Вадим Арчер - Алтари Келады

Обряд закончился. Все обступили Альмарена, посыпались поздравления. Отвечая Ромбару, Альмарен увидел его лицо, серое и постаревшее, и вспомнил, что Магистр никогда не был выдающимся магом. Тот с чувством поздравил своего молодого друга, а затем добавил:

— Завтра я уезжаю, парень. Не знаю, скоро ли увидимся. Удачи теге.

— И вам удачи, — повторил за ним Альмарен.

Дождавшись окончания поздравлений, Ромбар объявил, что пора возвращаться. Все потянулись за охотником к выходу. Альмарен отыскал Риссарна и пошел рядом.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросил он друга детства.

— Я пока еще на службе у его светлости… — неопределенным тоном ответил Риссарн.

— Оставайся здесь, со мной, — тихо сказал Альмарен. — Мне будет трудно одному.

— Конечно! — Риссарн, казалось, ждал этого предложения. — Война закончилась, его светлость не будет меня удерживать. Ты будешь первым магистром, а я — первым магом твоего ордена, — он весело подтолкнул Альмарена. — Мы с тобой и уттаков разгоним, и заклинаний насочиняем. А каких я амулетов наделаю! Представляешь?!

Новое утро началось предотъездной суетой. Сразу же после завтрака Тревинер сходил в конский загон, наспех сколоченный на вырубке, и привел оттуда трех лошадей. Оставив их у коновязи, он позвал с собой лоанцев и отправился к воинам за седлами. Ромбар вызвал отъезжающих с ним воинов и, взяв в помощники Риссарна, занялся распределением дорожных припасов. Слуга Равенора сбился с ног, седлая лошадей и упаковывая объемистый хозяйский багаж. Сам Равенор, похоже, не собирался покидать комнату до отъезда.

Вся эта суета не имела отношения к Альмарену, остававшемуся в поселении. Он сидел у себя в комнате перед раскрытой книгой, даже не пытаясь читать мелкий и разборчивый текст, написанный когда-то, наверное, Лилигреном. Картины недавнего путешествия подступали к нему и, словно издеваясь, непрошеными врывались в его сознание, а он отодвигал, отодвигал их, напоминая себе, что должен выйти для прощания и быть спокойным, когда наступит момент отъезда.

«Я должен быть спокоен, — говорил он себе. — Я уже спокоен, разве не так?»

Стук в дверь заставил его подскочить на стуле, доказав, что это не так. Альмарен встал, чтобы открыть дверь, но вспомнил, что она не заперта.

— Войдите! — крикнул он.

В комнату вошла Лила. Несколько мгновений, показавшиеся Альмарену бесконечными, они смотрели друг на друга.

— Ты?! — наконец выговорил он.

— Мы почти не видимся в последнее время… — начала она.

— Ты понимаешь, почему.

— Понимаю. Я не подала бы тебе надежды, если бы знала, что он жив.

— Хорошо, что ты этого не знала.

— Мне было бы тяжело уехать, не попрощавшись с тобой, — ее голос дрогнул. — Прости меня…

— Я благодарю тебя. — Альмарен видел ее боль и потому не чувствовал своей.

— За что?

— Ты создала меня заново. Страшно подумать, что я мог никогда бы не встретиться с тобой.

— Но я причинила тебе боль…

— Что делать… новый человек рождается в муках, — он ласково улыбнулся ей. — Не думай обо мне, будь счастлива.

— Я не хочу, чтобы ты был несчастлив! — порывисто произнесла она. — На свете есть много других женщин. Забудь меня!

— Это не в моей власти. Не думай, что я несчастлив.

Лила заглянула ему в глаза, отыскивая подтверждение словам.

— Мне пора идти, — прошептала она. — Я должна идти.

— Понимаю.

