. Рим. Предположительно Рим.

Рим звучал безобидно. Но ситуация не была безобидной. Мама и я знали об этом. Так как папа из Рима хотел отправиться на юг страны, чтобы «выяснить вещи». На юге жила Тесса. А Тесса была абсолютной противоположностью безобидного.

Но до этой штормовой ночи никто из нас не отважился сказать это вслух. В первые дни после папиного последнего сообщения я думала об этом, но потом отклонила эту идею: как бы разговоры помогли? Никак. Мы не могли дозвониться до него. То, что теперь мама нарушила молчание, казалось мне пренебрежением негласным соглашением. Это чувствовалось почти как предательство.

— Эли, я знаю, что ты не спишь.

Раздраженно я поднялась.

— Черт, мама, мы оба это знаем. Иногда он исчезает. И возвращается, как правило, как раз тогда, когда мы этого не ожидаем. Не так ли?

Буря заставила дребезжать жалюзи и послала яростный шквал ветра по крыше, как раз над моею кроватью. Загремело в стропилах.

Автоматически мы подняли глаза и посмотрели на потолок. Мама тихо вздохнула:

— Может быть, раньше так всегда и было. Но это в первый раз, когда он исчез на такое долгое время, с тех пор…

— Помолчи, пожалуйста! — прервала я маму, подошла к окну и посмотрела на улицу в глубокую темноту февральскую ночь.

— Эли, мы должны…

— Нет! — на мгновение я зажала уши руками, прежде чем поняла: какой, наверное, казалось я глупой и ребячливой. — Я не хочу об этом ничего слышать, — добавила я немного мягче, но избегала при этом смотреть на маму. Я чувствовала ее растерянный, вопрошающий взгляд и не смогла бы выдержать его.

Я боялась того, что она могла сказать. «Это первый раз, как его так долго нет, с тех пор…» — с каких пор? Услышу ли я версию, которую я знаю или думаю, что знаю? Или выясню, что все только вообразила себе?

То, что я думала, что знаю, казалось мне теперь настолько абсурдным, что в некоторые мои бессонные ночи я сомневалась в своем рассудке. Я влюбилась в Демона Мара. Колина. Колина Иеремию Бликберна. Я никогда не умела выбирать парней. Но Демон Мара — стоп.

Я прислонилась лбом к ледяному стеклу окна и попыталась воспроизвести в памяти то, что узнала и пережила летом. Окей, там был Колин. Колин, которому нельзя было влюбляться и становиться счастливым, потому что тогда появится Тесса, тот Мар, который создал его. И не из-за кого другого, а только из-за меня она действительно пришла. Он сражался с ней, но не мог победить. Я отвела его в папину клинику, потому что там он был в безопасности. В безопасности, но больной из-за голода. А потом он просто удрал.

Ах, да — мой отец тоже был наполовину Мар — это нельзя не упомянуть. И потому что он хотел сделать из чего-то плохого что-то хорошее, то решил также и спасти мир.

Я покачала незаметно головой. Если что-то было, во что я во всем это фокус-покусе верила, так это тот факт, что я любила Колина. Остальное в течение недель и месяцев казалось все более нереальным. Включая тот день, когда я начала сомневаться, что все это пережила. Потому что не было никаких реальных доказательств. Да, у меня на ноге был шрам, который сделал бы честь даже монстру Франкенштейна. Но в медицинском заключении стояло: нападение дикого кабана.

Загонная охота. И так оно и было, если исключить незначительный факт, что как раз по близости сражались два Мара не на жизнь, а на смерть, и что Мар-мужчина сломал Мару-женщине где-то от трех до пяти раз шею. Я все еще просыпалась от страха, от сухого хруста, который раздавался, когда сломанные кости Тессы снова срастались, прерываемые только удовлетворенным причмокиванием, когда позвонки становились на место. Но мой шрам происходил от разъяренного кабана.

Так же и Мистер Икс был только уликой, а не доказательством. Колин не доставил мне его лично. Кот сам прибежал ко мне, прежде чем он решил остаться со мной. С исчезновением Колина в нем не осталось ничего мистического. Два раза в день он выкладывал зверски вонючие сосиски в туалете для кошек и пытался затем, дико скребя, из впитывающего наполнителя построить замок Нойшвайштаин. Безуспешно. Он съедал, хрустя, как и любой совершенно нормальный домашний кот, свой сухой корм, позволял хозяйке почесать ему за ушками и строил пещеры под всеми коврами и одеялами этого слишком большого дома. Нет, Мистера Икс нельзя было принимать в расчет, хотя меня снова и снова утешало его черно-пушистое присутствие.

Возможно, Тильман был бы своего рода доказательством. В конце концов, мы ведь пережили это приключение вместе. Он видел Тессу, даже почти был ею атакован. Он отвез меня в лес, к битве, даже если саму битву он не видел.

Это досталось мне одной — опыт, от которого я бы с удовольствием отказалась. Только я знала, какая жестокая сила дремала в Тессе. Исключая Колина. Колин тоже знал это, но он плавал где-то в океанах.

Да, Тильман мог бы помочь мне отличить сон от яви. Но он предпочитал притвориться, будто бы мы знакомы только мимолетно. Даже хуже: последние недели он даже не ходил в нашу школу. Перед Рождеством я видела его в последний раз. Мы встретились на перемене, вблизи мусорных контейнеров. На том месте, где я вызволила его из беды в начале лета.