Полина Дрожжинова - Что ты ищешь?

Когда злой до не возможности здоровенный мужчина попёр на неё, при этом протягивая вперёд руку с начавшими трансформироваться длинными когтями, нервы учительницы не выдержали и истерично взвизгнув, она сделала единственное, что в данной ситуации было возможно — выплестнула на него содержимое банки. Оборотня это естественно не остановило и он грубо сорвал брошь, порвав при этом платье. Капли настоя стекали по его лицу и волосам, падали на умопомрачительно дорогой плащ.

Эля уже приготовилась умереть, но юноша всё медлил, не отрываясь расматривая драгоценность. Внезапно он облизал губы и поднял левую руку, дотронувшись длинными тонкими пальцами до лба, будто пытаясь удержать какую‑то ускользающую мысль. Так продолжалось некоторое время, но когда девушка уже начала подозревать, что парень просто заснул стоя, послышался тихий голос:

— Луна прекрасна.

— Что, простите? — Учительнице показалось, что она ослышалась.

Эля видела лишь правую часть лица собеседника, но вдруг поняла, что он улыбается — жуткой неестественной улыбкой.

— Луна сегодня просто прекрасна. Ты не находишь? — Оборотень раскинул руки в стороны и запрокинул голову с такой жадностью и наслаждением вдыхая воздух, будто только что минуту просидел под водой.

Девушка растерянно захлопала глазами, пытаясь сообразить, какое отношение имеет небесное светило к её предполагаемому убийству.

— Д — да…

— Ты любишь фейерверки? — Мужчина с абсолютно отрешенным выражением лица расслабленно облокотился о прилавок. Медленно сполз вниз и, сидя на корточках, потёрся щекой о доски прилавка.

Эля с квадратными глазами наблюдала за его странными манипуляциями.

"О боги! Кажется, он рехнулся. Что мне делать с сумасшедшим оборотнем?!"

— Вам плохо? — Осторожно спросила она, потихоньку пятясь назад.

— Нет. Мне хорошо! — Юноша внезапно вскочил на ноги и сладко потянулся, едва не заехав Эле по носу, из‑за чего она вынуждена была шарахнуться в сторону. — Фейерверк и луна — прекрасны. Хочу быть подобным им. — В его глазах мелькнул маниакальный блеск. — Понимаешь?!

— Да — да, конечно. — Учительница знала, что перечить психам опасно.

Оборотень прислонился спиной к стене и, закрыв глаза, судорожно сглотнул.

— Они высоко. Они сияют. Ими восхищаются. Больше всего ненавижу пренебрежение.

Внезапно он застонал и ударил себя по лицу — с такой силой, что на щеке тут же заалел след от ладони.

— С вами всё в порядке? — Эля продолжала пятиться. — Может успокоительного? Валерьяночки там…

— Да!!! — Мужчина распахнул глаза и с почти звериным рыком метнулся в её сторону, заставив сердце девушки перебраться в пятки. — Валерьяночки мне!!! — Так же внезапно он остановился и отпрянул в сторону — теперь его лицо выражало испуг и растерянность. Бочком по стеночке оборотень стал пробираться к выходу, при этом с таким непонятным ужасом косясь на учительницу, будто опасаясь что она сейчас цапнет его за нос.

— Мне надо идти… — Пробормотал странный тип с большим трудом открывая дверь. — Там эти… искорки… фейерверки… нужно посмотреть.

Оставшись в одиночестве, Эля примерно минуту стояла на месте и не шевелилась, пытаясь постигнуть что же только что случилось. Но потом в её голову закралось одно подозрение… Понюхав банку, которую она всё ещё сжимала в объятиях, девушка просто сползла на пол в приступе дикого хохота. Накопившееся напряжение и страх выплёскивались в лёгкой истерике.

— Ва… Ва… Валерьяночка… О боги, неужели его вторая ипостась — кот?! А пафосу‑то! А пафосу на целую стаю волков!

Отсмеявшись, она кое‑как поднялась на ноги. Опустив взгляд поцокала языком — дыра на платье была не очень большой, но всё же заметной.

" Когда зашью всё равно видно будет. Ну что за невезение — сначала шаль, теперь платье. И всё же — как брошь оказалась приколотой к моей одежде? Я этого точно не делала. А значит это мог быть только он. Но… Зачем?!! Где логика?!! Хм… А может у него и без валерьянки не всё в порядке с головой?! Например, у парня навязчивая идея убить кого‑нибудь, но сделать это без повода совесть не позволяет. Я скоро сама свихнусь. Нужно успеть домой до комендантского часа. А деньги он так и не забрал…"

Девушка протёрла прилавок и аккуратно сложила флаконы с настоем валерианы в один из многочисленных выдвижных ящичков. Запахнулась в плащ, который если и нужен был, то только для того, чтобы прикрыть дырку на одежде — согревал он чисто символически. Когда Эля запирала аптеку, откуда‑то слева раздался оглушительный грохот, заставивший её выронить ключи и схватиться за сердце. Осознав, что это всего лишь начался фейерверк, девушка нервно хихикнула.

"Вот так и становятся истеричками. Искорки… Чувствую, что если ещё раз повстречаю этого оборотня, то у меня начнёт дёргаться глаз."

Поскорее запихнув ключи в небольшую сумку, она направилась в сторону дома, вжимая голову в плечи и периодически озираясь, будто опасаясь, что нанюхавшийся валерьянки оборотень может выскочить из темноты с криком "Бу!".

В Энтее по ночам не были освещены даже главные улицы. Это было абсолютно ни к чему, ведь горожане — оборотни в большинстве своём отлично видели в темноте, а об удобстве людей не так чтобы очень думали. К счастью луна сегодня была как никогда яркой — её лучи не заглядывали лишь в совсем узкие проулки, в которых клубился мрак. Небо то и дело расцвечивалось жёлтыми и алыми искрами фейерверка — их запускали из огромных пушек в резиденции наместника.

Эля свернула на Вересковую улицу, то и дело задирая голову, чтобы полюбоваться огненными фонтанами.

"Сколько шума из‑за приезда кронпринца. Наверно он очень любит веселиться."

Впереди показалась крупная компания — судя по смеху — подвыпившая, судя по уверенности с которой они шли по ночному городу — это были не люди.

Учительница внезапно вспомнила поговорку, что осторожного Белый Бог бережёт, а легкомысленного Чёрный, и решительно свернула в проулок между домами.

"Второй встречи с оборотнями за сегодня я не выдержу. Эх, надо было взять с собой валерьянку."

Захихикав, девушка ускорила шаг и снова свернула, надеясь обогнуть дом и вернуться на Вересковую улицу. В следующий момент, подавившись собственным смехом, она метнулась обратно. Держась за выпрыгивающее сердце, осторожно выглянула из‑за угла. На узкой улочке, зажатой между двумя домами, разворачивалось представление, обещавшее поутру превратится в ещё одну из городских страшилок. Прислонившемуся к стене мужчине было явно плохо — он держался за голову и тихо стонал, не замечая приближающуюся беду в лице здоровенного мордоворота вооружённого поблескивающим в лунном свете ножом. Стонущий человек внезапно повысил голос: