Кира Стрельникова - Не играйте с некромантом

— Прости, друг мой, — едва слышно прошептал Гастон, надеясь все же, что никто за ним не следит, и прогнал противный, липкий страх, оставивший вдоль позвоночника дорожку из колких мурашек.

Очень тяжело, когда от твоих действий зависят жизни аж двух близких людей и невольно приходится рисковать одним из них, но по-другому сейчас никак нельзя. И Гастон решительно выпрямился, резко крутанув в пальцах посох. Мир выцвел, звуки и запахи пропали, артефакт на пальце оставался холодным — и Лоран, ударив коня пятками, галопом понесся по набережной, за которой глянцевито поблескивали дегтярно-черные, неподвижные воды здешней Сены. Расстояние на той стороне, зачастую играло странные шутки, сокращая километры между объектами, чем Гастон сейчас и воспользовался, добравшись до периметра Лувра в считаные минуты. Охранный контур дворца ярко горел ослепительно-золотым, и Лоран, решив не тревожить охрану, да и не доставлять Полин неприятных ощущений, вернулся в реальный мир. Огляделся на всякий случай, но и тут его никто не преследовал, улицы оставались тихими и пустынными. Интуиция молчала.

Сжав губы, некромант поспешил к воротам Лувра, уже закрытым, махнул перед стражниками посохом.

— К его величеству, по срочному делу, — отрывисто произнес он.

Конечно, это послужило лучшим пропуском, и перед ним распахнули створку. Спешившись, Гастон быстрым шагом вошел внутрь, ощущая всем существом, как по капле утекают мгновения, и дальше по пустым и темным коридорам и лестницам он почти бежал прямо до крыла, где находились королевские покои. Там ему пришлось потерять еще несколько драгоценных минут, дожидаясь, пока вызовут камердинера его величества, — секретарь, естественно, давно ушел к себе домой. Ну а когда слуга явился…

— Его величество покинул Лувр, мессир Лоран, — степенно поклонившись, доложил он. — Приходите утром, король как раз вернется.

Гастон крякнул с досады, выругавшись про себя. Получается, зря тратил время, сейчас уже мог быть поблизости от Монпарнаса и торопиться к Сину, ждавшему помощи.

— Утром будет поздно, — пробормотал некромант и кивнул. — Хорошо, спасибо, любезный, — громче добавил он и развернулся, поспешив обратно к выходу из Лувра.

Что ж, тогда придется справляться своими силами, никуда не деться. Сжав губы, Лоран вышел из дворца, снова сел на лошадь и галопом поскакал к Монпарнасу — времени оставалось все меньше, а еще надо вернуться к Полин, она там наверняка переживает и волнуется.

Подъехав к кладбищу, Гастон ожидал чего угодно, но не тишины и пустых улиц. Никто не встречал его, ни живые, ни мертвые. Лоран чуть нахмурился, спешился и внимательно прислушался, что говорит интуиция, но она продолжала молчать. Лишь яркая нить связи с Полин ровно горела в сознании, показывая, что с любимой все в порядке. Эмоции отошли на второй план, некромант был собран и сосредоточен, не позволяя себе отвлекаться на лишние переживания. От его действий зависели жизни сразу двух близких людей, он не имел права на ошибку. Гастон спешился, обвел внимательным взглядом улицу и видневшиеся за оградой кресты и склепы. Защита оплетала кладбище невидимыми нитями, как и два других опасных места в Париже, но не такая сильная, как вокруг того же Нотр-Дама. Некромант привязал лошадь к ограде, подошел к калитке, закрывавшейся на простенький замок, хотя в нем особой нужды не было: кто же в своем уме потащится ночью на кладбище?! А днем оно открыто для посещения, чтобы живые могли почтить память умерших родственников. И где тут искать Оллсинэля? И не обманул ли Анжуйский, чтобы заманить Гастона подальше от места проведения ритуала?

Лоран сжал кулак и заставил себя успокоиться и дышать ровнее. Если герцог думал, что его противник будет носиться по кладбищу сломя голову и заглядывать в каждый склеп, он глубоко ошибается. Лоран жестко усмехнулся, достал кинжал и присел на корточки на дорожке немного в стороне от главных ворот.

— Не ты один умеешь ставить ловушки, приятель, — негромко произнес некромант, уверенными, скупыми движениями нанося рисунок на истершийся от времени известняк.

Иногда требовалось поймать тварь с той стороны, чтобы изучить ее без опасности погибнуть, и низшую нежить вполне можно было обмануть. Пиявки и умертвия, конечно, слишком осторожны и обладают зачатками сознания, чтобы попасться в ловушку. Но Гастону и не требовался кто-то умный, достаточно того, кто нашел для него живого в этом царстве мертвых. Вскоре на дорожке наливалась холодным голубым светом замысловатая вязь рисунка, бросая на лицо Лорана резкие тени и делая его хищным, опасным. Закончив чертить, он уколол кончиком кинжала палец, даже не поморщившись, и поднес его к середине рисунка. Набухшая темно-красная капля сорвалась и беззвучно упала в центр, узор вспыхнул, сменив цвет на густо-синий, и погас, бесследно исчезнув. Но на самом деле, стоит низшей твари ступить за границу ловушки, соблазнившись запахом крови, невидимая петля поймает и надежно скует не хуже самой толстой цепи.

Гастон выпрямился, бесшумно отошел за ближайший склеп и замер, сжав рукоять кинжала. Пока что это его единственное оружие — поход на ту сторону почует Полин и зря разволнуется, а Гастон не хотел сейчас лишний раз тревожить свою Птичку. Ей и так нелегко одной, в пустом доме. Словно в ответ на его мысли, нить связи с Полин вдруг мигнула и потускнела, и Лорана прошиб холодный пот, он едва не позабыл обо всем на свете и не рванул обратно, домой, к своей Полли. Но искра не пропала, нить не погасла, все так же уводя в сторону дома, связь Гастон по-прежнему ощущал — Птичка живая, это точно. Некромант задышал ровно и глубоко, успокаивая себя и прислушиваясь к тому, что происходило на дорожке. Нельзя сейчас бросить ловушку, когда он в двух шагах от Сина, разорваться все равно не получится. Скорее всего Полин просто уснула от переживаний, вот и все.

Наконец что-то неуловимо изменилось в воздухе, хотя ни один звук не нарушил густую, плотную тишину, царившую на кладбище. Что-то приближалось, привлеченное запахом крови, и, судя по тому, как нагрелось кольцо, это становилось все ближе, ближе, ближе… Пальцы Гастона сжались на рукоятке кинжала, он затаил дыхание и сосредоточился на том, что происходило здесь и сейчас, — ему требовались все внимание и силы, чтобы не допустить ошибки. Раздался едва слышный шорох, донеслось тихое шипение, и в нос некроманту ударила характерная вонь, он даже поморщился. Что ж, зомби — это даже хорошо, они сильнее всех тянутся к теплой человеческой плоти, их голод сильнее, чем у остальной нежити. Гастон прищурился, на его губах снова появилась усмешка, и через мгновение ловушка сработала: бесшумная голубая вспышка осветила кресты и склепы, шипение стало громче и яростней, а лезвие кинжала окуталось полупрозрачной дымкой того же цвета, и от кончика к ловушке потянулась тонкая нить.