Вадим Арчер - Алтари Келады

— Давай отнесем мешки под мост, иначе мы потеряем их в темноте, — предложила магиня.

Они спрятали мешки и начали пробираться к костру, укрываясь за стволами деревьев и шапками кустарников. Предосторожность оказалась полезной — костер горел посреди большой уттакской стоянки. Вдоль ручья расположилось на ночлег больше двух сотен уттаков. Вопреки обычаю, они заночевали не в шалашах, а спали вповалку на земле. У костра сидело несколько клюющих носом дозорных.

— Смотри… — Витри услышал над ухом шепот своей спутницы. — Там, у ручья…

Недалеко от костра, на берегу ручья было привязано несколько коней, среди которых лоанец узнал коня Шеммы и своего собственного.

— Вон те два — наши, — ответил он также шепотом. — Мы наткнулись на уттаков, убежавших с алтаря.

— Нам нужны эти кони, — прошептала магиня. — Видишь, на них уздечки. Уттаки не умеют присматривать за лошадьми.

— Мы не доберемся до них. Нас заметят.

— Нам нужны эти кони, — повторила Лила. — Думаю, мы сумеем подползти к ним незаметно. Вдоль берега есть кусты и высокая трава.

Лила и Витри пробрались краем стоянки к берегу ручья. Отсюда до коней было не меньше сотни шагов. Магиня поползла первой, то и дело припадая к земле, Витри — за ней. Костер с дозорными располагался не далее, чем в двух десятках шагов от коней, поэтому переполох был неминуем. Оба понимали, что главное — успеть оказаться верхом прежде, чем уттаки опомнятся.

Наконец до коней осталось около десятка шагов, но эти шаги предстояло проделать по открытому пространству. Лила и Витри лежали за кустом, вжимаясь животами во влажную почву и переводили взгляды то на привязанных к тонким деревцам коней, то на уттаков, сидящих у костра.

— Ползи первым, Витри, — беззвучно сказала Лила, уткнувшись ему губами в самое ухо. — Когда вскочишь на коня, правь к мосту. Если что — помни о Красном камне.

Витри пополз. Кони, почувствовав чье-то приближение, забеспокоились, вскидывая головами и перебирая ногами. Он замер. К счастью, уттаки, мало что понимавшие в конях, не обратили внимания на поведение животных. Лоанец подполз к тонкому стволику и дрожащими от волнения пальцами стал отвязывать повод своего коня. Тот узнал хозяина и поэтому вел себя спокойно.

Отвязав повод, Витри лег на землю и оглянулся на свою спутницу. Она отцепила повод коня Шеммы и сделала лоанцу знак глазами: «Пора!». Оба вскочили на коней, вызвав ужас среди остальных животных, которые заржали и заметались, обрывая привязи. Дозорные уттаки завопили, и вся стоянка в единый миг оказалась на ногах, с секирами и копьями наготове. Витри, еле сдерживая коня, отыскал глазами магиню, скачущую мимо костра, и устремился за ней. Десятки уттаков, оказавшихся на пути, бежали к ним наперерез и навстречу, готовясь изрубить пришельцев.

Витри увидел, как его спутница мгновенным движением вскинула вверх руку, в которой было что-то продолговатое. Резкий взмах руки — пучок молний вырвался из этого предмета, оказавшегося жезлом Саламандры, и ударил в преграждающих ей путь уттаков. Она хлестала вокруг себя молниями, сея ужас и панику, и одновременно удерживала и направляла к лесу обезумевшего скакуна. Витри не справился бы со своим конем, если бы тот инстинктивно не устремился за конем Шеммы. Они почти пробились в лес, когда жезл в руке магини разлетелся на части, брызнув сотнями искр.

После короткой отчаянной скачки они вылетели на дорогу и оказались у моста. Лила остановила коня, соскочила с него и сунула повод Витри.

— Держи! — она метнулась под мост и мгновенно выбежала обратно, таща оба мешка. Один мешок она бросила лоанцу, другой вскинула на себя и тут же вновь оказалась на коне. Из леса доносились разъяренные вопли приближающихся уттаков. Лила ударила коня пятками в бока и погнала его по дороге в Бетлинк.

Витри на всю жизнь запомнил этот бешеный ночной галоп по Иммарунскому лесу. Пронзительно-белый диск луны сиял ярким светом, подобно холодному солнцу в призрачной стране, расступающейся навстречу скачке. Седла не было, поэтому Витри изо всех сил сжимал колени, чтобы удержаться на коне и не повредить ему спину. Его собственную спину нещадно молотил проклятый мешок, не обладающий достаточным разумом, чтобы поберечь ее. В десятке шагов впереди Витри видел круп коня Шеммы и спину магини с прыгающим на ней мешком, по бокам проносились назад деревья, казавшиеся живыми и недобрыми, притаившимися для броска существами. Внизу стремительно, как поток в Лоанском ущелье, летела дорога. Стук копыт впечатывался в лесную тишину, задавая темп и ритм ее беззвучному, беспорядочному шепоту.

На рассвете исчезла призрачность окружающего мира, а с ней и власть скачки, сменившаяся безразличием и смертельной усталостью. Когда дорогу вновь пересек ручей, Лила придержала коня.

— Кони устали, нужен отдых, — сказала она.

«Кони!» — Витри сполз со своего скакуна и, пошатываясь, сделал несколько шагов к ближайшему дереву, где сбросил измотавший его мешок.

— Не подпускай коней к воде, — услышал он голос магини.

Лоанец достал из мешка веревки и топор, поставил коней на аркан пастись. Когда он вернулся, у ручья горел костер, рядом стояли котелки с водой. Витри срубил рогатины и забил их по бокам кострища.

— Отдыхай, я приготовлю завтрак, — сказала Лила. Витри свалился в нескольких шагах от костра и мгновенно заснул.

Его разбудил запах еды. Витри открыл глаза. Рядом с ним стояла миска с кашей и кружка с травяным чаем. Одновременно он почувствовал, что Лила тормошит его за плечо.

— Завтракай, — сказала она. — Потом напоим коней и отдохнем еще немного.

Витри дочиста съел кашу и досуха выпил чай. После завтрака он занялся конями, а его спутница — мытьем посуды. Закончив дела, они улеглись отдыхать под деревом.

Когда магиня вновь разбудила Витри, лоанцу показалось, что он едва успел сомкнуть глаза. Но солнце стояло уже высоко, а значит, прошло немало времени с тех пор, как они устроились на отдых.

Витри с трудом заставил себя сесть, а потом и встать. Он дошел до ручья, там, кое-как согнувшись, поплескал на лицо воды. Когда он вернулся к мешкам, его спутница, зацепив поводья коней за ветку дерева, укладывала арканы. Она выглядела свежей и энергичной, будто бы и не было вчерашнего трудного дня и долгой ночной скачки.

— Неужели у тебя ничего не болит? — спросил Витри, думая, что дело здесь не обошлось без магии.

— Тяжеловато, — согласилась Лила. — Привыкнем. Разве легче от того, что хромаешь на обе ноги и хватаешься за бока? Я с детства, с тех пор, как меня обучали танцам, знаю, что лучше всего — не замечать боли или хотя бы не подавать вида, что ее чувствуешь. Боль наступает гораздо раньше настоящей усталости.