Внезапно она шагнула к нему и, положив руки на его плечи, легко и быстро поцеловала в губы, затем повернулась и выбежала прочь. Альмарен приложил пальцы к губам, словно пытаясь удержать прикосновение ее губ, и в оцепенении уставился на полуотворенную дверь. Очнувшись, он медленно подошел к раскрытому окну и долго смотрел в прозрачное, пронзительно-синее, холодное осеннее небо.

Внезапная мысль сорвала его с места. Альмарен схватил куртку и, на бегу засовывая руки в рукава, помчался на вырубку, к конскому загону.

На дворе поселения заканчивались последние приготовления, к отъезду. Воины держали оседланных и завьюченных коней, дожидаясь, пока отъезжающие простятся с оставшимися. На крыльцо бывшего особняка Каморры вышел Равенор и вскочил на поданного слугой коня. Шемма давно уже сидел в седле, словно боясь опять оказаться на своих двоих. Витри и Тревинер обменивались прощальными словами с Риссарном.

— Зачем ты, Тревинер, уезжаешь? — говорил тот. — Кому здесь и оставаться, как не тебе!

— Как же я брошу Бетлинк?! — восклицал охотник. — Куда они там без меня! Вот поправим замок, разгоним уттаков — порядок, в общем, наведем, тогда и загляну к вам проездом.

— А где Альмарен? — спросил у Риссарна Витри.

— Действительно, где? — вспомнил Риссарн и огляделся. — Да вон он, и коня с собой тащит. Что это он надумал?!

Альмарен спешил к ним с вырубки, ведя за собой оседланного Наля. Пробравшись сквозь толпу воинов, он подошел к Лиле, державшей своего коня, а вместе с ним и Тулана.

— Возьми Наля, — он протянул магине поводья. — Здесь такой конь ни к чему, а вам еще ехать да ехать.

— Но как же ты? — растерялась Лила.

— Не отказывайся, прошу тебя, — Альмарен схватил ее руку, сжал пальцы вокруг уздечки. — Это такая малость!

Чуть помедлив, Лила приняла уздечку.

— Я буду любить его, — она погладила Наля по шее.

Подошедший вскоре Ромбар не удивился подарку, видимо, сочтя такую любезность естественной. Двое воинов по его знаку переложили мешки с прежнего коня Лилы на Наля.

— Пора выезжать, — объявил он, вскакивая в седло. Отъезжающие воины расселись по коням, провожающие отошли и остановились поодаль. Витри и Тревинер вместе с Риссарном подбежали к Альмарену.

— Счастливо оставаться, дружище! Весной жди меня в гости! — весело оскалившись, охотник встряхнул Альмарена за плечи. — А ты, Риссарн, не давай ему заскучать. Нет хуже, когда человек скучать начнет.

— Он не заскучает, — ответил Риссарн. — Да и когда скучать, дел тут — по горло.

Попрощавшись, Тревинер и Витри вскочили на коней и поскакали вслед за уходящим отрядом. Альмарен провожал взглядом удаляющихся всадников и, замечая мелькающий среди деревьев серый в яблоках бок Тулана, а рядом — золотые искры на шкуре Наля, думал о своем старшем друге и о маленькой женщине с глазами, глядящими в вечность. Ему казалось, что часть его жизни, и может быть, лучшая, уходила от него, уходила с ними сквозь прозрачный осенний лес.

Всадники исчезли за деревьями. Риссарн, стоявший рядом, подтолкнул друга.

— Невесело глядишь, Аль! Что с тобой?

— Заботы, Рис. Зима скоро.

Подъехав к мосту, ведущему в Келангу, Ромбар увидел на северном берегу Тиона длинные ряды воинских палаток, а среди них — бело-голубой шатер правителя Цитиона. Дальше по берегу, под сине-желтым босханским флагом, виднелось еще одно скопление палаток. Ромбар свернул вдоль берега и вскоре оказался в цитионском лагере. Сторожевой патруль, узнав наместника правителя, приветствовал его как военачальника и без расспросов пропустил дальше. Оставив свой отряд на берегу, Ромбар распорядился ставить палатки, а сам поехал через лагерь к шатру Норрена.