Ольга Романовская - Паук раскинул сеть (СИ)

- Ты решила похоронить себя заживо? - насмешливо возражал министр. - Ещё успеешь. Наоборот, тебе полезно бывать на людях.

- Мне страшно, - шёпотом призналась Натэлла.

Она ожидала, что отец поднимет на смех, но он лишь вздохнул и разочарованно протянул:

- Как всегда! То страшно, то не могу, то не получится. Диву даюсь, откуда в роду ли Сомераш родилось...

Закашлявшись, герцог не договорил, но Натэлла и так поняла. Понурившись, она впервые в жизни спросила:

- Ты меня стыдишься?

Герцог провёл рукой по её щеке и промолчал. Зачем озвучивать очевидное? Натэлла впечатлительна, совсем захворает, ещё в могилу сляжет. И что тогда?

На кончиках ресниц герцогини заблестели слёзы. Она отвернулась и глухо пообещала, что поедет. Министру стало жалко Натэллу, которая, видимо, впервые поняла, что отец её не любил, вспомнилось, какой он нашёл её у некроманта, и герцог шагнул к дочери, чтобы обнять. Та всхлипнула и, дрожа, прижалась к нему, жадно ловя скупую ласку.

- Жизнь - жестокая вещь, Натэлла, выживает сильнейший, - министр провёл рукой по уложенным в пучок волосам и отпустил дочь. - Когда-нибудь я умру, да и не всегда буду рядом, не нянька, если не повзрослеешь, растерзают.

И вот теперь Натэлла стояла рядом, затянутая в новенькое платье, в кокетливой шляпке, с хлыстом в руках и слабо улыбалась, желая показать, что оправилась от страха. Однако министр с первого взгляда раскусил её игру.

- Боишься нового похищения? - он передумал садиться в седло и пристально заглянул в глаза дочери.

Та кивнула.

- Хорошо, до места сбора доедем вместе. Потом я найду тебе компанию и попрошу кого-нибудь присмотреть. Кому ты доверяешь?

Натэлла задумалась и назвала имя одного из молодых дворян. Герцог задумался и дал своё согласие. На задворках сознания промелькнуло: 'Хорошая партия. А я-то думал, она совсем ни на кого не смотрит'.

Замявшись, герцогиня попросила о маленькой просьбе: благословить на удачу. Министр с готовностью одарил её пожеланием милости Сораты и предложил подсадить в седло.

Казалось, дочь ничего не весила, будто и не человека поднимал. Расправив юбку на конском крупе, министр на мгновение коснулся руки Натэллы и подал хлыст. Дочь правильно истрактовала этот жест и улыбнулась. Поддавшись чувствам, она даже наклонилась и поцеловала отца. Тот удивлённо поднял брови: с чего подобные нежности, да ещё при слугах? Натэлла смутилась и промолчала. Обсуждать свои страхи при посторонних она не желала.

Площадь перед королевским дворцом бурлила. Повсюду теснились экипажи, успокаивали горячих лошадей всадники, укладывали последние припасы слуги. Натэлла впервые ощутила гордость за саму себя. Недаром отец в своё время настоял на занятиях верховой ездой, зато теперь не пришлось маяться от духоты в карете и терпеть неприятную компанию.

- Поприветствуем их величеств?

Герцог подъехал к монаршей чете и склонился в лёгком поклоне. Натэлла последовала его примеру. Королева тут же взяла её под своё крыло, а мужчины обговорили детали предстоящей охоты.

- Егеря докладывали, зверя много. И красные олени, и косули. Праздничный обед уже приготовлен, домики для отдыха обустроены.

- Даже не сомневаюсь, всё сделано идеально, - улыбнулся король, краем глаза следя за супругой. - Рад видеть Натэллу в добром здравии.

- Да если бы в добром! - помрачнев, вздохнул герцог. - Её здоровье никогда не улучшится, после похищения и подавно. Вы не против, если юный граф Клеморский немного поухаживает за Натэллой? Она просила одну её не оставлять. Натэлла боится. Охотник из графа посредственный, вы не заметите потери.

- Конечно! - легко согласился монарх и, понизив голос, спросил: - Скоро ожидать свадьбу? Вы ведь одобряете?

- Не возражаю. О свадьбе же говорить рано, до этого дня Натэлла ничем не выказывала расположения к молодому человеку.

Король кивнул, и мужчины подъехали к дамам.

Её величество сегодня была неимоверно хороша. Она облачилась в смелый, входивший в моду костюм для верховой езды мужского кроя, выставив напоказ затянутые в узкие брючки ноги, частично прикрытые длинной юбкой с разрезом до бедра. Верхняя часть платья напоминала колет и застёгивалась на мелкие пуговицы из жемчуга. Королева расстегнула три, выставив напоказ кружево нижней рубашки и простенькую серебряную цепочку с алым цветком. Всего-то двенадцать гранатов - слишком мало для особы её положения.

- Вижу, вы совсем выздоровели, ваша светлость, - королева протянула руку для поцелуя. - Натэлла уже рассказала, чем вы занимаетесь. Сплошные разъезды, дела.

- Увы, должность такая. Тордехеш - неспокойное место, - министр с готовностью запечатлел поцелуй на тонкой перчатке.

- А мы и не догадываемся. Но в ближайшие четыре дня никаких дел, Арлан, только развлечения. Я лично прослежу, - шутливо пригрозила пальцем королева.

Герцог улыбнулся и чуть поклонился, будто уступая. Он прекрасно знал, что дела никуда не денутся, а к рабочим прибавятся ещё и личные.

Показалось, или у королевы новые духи? Странно, её величество никогда не любила сладких ароматов.

Наконец, последние приготовления были окончены, и под звук охотничьего рожка пёстрая кавалькада двинулась в путь.

Натэлла держалась подле королевы. Та охотно её опекала, предоставив герцогу возможность наслаждаться иными беседами. Тем не менее, министр периодически подъезжал к дочери и справлялся о её здоровье. Натэлла заверяла, что ни капельки не устала. Действительно, на свежем воздухе она порозовела и даже смеялась.

- Я слышала, вы хотите отправить Натэллу в Трию, - во время одного такого визита из мужской части охотничьего поезда в женскую поинтересовалась королева. - Пожалейте бедняжку, не обрекайте её на скуку!

- Помилуйте, ваше величество, чтобы в Трие - и скука? Летом? По-моему, туда переезжает весь двор.

Министр покосился на дочь: не она ли попросила поговорить? Но нет, лгать Натэлла не умела, а на лице не было ни надежды, ни нетерпения. Значит, инициатива исходила от её величества.

- Видимо, мне тоже нужно переехать к морю, чтобы бедняжке не пришлось хандрить, - рассмеялась королева. - Этот год выдался таким сумбурным, я действительно не успела отдохнуть. Люблю Трию. А вы?

- Боюсь, я равнодушен к красотам природы.

- И поэтому у вас в кабинете висит морской пейзаж? Арлан, не надо пытаться казаться угрюмее, чем вы есть.

Герцог пожал плечами и неохотно признался: да, некоторые вещи ему нравятся, но, увы, он не способен разделить поэтических восторгов.

- Неправда-неправда! - захлопала в ладоши её величество, на пару минут превратившись в непоседливого ребёнка. - Я всё помню. Прежде, Натэлла, устраивались чудесные вечера. Я тогда только приехала в Тордехеш и слышала, как ваш отец декламировал стихи.